Прости

Муж достославный, прости, что пускаю
тебя в этот мир на попранье и похоть.
Отрок недавний, ты изгнан из рая,
свободный в крови измараться по локоть.

Серпень прогорклый, туман серогривый,
и зори безропотны здесь, над обрывом.
Сень врачевания, время полета, —
ты был кое-кто, а теперь уже кто-то.

Что же наделал ты, миртовый странник,
невинность истративший в пододеяльник.
Выточен жаждою деволомания
камень в груди и катетер в кармане.

Парень высокий, натешившись долгом
природе, теперь государственный наци.
Голос окреп. И действительность шёлка
исчезла из правильности интонаций.

Что же с того, что приходится ездить
по вам, головам, на строительном кране.
Так ведь случается — глупые дети
бросаются под ноги к левиафану.

Осень. Пора неприятных решений.
И ждёт Колыма, ждут лубянские стены
новых паяцев, страдальцев, скитальцев,
недавних друзей, а теперь постояльцев.

В старости дача. И призраки пассий.
Отравленный дом сладострастного счастья.
Бродит по комнатам бывших бояриц
младенец беспомощный, сморщенный старец.

Мальчик мой славный, прости, что не смог я
тебя уберечь от позора рожденья.
Не унывай. Всё омоется кровью,
изгладимся мы четверга воскресеньем.