***

ББК 84 (2 Рос = Рус) 6 А 46








Газданов Т.С.
А- 46        Серпантины...: Стихи. Поэмы - Владикавказ: Минитипография (Мт.) ННБ. - 2008. - ____ с.




По профессии автор данной книги и театровед, и режиссер, и журналист и преподаватель… Но поэзия для него – не профессия. Это форма мышления, мироощущения, которая имеет подзаголовок «философия вслух». Через поэзию автор как бы перепроверяет свои жизненные позиции и сам смысл земного существования – АО имя чего жить. Поэтому его поэзия проблематична, злободневна и проникнута болью, присущей творческой интеллигенции времен оттепели.
«Серпантины» - не первый сборник произведений автора. В него вошли и ранее опубликованные, частично переработанные, произведения, и написанные заново.





ББК 84 ( 2 Рос = Рус) 6























ГАЗДАНОВ Т.










 

СТИХИ. ПОЭМЫ


















Что такое биография человека? Это, пожалуй, срезы жизни, определяющие его судьбу. Моя биография началось с Родины в жестоком режиме Великой Отечественной… Сообщения Совинформбюро… Наконец-то они радостные! Мы с пацанами мчались на улицы и проигрывали только что услышанное. При распределении ролей возникали неминуемые споры. Никто не хотел, хоть и понарошку, играть фашистов. Тогда в игру вступала монетка: орел или решка… «Обреченный» на эту роль с глубоким вздохом шел к «своим» позициям. Мы ему сочувствовали… Для меня образ войны – это шинель, пропитанная пороховой гарью. С нею связаны первые понятия о гордости, справедливости, возмездии. Возвращается отец с войны, а с ним и мирная жизнь в семью. Он - художник, мама – журналист. Соответственно – и климат в доме. Для меня родители были завидной планкой гражданственности. Поэтому и спорт моей юности был выбран не случайно – альпинизм. Мы все мечтали прожить хотя бы секунду той экстремальности наших отцов, благодаря которым ковалась Победа. Альпинизм помог мне понять мораль солдата. Когда же комсомол обратился к молодежи с призывом идти на производство, чтобы ускорить восстановление Родины после войны, вопросов не было. Школа рабочей молодежи и Вагоноремонтный завод им. Кирова. Моя трудовая книжка начинается с первой записи: профессия – электросварщик. Не думал, что эта профессия, приобретенная в юности, в какой-то момент спасет жизнь… Архипелаг Шпицберген… Арктическая экспедиция… Льдина протаранила обшивку нашего геологического катера. Выбираем первый же фьорд. А дальше? К счастью, в рундуке оказался сварочный аппарат. Вот тогда-то в моей душе вспыхнуло чувство глубокой благодарности к моему заводскому учителю дяде Мише Афанасьеву, латавшему танки на Курской дуге…
За плечами Ленинградский театральный институт. Жизнь предоставила все возможности перепроверить прожитое в разных видах искусств: театральная критика, режиссура, тележурналистика. Прикипел к поэзии. Нет, юношеской поэзии не было. Пришел я к ней уже хорошо поседевшим. Благодаря ей позже и ощутил размахи Европы, аромат Азии… Творческие портреты в университетах Омска, Челябинска, Ленинграда, Талина, Риги и, наконец, Лейпцига. Выход на студенческие аудитории – блестящая лаборатория поэзии. Максимализм молодости ведь далек от компромиссов. Поэтому оценки выражаются языком вещей, называемых своими именами. А это бывает и больно, хотя, порою, по заслугам. На всю жизнь запомнилась дискуссия в Лейпцигском университете. Девушка с факультета философии жестко, даже с некоторым холодком, спросила, не боюсь ли я излишней политизации в стихах. Ведь поэзия выше мирской суеты. Как мне показалось, своим ответом я ее несколько переубедил…
Поэзия – это полпред совести. А совесть отвечает за все: и за мать, и за любимую, и за внуков. Значит, она отвечает за Родину. Так думаю и по сию секунду.
 












СЛОВО ПОЛЕМИКЕ

 

РОДИ  СЕБЯ!


***
Хочешь родить Хемингуэя?
Это очень просто –
Стань мужчиной!

Хочешь родить Петра Великого?
Это очень просто –
Стань солдатом!

Хочешь родить Гитлера?
Это очень просто –
Стань негодяем!

Хочешь родить Ришелье?
Это очень просто –
Стань фанатом!

Хочешь родить Эйнштейна?
Это очень просто –
Стань ЧЕЛОВЕКОМ!

Хочешь родить себя?
… А это уже не просто –
Стань печенью ПРОМЕТЕЯ!


1975

 



А  ТЫ  НЕ  СПРАШИВАЙ



А ты не спрашивай,
как рвется чувство!
Как с алых скул зари
срывается слеза!
И как озноб
бросает душу в буйство,
И труп беспомощно
прямится как стезя!

Гиганты мы
и подневольные…
Колеблясь
между долгом и судьбой,
Калечим души мы
за миг быть вольными
И за секундную возможность
быть собой!

И все же по весне,
когда без разрешения
В уставший мозг
врывается  тот миг,
Что плавит логику без утешения,
Ты возгордись,
Услышав ПРЕДКОВ КРИК!..

1970
 

ТАК  ВСЕ  ЖЕ  ВЕРОЯТНО?!

Что, в Лондоне туман?
Невероятно!
А в Рио солнца пир?
Невероятно!
В Париже дождь?
Пардон, невероятно!
Над Бухарой мираж?
Невероятно!
Вот снег в Калькутте –
Это вероятно!

Восточных деспотов орду разбили русские?
Невероятно!
Швед под Полтавою и русский барабан?
Невероятно!
Француз сражен… Бородино… И марш фанфар?
Невероятно!
А Сталинградская и ее вязь золотом?
Невероятно!
Вот племя тао съело племя као…
Планетарность… Это вероятно!

Кастрируем все, и историю. В пыли панельной –
Потаскуха – логика.
Струится кровь веков и на распятии
Изнасилованная хроника.
Валютным братством одержимы легионеры
Пытают память времени – архивы…
Проклятие в будущность – слеза России
И обгорелый крик… И в пепелищах нивы!

Канаровое счастье – все по бартеру –
Заказная история…
Открыли счет? Тогда пожалуйста –
Вот неотеория.
Россия, Русь… Державы стать –
Все дилетантство!
Курилы – Балтика… Сивушная толпа…
Про-стран-ство!



«Да покорила Русь орду!» Европа, Страсбург!
Обидели монгол!
Иж, приосанилась!
Великодержавный произвол!
От трехсот лет владычества орда устала
Вот и разложилась,
А русский дух – легенда, миф.
Смотрите, всполошилась!

Крах шведов? Блефоэксклюзив…
Косматых варваров радение!
Величие Петра? Ха! Обвел Европу,
Выкрав у нее набор наук батального сражения,
А божий Карл не знал всего,
Вот и повел войска как честный воин
И проиграл… Что ж, время выяснит,
Кто честью болен.

Патриотизм! Настрой солдат
Сломил французов!
Виктория овеяна дуэлью
Бонапарт – Кутузов!
Шантаж! После Европы тесной
Французский воин растерялся
И на верстах российских, к тому ж бандитских,
Просто потерялся!



