Письмо с Гавайев - новелла. Автор - Бузыцков В. А

          Автор БУЗЫЦКОВ ВАЛЕНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ

        Чего на свете только не бывает…
        Чего не ждёшь, придёт оно само.
      Не помню я, где острова Гавайи,
      Но вот с Гавайев мне пришло письмо.

      А на конверте: «лично», «срочно».
      Внизу построчный по-английски, перевод.
      Письмо шло срочно, по-английски точно,
      Достигло адресата ровно через год.

              Как видно, опоясав всю планету,
      Оно шло по экватору кругом,
      Чтобы доставить «срочно» радость эту
      Ко мне в посёлок, прямо в дом.

      А тут со мной оказия какая:
      В английском я не так, чтоб очень плох.
      Без словаря не глядя, разбираю
      «Гуд морген», «шнель» и « хенде хох»!

        Открыл письмо, и дрогнуло, забилось,    
              Как птица трепетная сердце старика.
      Давно решил, что прошлое забылось,
      И вот тревожный зов, как крик издалека.

      Суть в том, что оказалась на Гавайях,
      На островах, откуда шлёт привет,
      Моя далёкая подруга дорогая
      Детдомовских и школьных лет.
 
              Какие годы пролетели
      Над всеми нами, над страной!
              Другие идеалы в жизни, цели,
      Другая жизнь и мир иной.

      Нас породнил Ежов, детей врагов народа.
      Пусть будет проклят даже после смерти он!
      Я после лагеря в детдоме жил два года.
      Их из Москвы пригнали эшелон.

      По детдомам по разным, разбросали,
      В осенний дождь их с пристани вели.
      Простуженных, опухших, наши няни взяли
      И по себе, по спальням развели.

      Уже тогда средь нас Тамара выделялась.
      Английский знала, музыку, балет.
      Родилась в Англии, росла там, обучалась,
      Отец расстрелян, а от мамы маленький портрет.

      Кто б знал, как ночью плакали ребята!
      Во сне стонали, звали мать, отца.
      Не знали мы за чьи грехи расплата,
      Но знали все Ежова – подлеца.

      Пятнадцать лет Тамара на Гавайях,
      Муж умер, и теперь она одна.
      С тоскою борется, но боль на сердце злая.
      Ей опостылела лазурная страна.

      Над нею южный крест в ночи сияет,
      Шумит прибоем Тихий океан.
      Она ночами с грустью вспоминает,
      Как в Подмосковье бесится буран.

      И пишет мне: «Ты помнишь жизнь детдома?
      Твоя нам бабушка носила пирожки,
      Бутылку молока от чьей-то от коровы
      И шерстяные со штопкою носки.

      Ты был покрепче, я была плохая…» –
      Меня прижмёт к груди и шепчет: «Не грусти!
      Даст бог, все выживем!» – И, меня лаская,
      Шептала мне: «Прости их, нехристей, прости!»

      Опять прогноз твердит: «Зима суровой будет,
      Циклоны над Россией чередой».
      Там снегопад, там мёрзнут люди,
      Там трудности, но это край родной.

      Она – профессор: знание этикета,
      Три языка, синхронный перевод.
      Поездки за рубеж, курорты только летом.
      Пошло всё прахом в тот проклятый год.

      И из Москвы Тамара улетала:
      Развал и кризис, и война с Чечнёй.
      А от войны она устала,
      Была сыта Священною войной.

      Пока что нет лекарств от ностальгии,
      Она пронзает сердце, как кинжал.
      Как счастлив тот, кто прожил жизнь с Россией,
      Был верен ей и ей не изменял.

      Пробороздив моря и облетев полсвета,
      И глядя в перспективе в глубь веков,
      Ей видится Россия, как планета,
      Без коммунистов и без дураков.

      Она их видела на фронте, и немало.
      Наслушалась немало их речей.
      Да! Били мы немецких генералов,
      Но сколько мы положили людей!

      Всех наций здесь переселенцев хватит.
      Тоски по Родине на сытых лицах не видать.
      Их Родина там, где побольше платят,
      Их Родина, где можно больше торговать!

      А мы, наверно, всё же азиаты,
      Наследники кочевников степей.
      Привязаны к России, как солдаты,
      Присягою посмертною своей.

      Уж много лет Гавайи поражает
      И ходит слух – российская княжна
      В своём дому всё время проживает,
      Что полиглот она, приветлива, умна.

      Тамара всех знакомых уверяет:
      Она москвичка и что вовсе не княжна.
      Её туристы «леди» называют,
      А переводчица такая всем нужна.

      «Здесь о России очень мало знают.
      Такие глупые вопросы задают!
      Зачем в России шапки одевают
      И почему там лучше всех поют?

      Я русский мат здесь изучаю снова.
      Здесь матерного слова не слыхать.
      Приятно слышать матерное слово,
      Что к месту сказано и твёрдо, как печать.

              А я не бедствую и в доме есть прислуга,
      Машина, катер, в доме Интернет.
      Здесь в феврале жара, когда в России вьюга.
      Я здесь одна, одна на склоне лет!

      Прошу тебя стараньями твоими,
      Сходи в храм сельский, если есть такой,
      И запиши мою фамилию, имя
      Во здравие и за упокой.

              Скажи священнику, что есть овца такая,
      Заблудшая – на дальних островах.
      В сомнениях, в молениях блуждает,
      На склоне лет, испытывая страх!

      Колокола здесь никогда не звонят
      И православие не знают и не чтут.
      Меня в могиле здесь не похоронят,
      А в крематории, скорей всего, сожгут.

      Я снова бы в Россию возвратилась…
      Россия всё простит и всё поймёт,
      Но сердце старое настолько износилось,
      Что не снесёт последний перелёт.

      Я знаю, у тебя есть дети,
      Ты счастлив тем, что в мире не один.
      Нет у меня детей, и я одна на свете,
      На островах среди морских равнин.

      Прощай, мой друг, к себе не приглашаю,
      Мой путь далёк, на Тихий океан.
      Живи в России, ей не изменяя,
      Россия наша лучше многих стран!»

      Как песнь последняя звучит письмо с Гавайев,
      Как зов печальный без надежды на ответ.
      Пишу её в листочек поминальный.
      Жива ль она, иль больше её нет?

      Из детства дальнего, приветом издалёка,
      Тамарин плач достиг моих ушей.
      Я ставлю свечи в церкви недалёкой –
      Святую память о любви своей.

                с. п. Луначарский, 2004 г.


P.S. Это не выдуманная история, а моя жизнь, довольно суровая. Тамара Селезнёва была дочерью дипломатов, родилась в Англии и прожила там более 10 лет. Её отца и мать расстреляли в «ежовщину». Мы расстались в 9-м классе, я ушёл в аэроклуб, она закончила 10 классов и ускоренный курс немецкого языка. Попала на фронт в штаб армии переводчиком. Вернулась в звании капитана, уехала в Москву. Детей не было. Что с нею сейчас, не знаю!
                Валентин Бузыцков.