Рай по Ульянову

 

Я не был арестован и сослан в Соловки.
И не аккредитован был, смывать со стен плевки.
Не исполнял задания определённых лиц,
Но выполнял  желания могущественных жриц.

Я не был уничтожен как многие "враги".
Мой  мир был мне дарован людьми, что мне близки.
Я был рождён для счастья, для радости труда,
Но без зачёта власти, навета и суда.

Я выжил в тридцать третьем, потом в 38.
На этом свете метил остаться, не на том.
Я жил в шестидесятых и плакал от стыда:
Что властвует над нами проклятие труда.

Я двадцать лет ночами из дома выползал.
Боялся, чтоб случайно, чего -то  не сказал.
Боялся чистоплюев, ораторских реприз…
Где Мандельштам? Где Клюев? Где Пастернак Борис?

Я не творил, не строил, не думал, не гадал,
Лежал себе спокойно, что видел – не видал.
Что слышал понаслышке – в матрасе хоронил.
Единственно,сберкнижку, как библию  ценил.

Но годы пролетели и мёртвые встают.
И пролежни на теле моём уже гниют.
Народные герои бессмертны, может быть…
А я себе могилку неспешно буду рыть.