Позорный парадокс, что Сталинградская –
Запев российской славы.
И каждый раз приказ,
Чтоб расчехлять знамена алы!
Да нет! Диктатор не жалел!
Швырял под танки столько жизней,
Что «Тигры» Рейха буксовали…
А как вперед? Об этом сказано на тризне!

Дорогие «верноподданные»,
Элитные подразделения СМИ,
Вы буйно расцвели, не от Луки,
От более циничной лжи,
Которой предлагаете зашторить
Свет окон России.
Но подаете вы ее
Как жертвенный вселенский акт миссии!

Заказ понятен. Чей?
Он адресен, читаем и конкретен.
Не спутаешь ни с кем,
Хоть стелятся коврово тропы сплетен.
И цель ясна –
Пространство ж легче разодрать на части,
Чем монолит Отечества
С защитной логикой ракетной власти!

Хочу напомнить вам. Менталитет России –
Святая россыпь националия!
И у него есть родовой очаг,
А не фракциональе.
Он шел во весь солдатский рост
На броневые жерла «фердинандов»,
Сменив под перекрытием планеты
Смертельно раненных атлантов?!

Ну возразите ж мне, хотя б в аэропорту,
Пред вылетом на райские Канары!
Или боитесь пеленга, чтоб не навлечь
Валютного авторитета кары?
Неужто возразите?!
Ну ладно, под сурдинку. Невероятно!
Тогда поверю,
Снег в Калькутте –
Вечность. Это вероятно!!!


1994
 
КАПИТУЛЯЦИЯ

Как ампутант не спит ночами –
Ноют отсеченные конечности…
Так и во мне навзрыд страна,
Отнятая летальной скоротечностью!
Все это мы, конечно наблюдали
И смело, мужественно… замечали!

Вакуумный зев
Некогда громоподобных мартен
Писк издает.
Не регистрирует его ухо антенн…
Все это мы, конечно наблюдали
И прямо, откровенно… подмечали!

Многоэтажье ледокола -
В крошево ледовый щит.
А ныне – плавгостиница
И в ней канадец спит.
Все это мы, конечно наблюдали
И правду страстно… вспоминали!

По бартеру в Европу –
Русский алюминий.
Оттуда же – гирлянды, шарики
И новогодний иней.
Все это мы, конечно, наблюдали
Соседу сказывали… не без печали!

Страну героев развернули
На державу героина…
Последовательно метит шаг
Заокеанская доктрина.
Все это мы, конечно, наблюдаем
И в КВНах пламенно… вещаем!

Звезды рубиновой
Лишится шпиль на башне Спасской,
И подмонтируют ее
Под ребра Эйфелевой сказки.
Тогда, конечно, это грозно мы заметим
И на открытом форуме ООН… отметим!


Отчизна в корчах, в судорогах
От сокрушительной фантома боли…
Гордыня, твердь,
Как опустилась ты до этой доли?!
Да потому что все и всё мы наблюдали,
Предав ответ – Так что внесем в свои СКРИЖАЛИ?!


1975
 


ОСЛЕПНЕТ  ИСТИНА

Когда по ногти вползает мороз,
Когда сознание в друг в непонятном трепете,
Когда чернеет совесть роз,
Тогда и истина трясется в лепете!

Когда вдруг сердце хочет закричать,
А крик переплавляется в белужью песню,
Когда дискантики Христа зовут рычать,
Тогда и истина горит могильной плесенью.

Когда ты видишь солнца красный диск,
А блажь толпы кричит, что это черное,
Когда зашторенное утро, солнцу – иск…
Тогда и истина уже не орная.

Когда ты пьешь хрустальный рог,
Отдавшись утру Кампанеллы,
И вдруг культяпки… Ты без ног…
Тогда и истина уж без новеллы.

Когда влюбляешься в орлицу,
И раскаляются уста – она взаимна…
Секунда! Вспышка! Пепел! Нету птицы…
Ослепнет истина – она без гимна!
1992

 
ТОЧКА  ОПОРЫ

Точка опоры –
это жизни бег.
Точка опоры –
логика вселенной.
Точка опоры –
безбомбовый век.
Точка опоры –
это точка опоры.

Жизни бег –
это судьбам авансы.
Логика вселенной –
конституция роя пчелиного.
Век безбомбовый –
гарантии роженицам, а не пасьянсы.
Точка опоры –
это точка опоры.

Логикой географии
планета делится в сферах…
Лед Ледовитого
стреножит корни баобаба.
Логикой доброты
человек определяется в эрах.
Точка опоры –
это точка опоры.

Катаклизмы рвут
обычную ткань материи.
Джин безвременья
вгоняется в секунду истории.
Гармония подавляет
обычный бунт истерики.
Точка опоры –
это точка опоры.

Точка опоры
чтоб стать опорой
Должна найти свой
первозданный жанр…
Эллада! Гестапо!..
Строчат укоры…
Точка опоры –
это точка опоры.
Бронею отчих жанров
задраены
На «Тайную вечерю» вызваны
Фирдоуси, Бисмарк…
Неужто на поверке совести
все раем задарены?
Точка опоры –
это точка опоры.

Землянин, а двадцать первый
нам верит свято.
Не родившийся,
а такой счастливый!
И снова промолчим, что Нюрнбергский передоверился…
Где клятва!?
Точка опоры –
это точка опоры.

Опора найдена.
Велик, готовый к родам!
…Язык запал,
и мальчики в крови!?
Капричиос испанца…
Морда к мордам…
Точка опоры …
Где точка опоры?

Могильный пот,
и судорога лединит фаланги…
Шатаемся
на обнажении бедра друга!
Девчонки, бегущие в двадцать первый,
вы – подранки!
Точка опоры,
ох, точка опоры!

Закачался?
Точка вдруг поплыла?..
В пол-лица зрачок,
в муку растерты зубы…
Где мы?
На слезе любимой!
Точка опоры…
Без опоры точка!

Юношества друг,
всегда спортивен!
Что с тобой?
Не мышцы – тряпки…
Сын прозрел,
и ты противен,
Осиротивший
его точку опоры.

Жанр дознания
точки опоры –
Это не идол,
иначе снова к Дахау.
Исповедь совести!
Сердцем сжигать заторы!
Точка опоры –
это точка опоры.

Флейта зари, небо
и взрывающаяся почка,
Плисецкая, Брехт,
Ферма и Кюри…
Все ли доказано?!..
Сомневающаяся точка.
Но точка опоры –
это точка опоры.
1965
 




















МОНОЛОГИ
 
МОНОЛОГ  КАПЛИ


При допросах военнопленных нацистами
использовались все виды пыток, в частности,
японского средневековья
(Из материалов Нюрнбергского процесса)


Я капля воды в руках самурая,
Орудие пытки в насилия рае.
Я в жертвенный череп вонзаюсь кинжально
И мозг сотрясаю натужно, кошмарно!

А так мне мечталось быть каплей Родена,
Которой он мрамор ласкал вожделенно!..
Замешанной быть в винном кубке Эллады,
Росою стать купольной русской баллады.

И вот я рванулась в душу к судьбе.
- Можно довериться только тебе?!
Выбора нет, в моих действиях крах,
А по пятам неотступно страх.

Помоги!!!

Прядь седовласую нервно поправив,
Диски зрачков в поднебесье направив,

Молвила:

- Но ведь кто-то должен быть и этой каплей!..

