Мой жёлтый смайлик поднебесья

Тропинки из детства трудны и тернисты.
Пульсирует в клавишах смех пианиста,
срываясь на гаммы, безудержно, быстро,
аккордами взяв на испуг.
И в каждой пропущенной ноте скучает,
нахмурясь бровями, качая плечами,
в великой компьютерной жёлтой печали,
мой маленький смайлик. Мой друг.

Его прототип до сих пор популярен,
его не отыщешь, прильнув к окулярам,
Где в солнечных зайчиках лунным муаром
роится фантазий клубок.
И где бы он ни был - нигде его нету,
всё бродит и бродит по белому свету,
уйдя отовсюду, немножко с приветом,
мой преданный друг - Колобок.

Он пахнет подсолнухом, льном, зверобоем,
в карманах - изюминки носит с собою,
в глазах его небо, всегда голубое,
пестрит от напевов синиц.
А тех журавлей, что за облаком белым,
из самого чистого снежного мела
рисует старательно, пусть неумело,
в мольберте из солнечных спиц.

А если нагрянет заливистый дождик,
совсем не расстроится горе-художник.
Ведь нет на земле больше дел невозможных,
ненужных, бессмысленных дел.
Встряхнёт за размокшую часть поднебесья,
обдав небосвод кристаллической взвесью,
и смейся, не смейся - искрящийся весь я.
Простите, что не углядел.

Я так поражён круговертью иллюзий,
латая дворцы перепуганной музе,
а он уползает на крошечном пузе,
вгрызаясь в безвременья твердь.
В какой-то безумной, изысканной сказке,
на полой Луне и на острове Пасхи,
на всех мегалитах изрядно затаскан -
не слишком ли сложная смерть?

Застыла усмешка на жёлтой иконке,
открыты кингстоны и рвёт перепонки,
И где-то вдали ослепительно звонко
ломается тонкая нить.
В каютах янтарной, пустой субмарины
мы все одиноки и неповторимы
как гордые статуи древнего Рима...
Нам тоже пора уходить.