бичевой по Ра. АРИИ. продолжение

БИЧЕВОЙ ПО РА

Евей не зря у моря жил,
он барку мачтой снарядил
и реями, из тонкой кожи –
ветрила-паруса и руль.
Как друг на друга не похожи
борей и южных мест куркуль.
Всё б хорошо, да в Красной Глинке
творим печальные поминки.
            
Плач глинянки о погибших бореях

Ах, ты Климушка-свет,
сокол ясный мой,
сокол ясный мой, разлюбезный друг,
да как мало нагляделась в очи синие,
как недолго гладила кудри русые.
Как ждала-выглядала с крута берега,
кабы знала о беде, полетела бы
белой лыбедью к морю синему,
грудью белою от копья-стрелы
да закрыла бы отца-мужа мне.
Да и где лежать твоим косточкам?
Не поплакати на могилушке.
Ты зачем приплыл сизый кречет-от?
Чтоб оставить дружка сиротинушкой.

Путь от евеев до бореев
по приметам прошлых мест
назад закончился скорее
под плач и пение невест.
И только вновь на Чусовой
нас встретил житель с Островской.
Он долго флот наш провожал,
махал дубиной и дрожал
от ярости, и дикий вой
протест, обиду выражал,
что потревожили покой
его глухих тысячелетий,
проклятий, пылких междометий
наслушались, пока стрелой
был он напуган. Пров тотем
установил на месте том.

Пров вожак, он Клима славил,
взял в род вдову, и оберег
на шее женщины оставил
и тем традицию сберёг.
Когда родится сын, потомок,
то род продолжит, и обломок
камня с маминой груди
ему обязан перейти.
Если дочь, то Пров – отец
и опекун двоих сердец.

Дошли до Вишеры, и скалы
схватили речку за бока,
и гриву вспенила река,
и по ущелью поскакала.
Как жалко барки и челны
бросать во власть крутой волны.

Но нам присуща бережливость,
подняли бережно и живо
наш флот на стапель из камней,
и наблюдательных парней
оставили стеречь наживу.

А сами пёхом, на быков,
припас и чумы погрузили,
с евейками, как глаз хранимы,
пошли в верховья, и таков
был путь без троп и седоков.

Луна сменилась, Отортем –
места охоты – пиком встретил,
мы помолились, и тотем
на вершине час отметил.
А дальше рядом и Печора,
и колыбель отцов – пещера.
Пропустим прозу, как челны
несли, не чувствуя спины.

           АРИИ
Позднее-валдайское время, осташковский век. 20000 лет назад
         
 ИСХОД

Пора сказание иное
начать и вспомнить всё былое.
Страну, открытую не нами,
где сад расцвел, и пчёлы мед
несли в корзиночках, шагами
гибрид измерил – всюду лёд.

Наклонила Мама Гея
ось спины и на боку
любовь заводит, пламенея,
опять отдавшись старику.
Отсюда лёд, похолоданье,
оледенение ползёт,
природы буйной увяданье,
падёж животных, птиц отлёт.
Лишь только белые медведи
у лунок нерпу стерегут,
аполлониды – снежны леди
с копьём за льдинами их ждут.
В алясках белых, торс могучий,
до паха девам торбаса,
с ремня свисает клык сивучий
сжал пояс талию – оса!

Но вот беляков истребили,
за нерпой теперь с гарпуном,
потребности в мясе и жире
растут и растут с каждым днём.
Уже на морскую капусту,
моллюски, ежи перешли,
вокруг поселения пусто,
что можно – в ярангах сожгли.
А лето короче, короче,
а ночь все длинней и длинней.
Проснулся Вулкан и грохочет
потоком калёных камней.
К тому же кормилице-море
торосами скрыло еду.
«Доколе нам мыкать здесь горе?
Уходим скорее на Юг!» –
Так Арий, герой, предводитель,
хранитель святого огня,
воскликнул, болезней целитель,
спокойствие духа храня.

Яранги свои на салазки,
распорки, покровы, детей,
жир для огня и для смазки
щёк обмороженных, шей.
Ночью полярной вслепую
двинулись с полюса вниз,
на материк, где рисуют
предки на стенах абрис
мамонта и носорога.
Трупами крыта дорога.

Гибриды выжили и волки
в упряжках, – грызли мертвецов.
Потом и мы своих отцов
и, зубы положив на полку,
стали ждать конца концов.
Спасла полёвка, белый лемминг,
она приманка для песца.
Силки расставили, молебен
во славу нашего Отца
и Деда Бори сотворили –
так мышатиной прожили
до весны. Там вскрылись реки,
рыба есть, не пропадем,
но сырая, человеки
не владели уж огнем.

Семга мимо нас на нерест
шла в верховья, сети рвя,
мы отъелись, синий Север,
серебром вдали горя,
шел на нас. И мы поднялись
навстречу маю с белой птицей.
Поздней осенью добрались
до стоянки белолицых.
Пусто все, уж сотню лет
не варили здесь обед.

Стали думать, без огня
на морозе нам и дня
не прожить, вулкана близко
не виднелось, только искры
высекали валуны,
катом прыгая с горы.
От искры и до огня
путь не спрашивай меня.
Опять намек, опять кресало?
да оно, удар! и трут
тлеет, дуешь, жаришь сало,
люди в зиму не помрут.