И предусмотрительно растворилась, оставив меня одну.

Вам не приходилось чувствовать запах собственного обугленного нерва?!

Я понимаю Галилея, твердившего
- Но ведь кто-то должен сказать,
что она вертится!


И сам сказал!

Я понимаю Маяковского:
- Послушайте!

Ведь если звезды
зажигают –
значит – это кому-нибудь нужно?

И сам зажег!
А когда бесполые, бесцветные шамкающие губы судьбы произносят: «Но ведь кто-то должен быть и этой каплей!..» то совесть кровоточащей вязью впечатывается в перфомозг

Значит, надо кому-то работать
Иудой!?
Значит в штатном расписании демографии
Смердит вакансия Гитлера!?

Из капли воды я стала слезой,
Но шаг не нарушен, и крик мой пустой.
Кап, кап!..
Что капля воды, что слеза
В улыбке предсмертия оскал, гроза –
Жертве грохочуще больно.
Кап, кап!..
Жертве умеренно больно.
Кап, кап!..
Жертве уже не больно…
Кап, кап!..


1982
 

МОНОЛОГ  ОКУРКА

Я – последний миг сигареты –
Окурок.
Дом мой – панели
И урны дежурок.
Во мне еще тепло губ,
Которые меня выплюнули.
Жестокость челюстей,
Которые меня вытеснули.

Я готовил себя всю жизнь к этой минуте.
И все же, зачем же так!

А ведь мой табак
Жил цветком.
Фимиам его
Был витком
Нежности и кроткости
Красавицы тигрицы
Материнской радостью
Лунной львицы!

Молнией припадал ягуар
к сердцу избранницы.
Отрицая имя
иной странницы.
И вальяжные бегемоты
еще больше добрели,
В родниковой любви
плескались форели.

Даже аллигаторы,
пустив слезу,
Заверяли не обидеть
антилопу гну.
А гориллихам гориллы
ну такое нарасказывали…
Пьяны тропики от смеха,
звери сказывали.


А потом листья мои помудрели.
Сроки нагула безнадежно созрели.
И люди их срезали. И люди их уложили в саван
Сигаретной униформы.
И началось!..


Вот меня топчет хилый хирург
перед операцией.
Обжигает мною пальцы смертник
перед акцией.
Рожи мною рисует шулер,
когда блефует.
Тушит меня об лбы садист,
когда кейфует.

Школьник прожигает карманы,
пряча меня от мамы.
Мною вспоминают адреса,
ругающиеся страны.
Я презент от боса
для подонка.
Шлак судьбы
и счастия осколка.

Вот два мира в одной жизни –
НЕ СОЧЕТАЕМО?!
Хроника двуличья –
НЕ ПОЧИТАЕМО!?
Кара – панель!!!

И все же не нужно так откровенно
мною выплевываться!
И все же не нужно так откровенно
мною отплевываться!

ВЕДЬ Я ЖЕ ДАРИЛ ВАМ СЕКУНДУ ЗАБВЕНИЯ!

1872
 

МОНОЛОГ  СНЕЖИНКИ

Я приресницилась… Ты не мигай!
Надеждой припекусь… Ты не моргай!
Хочу растаять в тепле глаз твоих,
Слезою стать для нас двоих.

…Я - облако. Мне Эверест в зное рериховских зорь
Поверял притчи «Махабхарата».
А теперь я – снежинка.

…Я - голубой скол фосфорно-зеленого
Многоэтажья айсберга.
А теперь я – снежинка.

…Я – пена, шквально сорванная
С крупа цунами.
А теперь я – снежинка.

…Я – дождь и радуга
Пшеничного зачатья.
А теперь я – снежинка.

И прошу, не сморгни меня –
Потеряешь!
Вероломно ворвется
Варварское бесслезие – понимаешь!
Тогда печаль луны
Увидеть ты не в состоянии,
В магниевых брызгах
Самоуверенного солнцестояния!

1973
 


























ДИАЛОГИ
 
ДИАЛОГ  С  САМИМ  СОБОЙ

Любуясь конструкцией черепа,
Дугами жизни его надбровными,
Я слышу, я вижу нерв трепета
И диалогов судьбу неровную.

В законе вечности заложен путь от диалогов
До транскосмических дискуссий – полилогов.
Тогда содружества межконтинентальные
Союзы задают межпланетарные.

У амплитуды диалогов свой марафон,
И графика ее – тот жизни фон,
В котором диалог огня – металла создал Нефертити
И крик Бруно! Вот сплав! Титан творите!

Жизнь человека – диалогов ряд.
И в этой хронике особый свой заряд
Несет извечный разговор с самим собой
Замкнется он – дымится схема, сбой!

Вот дыба, клещи, орудий пыток нагромождение.
И все же удавалось вводить инквизицию в заблуждение.
Даже современный мозг электронных пыток
Можно сбить, как бы ни был уровень точности прыток!

Но в диалоге с самим собой никаких алиби – категорически!
Хоть снова мчись по главам биографии истерически.
И тщетно… Никаких смягчающих обстоятельств.
Поиск их в лабиринтах совести – это арена кривлячеств!

Где угодно… В очереди за колбасой или бриллиантами,
В самозабвенном жонглировании фантами,
Только не с самим собой. Вот иных бег
- Поединок с совестью, бубнят, коротит век!

Предтеча мужества – диалог с самим собой.
Это что в себя врубаться как в забой.
Можно все брать в долг… Мужество не займешь!
И оно не самоцвет – не найдешь!

Научись у Родины видеть в бликах граней фашистского штыка, отполированного языками топок крематориев, зарево своей Победы!
ТОГДА ТЫ ЕГО ОБРЕТЕШЬ!
Научись у бури выкорчевывать казалось бы вечное – старые замшелые пни, корнями зацепившиеся за меридиан!
ТОГДА ТЫ ЕГО ОБРЕТЕШЬ!
Научись у подснежника, когда март – не март… Все еще в ледяных спаях февраля… Вслух не произносится имя грядущего – нынешнее еще достаточно сильно. И вдруг он пронзает уже плавкую броню заснежья, дискантик вспарывает наст зимнего эфира – ВЕСНА!
ТОГДА ТЫ ЕГО ОБРЕТЕШЬ!
Научись у матери в шквальном хаосе обид и ненастий рукопожатий не запахиваться обозленностью, а великодушно уметь прощать и неистово любить человеческое!
ТОГДА ТЫ ЕГО ОБРЕТЕШЬ!

Тогда ты его обретешь! Тогда ты его обретешь!
Тогда и поймешь! Тогда и поймешь!
Что диалог с петлей из фучековского репортажа
Станет азимутом твоим при обследовании марсианского кряжа!

ЭПИЛОГ

Диалог с самим собой – монологи совести,
Слалом мужества, главы повести,
Крыльями становятся в женской вере –
Правнук бьет тропу в лунной сфере.

1975

 
СОЛО НА  ДВА  ГОЛОСА

1-й голос Близится финиш… Юный XXI век давно проявляет нетерпение. Но финиш ХХ окажется более результативным, если мы точнее определим миссию ЧЕЛОВЕКА. А значит, нужна предельная строгость при использовании терминов. Вот, например, ЧЕЛОВЕК – единица истории! Но ведь правильнее – ЧЕЛОВЕК – единица в истории? Один лишь предлог, и оценка принципиально иная!


Сверхвременными скоростями
Оснащаются эпохи.
Преемственность труда, борьбы…
Дела не так уж плохи.
Преемственность!?.. Шаг эстафеты !?.. –
Плеть для раба
И в автоматах пытки
Для стока крови желоба!

Высшей материей материнства
Соткана философия творца.
Сердце гения Ренессанса –
Это эмблема ларца
Духа красоты… Но с печалью, тревогой…
Леонардо да Винчи!
Вот кто предал тебя –
Суд Линча!

Бамбук за сутки набирает
Двухметровый рост,
Чтоб мачтой парусника стать –
Норд-ост!
Но самурай на высеянном плаце
Распял пленника…
И человек пророс! Да,
Не Испания, но Герника!

В токийской академии до дыр
Зубрят эти новации.
В морях людских голов
Штормят фашистские овации.
И чаши стадионов
Заполненные кровью… Ордена
В упор – цивилизации, культуры письмена!
Солоноватый, терпкий дым костров
На жертвах инквизиций.
Лохмотья бывших губ
Кольцуют стан предательства позиций.
Осклабившись провалами от зуб
На дыбе истина хохочет
Осколком черепа. Блажена!..
Что пророчит!?


2-й голос Согласен. Без терминологический строгости философскую объективную оценку миссии ЧЕЛОВЕКА не дать. Но при использовании предлога мыслителем руководит не случай!
За каждым правильно примененным термином стоят целые системы мыслей, целые школы направлений. Значит, дело не просто в капризе предлога, а в том, как к нему пришел ЧЕЛОВЕК!?


И не моргая, а зрачок в зрачок,
В глаза доверчивой эпохе.
Косишь, моргаешь – предаешь!
Отдай наш герб! Дела отвратно плохи!
Преемственность?.. Путь Микеланджело
Давида, не раба…
Для стока зерен – янтаря весны,
В комбайнах желоба.

Высшей материей материнства
Соткана философия творца.
Сердце, мозг патриарха –
Кладовая ларца
Духа красоты… Но с тревогой оракула…
Леонардо да Винчи,
Жезл твоей кисти
Судит суд Линча!

Гимн Бойканур – Мыс Кеннеди
Гигантский набирает рост,
Чтоб мачтой Коминтерна стать,
Норд-ост!
Но терроризм хотел распять его
Как пленника,
А он – литаврами рукопожатий…
Мадрид, Лусака, но не Герника!

На фестивальных сессиях
Религией звучат эти новации,
Речитатив морзянки – «Шахерезада», «Тигриса» -
Овации, овации!
И кровь священная Интернационала –
Ордена
Заглавной буквой
Открывают главы, письмена!

У истины чело все в шрамах
И рубцах от инквизиций…
Так утверждалась
Вековая твердь позиций.
Осклабившись провалами от бомб,
Рейхстаг хохочет
Истерикой!..
А ласточки вьют гнезда –
Жизнь так пророчит!

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
И еще о преемственности… Скрипка Эйнштейна, освещая дорогу фонарем Диогена, взбежала по тропе спирали Гегеля, неся в объятиях скрипичного ключа теорию относительности.
Она пела о том, что великий селекционер Королев на плантациях Соляриса сеет лук, чеснок и пшеницу!

1975 г

 
ДИАЛОГ  С  ОТСТУПЛЕНИЯМИ

Отец: Твой взгляд
в подпалинах укора
завис
над переносицей моей.
Дрожат позиции,
в провалинах опоры
конструкций жизни
истины кровей.

Не я привел орду
на землю скифов!..
Не я гасил звезду
в ночи Варфоломея!..
Не я – исчадье зла
в сказаньях-мифах.
Не я предал Бруно,
от трусости немея.

Не я подсказывал SS
гроб ледяной для генерала!..
Не мной рожались
марши смерти из хорала!..
Не я чеканил пулю
для Альенде.
Не я соседа твоего
готовил в диссиденты.

Сын: В Содомах факельных
не ты рвал глотку.
Но ватный голос –
тот же Рейха штык,
благословляющий еще одну
трагическую сводку
и вырывающий
из раненого века крик!

Не ты! Не ты! Не ты!
А кто!?
Толпа орущих,
что король не голый?
Или напалмовый либерализм
не сворый?
Они! Они! Они!
А ты  кто!?
Мир для меня -
созвучие голосов, архитектоника…
Но если в звуке пульса нет –
то скрип, не голос он.
Голос тогда, когда в крови Спартак,
Бальзак, Коперник – тоника!
Весь в напряжении, где голос твой!?..
Эрзац, картинка, сон!

Мощь интеллекта
и жажда жить… Отец!
В метеоритный дождь
с таким бы – хоть сейчас!
Решающий
и отвечающий истец
И величав, как Бог
в сыновий час!

Такими сыновья
Поют своих отцов.
С такой мечтою припадаем на колено
Пред невестами.
С такой мечтой
Я слышу будущего сына зов.
С такой мечтой хочу себя понять,
Не веря тестам!

Отец: Скальпельная собранность
Твоих вопросов
гипотезность
В ответах исключает
и приблизительность.
А мужество запросов
благословляет,
но не обольщает!

Сын, друг
мужчина, здравствуй!?
Ты роковой нежданностью
родился вновь!..
Миг обнажения,
громовержец, явствуй!
Когда в прозрении
закипает кровь!
Прости, прости,
что проглядел преступно
момент,
когда, играясь в Карлсона,
твоя рука мужала,
шла неотступно,
чтоб сжать
меч правды Карлоса!

Вчера искрился ты
Д’Артаньяна шпагой…
Эфес сегодняшней хранит мерцание
ночных свечей.
С какой звездой к тебе
ворвался Гамлет с сагой,
разя риторикой –
а ты чей!?

Отец: Веки прострелены дрожью –
тщедушье…
Седина теряет
стали цвет.
Блокадная окольцованность вопросами –
удушье…
И удобства выводов
сгорает след.

Не знал, не вник, не внял –
Не оправданье…
Но я действительно не знал,
что голос мой погиб.
Расползся по пролетам он
служебных зданий,
житейских свар…
И вот – один.

А больно признавать,
что голоса не стало…
Так пропадает
в пустыне родник.
То звонко тостовл,
то к драчкам приставал он,
играясь силой. И…
мираж возник.
Сын: Я слышу боль
и мужества отчаяние…
И верю в исповедь,
как в колыбель свою.
Но что, теперь вдвоем
расскажем мы грядущему молчанию
на пепле ласточек?
Что? Исповедь твою!?

Лобастый череп глобуса раскроен…
Свастика!!!
И брызнул мозг
аулов, деревень и городов.
Грибное небо!
Где Тихий, где Атлантика!?.
Разорван навсегда
пунктир людских следов.

ТАК БЫТЬ
ИЛИ
НЕ БЫТЬ !
Отец: Тайм-аут!
Дай же отдышаться!
Ты спрашиваешь, те ли плечи
держат шар земной?
Довольно! Хватит
нашей совести шататься
на звездах обелисков
и прятаться за времени виной!

Вопросов сталь
перековалась в стержень.
И шомполом в створ горла –
готов от боли выть…
Удар под сердцем –
бег голоса на стрежень…
Солдат стучится в совесть
и в шестьдесят мутация – СЫН, БЫТЬ!!!

1998











ВОЙНА! ВОПРОСЫ, ВОПРОСЫ…
 
КОГДА…

Когда звезда тебе
улыбается
Значит беременность твоя
начинается
Рыжие кони мчат
с обросшими мордами,
Высекая счастье
голубыми хордами!

Привилегия звезды –
переискрить меридиан,
Тогда и к сыну больше
не придет Гудериан.
Гнедые ржут,
мустанги косят взгляд,
Чтоб Клавдий завтра вновь
сам не подсыпал в кубок яд.

У нас с тобой
мужская профессия…
Не в утро, а извечно,
не дожидаясь сессии,
Всегда нести
на острие меча
Улыбку к той звезде
как смерть для палача!

1988 г
Омск, фестиваль
«Международный марафон»

 
В  ЭТОМ  ХАОСЕ

В этом хаосе
растерявшихся времен,
Где на ветру
обрывки всех знамен,
Скрипит несмазанная ось
земного шара,
Оскалившись отвалами
Бабьего яра.

Безмятежно сопишь
под маминым одеялом
В ожидании принца
в плаще алом.
А пятьдесят миллионов
захлопнутых земной корой
Лупят в барабаны памяти,
оглушая людской рой!

И когда фосфором зажигается
лунная ночь,
Батареи черепов
идут в психическую. Прочь
надуманное, напудренное,
кисейное шкуродрожание!
На себя прими огонь стыда
ради ЗЕМЛЕРОЖАНИЯ!


1990
 
















У ПАМЯТНИКА НЕ ВЕРНУВШИМСЯ С ПОЛЕЙ
ВОЙНЫ СТУДЕНТАМ ПЕДИНСТИТУТА


Экзамен сдан
На аттестат бессмертия.
И Родины слеза
Взошла к созвездью ПАМЯТЬ!


2002

 
ВИСКИ

Мои виски
стонут курантами.
Земные росы
собираются орантами…
Значит, стонут виски,
земные росы есть?
- В пепле завалялась
дикарская месть!

Мои виски
бьют колоколами…
Очкарики параболу
тащат волами…
Значит, колокола бьют?
Воловья сила есть?
- Нет той волчицы,
что Млечный съест!

Мои виски
пробиты трелями скворца…
И Бах прочитан
готикой творца…
Значит виски пробиты?
Хоралы есть?
- Обелиски возмездия
на земле не счесть!

Мои виски
перестали болеть.
Знамена варваров
стали смердеть…
Значит, виски не болят?!
Шелест крови есть?!
- Сипит крематорий –
кем бы заесть!!!

1982 г
Бухенвальд

 
ОСЕНЬ

Осень надсадно
чадит дождями…
Утра
потерянной жизнью кричат.
Смены веков
отмечаются вождями.
Солнечный луч
с непогодой мельчат.

Но ведь рожали нас на одних циновках.
Пеной шампанилось материнское молоко.
Как оказались мы в эпохальных обносках?!
Стяг негодяйства взвился высоко.

Гневной могилой
Освенцим грохочет!
Мы нивелируем
наши грехи!
Смог крематориев
адски хохочет,
Дождь размывает
века плевки.

31 декабря 1999 г

 


В   ПРЕИСПОДНЕЙ   ИСТОРИИ


Ночь человеку дается
чтоб он родил день.
Но если в ночи Иуда -
у человека выкидыш – тень!
Юное утро,
прекрасное своей незащищенностью,
В каплях росы-крови,
насилуемое измены изощренностью!

Вспарываем зори,
отдавшись открытиям.
Судьбы венчаем,
доверяясь наитиям.
Самозабвенно горланим
тосты за Эврику.
А что потом?
Послушай лучше Гернику!

Не принимай за гимн
фиалковые россказни весны.
В гипнозе миг
и ты завис в объятиях блесны!
И не хмелей
при виде натюрморта из гранат.
Послушай бомбовое утро –
в эфире Сталинград!




В преисподней истории
душим сердца призвание.
Вырывая из своей судьбы
человеческое звание.
Преступный миг
и ты бежишь в иллюзиях, во мраке.
А вслед глубинный голос –
«Слушай Нагасаки!»

Жизнь бьет ключом
Вся в блестках имитации!
Эрзац – наш Бог. Вперед!
Но без гражданских аттестаций…
В рождественскую клоунаду
что заказать любимцу миму?
Замри! Секунда боли! -
Слушай Хиросиму!
В неоновом исступлении
захлебываемся стандартами счастья.
Глушим вместе с выхлопными газами
всполошные звоны ненастья!
Космонавты утверждают,
что Земля голубая. – Нет! Пойми!
Впрочем, послушай банджо
о кровавом утре Сонгми!

Как Везувий бросался в космос,
а убил Помпею,
Так и истина без фильтра совести
Сожжет эпопею!
Протестует богема –
одни стерилизаты, фильтраты…
А лучше, когда по магистралям века
Бредут лишь серые кастраты!?


1976

 
ЗАПОТЕЛА   СЛЕЗОЙ   СВЯТОЙ   МАРИИ

Запотела слезой Святой Марии
бомба нейтронная.
Это не танко-бомбовая
гитлерова речь тронная.
Астматически закупорились
вены континентов,
Бросив мир на откуп
шабаша инцидентов.

Допускаю, правнук мой
притронется к двадцать пятому веку…
Но проползет ли он «пустыню смерти» к любимой
как в Мекку.
Сумеет ли гореть и не сгорать,
запахнутому броней Бруно,
Веками выбивать из легких инквизиции
для рожениц золотое руно.

Но прощальным,
облученным воплем планетородного
Слышу бесплотные шаги по окалине земли
внука моего модного!..

1982 г
Берлин, студенческая конференция
«В борьбе за мир»
 
Посвящается бессмертному подвигу
осетинской матери-героини Тасо Газдановой
и подвигам всех матерей
нашей интернациональной Отчизны.


МОНОЛОГ   МАТЕРИ


Любая земля прекрасна своими дорогами, по которым мчатся биографии. А уж из них слагаются сказы о смертных, о бессмертных, Богом посланных, честью и совестью доказавших нетленность святости Родины.
Вот и в горной Алании несет свою нелегкую службу трасса Владикавказ-Алагир. И радость, и горе попеременно обгоняя друг друга, зажигают на ней костры или улыбок, или слез. Посреди трассы – пригорок. За ним – село Дзаурикау. Время продиктовало свои условия, и он стал Святым. Этот пятачок – свидетель последних секунд материнских объятий. С пригорка сыновья спускались на трассу. Там их ждали полуторки… и – на войну, и - навсегда. Из сакли Газдановых она, война, по правилам, известным только ей забирала у матери по одному сыну на протяжении всей своей немилосердной жизни. Семь статных юношей больше вновь не переступили порог родной сакли. К похоронкам мать относилась по-своему. Имела на это право. Не верила им! А потому уже после Великой Отечественной войны и до последнего удара своего сердца каждое утро она шла на свой боевой пост, на этот пятачок. Несогбенная, гордая, замирая живой статуей, до слез в глазах всматривалась за горизонт, куда умчались полуторки с ее мальчиками. Мирные автомобили, путники почтенно приветствовали на трассе вселенскую мать Тасо Газданову, вместе с нею начиная верить, что «Братские» оживут и счастье своим дыханием вернет живительный огонь фамильным очагам. Так утверждала мать своих семерых сыновей!
Невернувшиеся с тех кровавых полей… У всех народов мира невернувшиеся в песнях, балладах превращаются в птиц. Облетая нашу многострадальную планету, они взмахом крыла, своим клекотом еще, еще и еще раз обращаются к совести оставшихся жить на Земле – не забывать, какой ценою досталась секунда мирной жизни. Этот полет вечен. Потому что за его крылом – материнская слеза. Невысыхающая!
Время само выбирает тот момент, когда творец не имеет духовного, морального, гражданского права молчать о тех ушедших в вечность сердцах, которые и определяют пульс планеты. Великий дагестанский поэт Расул Гамзатов зримо увидел, услышал над горными хребтами Вселенной полет журавлей. И… родились гамзатовские «Журавли». Это было на берегах Каспия. На берегах Москвы-реки не менее великий композитор Ян Френкель услышал журавлиный клекот своего дагестанского друга и подарил миру музыкальную балладу. А на берегах Терека народный скульптор Сергей Санакоев творил первые эскизы памятника Тасо Газдановой, ее семерым сыновьям и всем Матерям Родины, породнившимся с черной шалью.
Этот пятачок материнского подвига стал и его постом. Стела из дикого горного камня, над нею в полете семь белых журавлей. У основания – фигура матери-горянки, несколько сломленная горем, но волевые черты ее библейского лица придают масштабную силу вечного – материнству.
Так три сердца - великого поэта, великого композитора и великого скульптора – в унисон слагали гимн солдатам-журавлям той войны, улетевшим в бессмертие.
Уважаемый читатель! Я вас познакомил с историей рождения этого скульптурного творения. Но летопись Родины не простит мне, если я не напомню о бесконечно дорогом проекте, рожденном Солдатом, Гражданином Расулом Гамзатовым. Он назывался «Летят журавли».
Памятуя о том, что самое хрупкое, ранимое явления на планете – это мир, он своим все слышавшим сердцем призывал современника не попадать в плен искушения беспечности. Ведь именно беспечность неминуемо толкает в пропасть беспамятства. Народы, предавшие память, не замечают того трагического мгновения, когда на их горизонтах необратимо появляются черные полчища новых войн.
Проект «Летят журавли» начинался в старинной дагестанской боевой крепости Гунибе. Это взлет проекта. А дальше, через города и веси нашего Отечества он мчался на Восток. Завершался полет на берегах Тихого океана – Приморьем. Поэт на Руси – это не специальность, не профессия. Это барометр боеспособности совести, гражданского проникновения в стон, вздох Родины. Вот таких обладателей поэтического пера России собрал на свой проект Расул Гамзатов у себя в крепости боевой славы Гунибе. Вторая точка приземления поэтического десанта – Осетия. Место форума выбрал сам Расул. Это – подножие памятника великой матери России и ее сыновьям-журавлям.
Август 1981 г. Время круизов, взморий… Да нет, святое остается святым! Казалось, что вся Россия слетелась к этому мемориалу.
…Вокализ на тему «Журавлей» Гамзатова – Френкеля. …Статуя оживает. Из-за бронзовой спины Матери выходит «живая» Тасо Газданова. Ее исполняла выдающаяся трагическая актриса, Народная артистка России Заира Тхапсаева. И… звучал монолог Матери. Каждое поочередное обращение сопровождалось появлением сыновей… Этот монолог, исполненный языком драмы и хореографии, поразил гостей своим глубоким проникновением в святая святых – подвиг Матери.
Поделюсь маленькой увиденной деталью… В эти минуты Расул Гамзатов, наверное, потерял горское мужество самообладания. Широко распахнутыми глазами он боялся что-то просмотреть в неожиданно развернувшейся картине. А по щекам в два ручья мчались слезы… Солдаты не плачут. И это был не плач, а болевое породнение нерва с нервом всего прожитого, понятого и бесконечно дорогого в судьбах всех граждан великого Отечества.
А его жена Фатьма в шутку укоряла нас: «Ну, знаете, осетины! Что вы сотворили с моим мужем? Он – истинный горец, аварец. Из него и стон не выжмешь. Таким я знала его всю нашу жизнь. И вдруг слезы… При всех… Эх, Расул, Расул!» Эта реакция великого Поэта, Солдата, Гражданина для меня и есть высшая аттестация подвига матерей нашего Отечества.


СЦЕНАРИЙ МОНОЛОГА

Залитый солнцем мемориал братьям
Газдановым и их матери. Музыка –
вокализ на тему «Журавли» Яна Френкеля.
Фигура матери оживает.
По ходу обращения персонажи появляются

        МАТЬ: Здравствуйте, мои дорогие мальчики! С добрым утром! Вы еще спите? Подъем! Эй, Магомет, ты же самый старший. Дочь плачет, просится с тобой в поле, трактор как необъезженный конь в нетерпении фыркает…
Э-э, джигит Дзарахмет, проспишь скачки, ловкость потеряешь, не срубишь лозу на скаку.
Трава в соку, потеряешь утро – трудно косить, Хаджисмел. Ты у меня красный косарь. А скрипка, скрипка, которую ты смастерил, неужели все утро проскучает. Впрочем, дождемся вечера. Девчата соберутся. Только не смотри на них так… (вздыхает). А мне их жалко.
Ну уж от тебя, Махарбек, не ожидала. Звонок в школе звенит, дети уже в классе, а учитель опаздывает. Почитай им сегодня стихи. Научи деток мечтать.
Ай-яй-яй, Созырко! Ты же самый веселый. Неужели ноги еще не заскучали по танцу? Соседки никак не забудут твою лезгинку на сенокосе.
Шамиль! О, Шамиль! Ну каким же ты будешь красным командиром, если столько спишь? Солдаты на смех поднимут. А ну, на зарядку!
Что, мой самый маленький – Хасанбек! Глазки не раскрываются, сны загадочные? Ой, извини, я с тобой как с маленьким. А ты вон, какой уже, десятый класс, усы как у отца Асахмата, пробиваются.
Я, кажется, отцу пожалуюсь!



Музыка выводится – форте.
Персонажи мгновенно исчезают.
Резко обрывается музыка.
С двух сторон к матери подходят горцы…
Соболезнования. Силы ее покидают.
Она припадает к груди одного из горцев
и рыдает.

Мои мальчики, мне плохо! Я больше так не могу! Не привычны для вас мои слезы? Вы меня помните всегда сдержанной, даже когда был голод. Да, я не рыдала, чтобы вам было спокойно.
Но сейчас, сейчас!.. Семь похоронок! Семь похоронок! Семь похоронок! Семь гробов в нашем с вами доме! Черный ворон сорвал с неба черные тучи и окутал наш очаг. Мне с укором напоминают, что тебя, Хасанбек, я должна была оставить дома, ведь только семнадцать лет! Да не могла я этого сделать! Как бы я смотрела в глаза другим таким же матерям?!
Вы улетели за горы, чтобы остановить горе. Сколько добрых братьев, сыновей других матерей с вами.
Вы увидите – у горя есть конец! Нет конца у Земли, у добра, у любви! Все это вы унесли из дому. Я сама складывала в хурджины и любовь, и нежность, и мужество гор!
Значит, вы вернетесь! Правда?! Ну, ответьте!..
Как много земли, пропитанной кровью наших детей. Я слышу рыдание матерей под крышей нашего дома. А какой он большой!
Магомет и Хаджисмел спят под Севастополем. Говорят, там каштаны плачут над ними, как матери.
Дзарахмет навсегда породнился с Новороссийском.
Махарбек закрыл глаза под Москвой. Слыхала, что березки, как родные сестры, берегут сон братьев!
Созрыко, сынок, мягкая у тебя земля под Киевом, не больно лежать?! Знаешь, в нашем селе тоже были враги. А освобождали нас дорогие мне сыновья русских, украинских матерей. Уж очень я запомнила украинского джигита. Он мне рассказывал, как у них цветут вишни. А раз земля рождает вишни, значит она добрая.
Шамиль, детка, я не знаю, какой из себя Берлин, это дом нашего врага. Но там тоже плачут матери. Когда мы убирали село после боя и хоронили убитых, я увидела такого же парня, как и ты. Он был немец. Я опустилась над ним и своею слезой смыла с его лица кровь. Он не враг! Злые духи его обманули! Он такой же любимый сын! И если немецкая мать закрыла тебе глаза, я помолюсь за нее!
Хасанчик, маленький, я спокойна за тебя, что ты спишь в Белоруссии. Твой дед привозил оттуда пшеницу для урожая. Значит, белорусская земля благородная!
Дети, дома мне одиноко! Эти руки должны пеленать внуков! Это сердце зовет, зовет к себе счастливые бессонные ночи у колыбелей младенцев!
Я проклинаю убийц от имени всех матерей Земли!!!
Чтобы наши слезы стали навсегда им могилой!!!
РОДИНА! А ты веришь в вечную жизнь моих мальчиков? Конечно! Разве снег цветущих яблонь не запорошил бурки?! Разве поток перестал крутить жернова мельницы?! Разве налившийся колос не мечтает стать хлебом?! Разве вечерняя заря не зажигает ночные звезды для моих невесток?! Разве не пенится пиво на свадьбах молодых?!
ЗЕМЛЯ! Я тебе все отдала! И я имею право не просить, а требовать: береги колыбель! Береги зарю! Береги журавлей! Береги СЫНОВЕЙ!!!

Застывает в печальной позе.
Вокализ заканчивается.


1981
 
Памяти ребят
Афганской и Чеченской войн

ФАКЕЛ   НАД   БРАТСКОЙ
(песня)

На постаменте замер в бронзе воин
Объятый жаром вечного огня.
То факел гордо взмыл и без пробоин
Алеет в бликах знамени полка.

Припев: Факел над братской – глаза солдат.
Факел над братской – сердца солдат.
Факел над братской – письма солдат.
Мчатся к вискам ежедневно, без дат!

Встают из пепла ада эти блики,
И память стонет тысячью картин…
Рассвет в крови… Прощальный выстрел… Лики
В могильном обрамлении морщин.

Припев:

Зарею факельной надежда ярко светит,
И мать спешит на вечный этот зов,
Припав к огню услышать сердце сына
Под колокольный вздох седых отцов.

Припев:

Здесь ратные покоятся в могиле
Спят праведным великим вещим сном.
И тишина, царящая отныне,
Медалью возвратилась в отчий дом.

А у Отчизны мест святых немало
Голубоглазость факелов любя
Исповедальность вечно ты ласкала,
В российской славе гордость обретя.

Припев: Факел над братской – глаза солдат.
Факел над братской – сердца солдат.
Факел над братской – письма солдат.
Мчатся к вискам ежедневно, без дат!

1995
 


















КОГДА УЖЕ НЕ ДРУГ
 
А   ТЫ  С  СВОИМИ   НЕКОГДА   БИБЛЕЙСКИМИ   ГЛАЗАМИ…

Знаешь, что такое
меня обмануть?
В мир чересполосицы
сердце затянуть?
Доказать, что утро
продается элементарно,
И любовь в ночи
не светится янтарно!

Я не понимаю одного,
ведь ты врешь себе!
И какой же лжец
избороздил двурушный мозг в тебе?
Зачем ты клялся
ржаным хлебом,
И в то же время
торговал голубым небом?!

Ты, наверное, забыл,
что есть суд чести,
И солнце веры
вновь окажется на месте.
А ты с своими
некогда библейскими глазами
Кошачьи обойдешь
мою судьбу задами!

Крови твоей
желать я не хочу.
А вот презрение к тебе
я хлопочу.
И разобью надменность
водопадами мира,
Бросится ко мне в объятия
тобою изнасилованная лира!


1965 г
 
НОВЬ   ДРУГА

Разорвано кольцо любящих рук…
Обижено тепло потухших губ…
А оскорбленная мечта – вдруг с выбитым крылом…
Так вот в доверие – тупым заржавленным кайлом.

Еще одна судьба – в кювете, в кровь!
А алиби одно – «Земная! Проза! Где же новь?
Ну родила дочь… В чем привилегия ее?
На то и женщина, чтоб нянчить, пеленать. И все!»

И нет судьбы, семьи, в загуле совесть…
В архив транзитом ЧЕСТЬ И ДОБЛЕСТЬ!
Вальяжным прищуром взираешь на разбег дорог…
«Над колыбелью вздох?! Судьба! Я не пророк!»

И все ж судья предстанет – родовая стать!
А герб фамильный? Что ему в бесчестье впасть?!
С придыхом лепетать – предательство было невинным…
И к ангелам взывать – за что же он провинен?!

Природа женщины – в инстинкте всходов озарения
И потому земна, что слышит то сердцебиение,
Которое лишь в почках первым всплеска звуком
Чарует пульс кантат поющих внуков.

Вот чудо материнской летописи божества!
И вихрь подснежниковых вальсов колдовства!
А новь, что ожидалась в облике избранницы -
Приватизация чудес в котомке феи-странницы.

Две женщины доверили тебе свою мечту!
Она не для тебя! Надежды родовой задул свечу..!
Фамильный счет – не экспозиция музея славословия,
А генная константа, что бритвой по артериям бесславия!

И лишь тогда краса расписывает женский лик,
Когда ночь на излете высекает солнца блик!
А он в штормящем лихолетье – твой мужества утес.
Новь друга! Слово сталь взамен слащавых грез!

2005
 


















А КАК ЖЕ БЕЗ МЕЧТЫ?
 
ТЫ   СИЛЬНЫЙ!

Не плачь по тому,
что не родилось.
В нашу сказку каждый день
приходит лось…
Он на рогах своих
приносит трепет,
А наша жизнь
без него – лепет!

Ты вспомни,
мать твоя стонала,
Когда надсадно
тебя рожала…
Дрожало сердце,
бились зубы,
Соната плавила
рот и губы!

Твоя мечта
мчит по артериям,
Разбивая фронт
всем невериям.
Ты сильный,
ты о двух ногах…
Земную боль
несешь ты на рогах!

1964
 
Я   ЗАПРЕЩАЮ   МЕЧТЕ   ВДОВЕТЬ!

Где найти силы,
если мечта вдовеет?
От апрельских зорь
женьшенем не веет.
В нетерпении храп коня
перед выходом на галоп.
Гибнет в писке,
которым стонал холоп.

Что мне делать,
если мечта овдовела?
Ветер в парусах
потеряла моя каравелла.
И звезда на наконечнике стрелы
заплачет –
не рассказанный мною бой
оплачет!

Как дышать,
если мечта осиротела?
Карнавальная феерия ЗАВТРА
кровью запотела.
Межгоризонтальная
инверсия реактивного
Гаснет забытым следом
поэта наивного.

Не задохнуться как,
если мечта вдруг – сирота?
И майский гром заглох –
сип лебединый – НЕМОТА.
Азартный пыл атак
в турнирных схватках
Проаппетитился к огурчикам
в зимних кадках.




За что страдать,
если мечту знобит сиротство?
С убийцей Модильяни
бесплодность роднит сходство.
И лотос, некогда религией цветка
Египет околдовавший,
Хоронит навсегда
последний лепесток опавший.

Семимиллиардной глоткой
я запрещаю мечте вдоветь!
Семимиллиардной болью
приказываю радостью реветь!
Семимиллиардным сердцем
казнить мечты сиротство.
И только так земная мать
продолжит РОДСТВО.


1974
 





















ЛЮБЛЮ!
 
ЛЮБЛЮ

Люблю за то, что твоя кожа
пахнет Марсом.
В твоих объятиях готов я выть
ревнивым барсом.
Люблю за то, что волосы
Пропахли зноем…
Так начинался мир,
ведомый Ноем.

Люблю, что в ресницах
вздох зари
И яблоко груди.
Ори! Ори!
За то, что женщина
умеет плакать,
А купол неба
дождями нежности капать!

Люблю за кажущуюся
покоренность.
Остерегаешь волчицей
нашу влюбленность!
Люблю за то, что стон
ты даришь мне,
А я – всю боль ТЕБЕ!


1967
 
ПРИНЦ

Весной опьяненный,
зарей опаленный,
Рождается принц,
красотой напоенный
И сердце ковали
весенние грозы,
Подлунно лелеяли
майские грезы!

Орлиные очи
мужали под пляску
Седых водопадов
и турью сказку.
А голос крепчал
под обвалы, лавины,
И песня браталась
с рекою в теснине.

Подкрался охотник,
взведен уж курок…
А принц улыбнулся,
взглянул как пророк,
И замер охотник
в атаке чувств –
То был ПОЦЕЛУЙ
из весенних буйств.

1956 г
Кабардино-Балкарская Республика,
альпинистский лагерь «Адыл-Су»,
международные соревнования
по скалолазанию
 
СКЛАДКИ   ХАЛАТА

Складки халата –
рубаи из восточного гобелена…
Эрами объят,
не вырваться из плена.
В трещинах
разбросаны губы Авиценны
Белый зной любви…
– Бесценна!

В минаретных глазницах
несгибаемого Самарканда
Рупором любовь,
гремит команда –
Даже если и
превысил мозг Ландау,
Трепет береги,
иначе жизнь – Дахау.

Бархатный Восток
не примет Еву Браун…
Эверестом скальпов
слагается ее смертельный раунд.
Бархатный Восток в сибирской стуже –
медальон Волконской.
Сбитые ступни
бинтует на раздолбах конских!

Бархатный Восток
лучит слезу княжны грузинской…
В пантеоне сердце Грибоедова
печалит лик Сикстинской.
И жрицы,
возрождающие мужество мужчинам,
Даруют ВЫСОТУ,
чтобы не ползать по низинам!

1984
 
ИСПОВЕДЬ

Магниевый озноб
волосы столбит.
Закипающая кровь
равновесие дробит.
Закачался я
как мачта «Титаника»,
Уносимый штормом
любви посланника.

Сердца клапаны мои
не срабатывают.
Новых порций приступов
зарабатывают.
Розгами, молнией
секут безжалостно,
Выжигая на груди
зарю алостно.

Вдруг провалы
в языке материнском…
Лепечу космическим,
аэлитинским.
Плавный бас
в нокауте тенора…
Ама-зонка-зируюсь
в лапах ора!

Плоть покинула меня,
оставила.
Вмиг с рассудочностью
растаяла…
Больно бьется
о скелетные каркасы
Загнанное сердце –
крик гримасы…

В ночь буранную
седой монах пришел.
Извинялся,
долго ко мне шел.
Он из кельи приволок сутану,
чтоб, надев ее, я растаю.

Нет, старик,
пусть кости перебьют мне…
Не сумею жить
от этой боли вне.
Что ж!
Если и скальпирует меня амазонка -
Голым черепом
стонать я буду звонко.


1980
 
В   ТВОЕМ   БЛАГОРОДНОМ   ЛИКЕ…


В твоем благородном лике
Кинжальной привлекательности
Вижу костров дымы
Огненной ласкательности.
Заволакивается лик
Языками пламени
И горит земля
Сполохами памяти!


Первого ребенка
Грел у костра косматый,
Дикой интуицией просветляясь,
Что в нем жар ТВОЙ златный.
В тиглях золотом
Играясь для саркофага,
Фараон ласкал овал,
Видя в тебе мага!


В эверестных штатах
Дымил кальяном жрец.
Нежась в костре ТВОЕМ
Хоть был он и вдовец.
А ветры Гималаев
Скандировали в сводах храма
ТВОЮ зарю
Устами ламы!


Разгул костров
И стон земли – монголы!..
В ТВОИХ кострах
Они калили сабли голы.
И Чингисхан
В тоске
Орал истошно имя пленницы,
Вонзясь в Двадцатый
Клином конницы!



Костры громоподобные
В соплах многоступенчатых
ТОБОЮ раскаляют космос,
Для нас, обвенчанных.
И я не вижу без костров
Такую землю,
В которой нет ТЕБЯ…
Да ни черта я не объемлю!
1980
 

АВТОГРАФЫ


У земли, у людей
есть дневник – летопись.
Как у звездных миров
дневник – цветопись.
Но, уверен, мы б не пели
гимны мирозданию,
Если бы не автографы
жизни первоздания.

… Звездная вуаль
на ресницы твои упала.
То снежинка любви
в душу мою запала.
Как февральская вьюга
зноем вдруг дохнула…
Зимние автографы…
августом задуло!

… Брызгами веснушек
орнаментирован лик.
Без автографов весны
день твой безлик.
Инверсия
грачиного крыла
Росчерком по утру –
Красота права!

… Автографы грозы –
кардиограмма сердца неба!
И философия груди,
и нерв зачатья хлеба.
Гроза и солнце…
взрыв поцелуя – лето!
Любви озоном скептика
сразило где-то.




…Гранатовый сок на твоих губах –
кровь сентября…
Какая коррида! Такая коррида –
Иду… На тебя!
Сока автограф пьянит –
коли… проткни!..
Только мертвецки бесстрастно
Не отгони!

И если завтра твоя трасса –
Млечный путь.
Мужчиной будь
И кодекс не забудь!
Что именно к тебе идет
«Сикстинская» Рафаэля!
В твоем гаранте может жить
«Таитянка» Гогена!

Но тише…
Поправь шлемофон,
Сетку - автограф
телеэкрана.
И ты увидишь,
как твоя дочь,
Взошедшая
из пелены пеленок,
Сложив два лоскутка,
поет «а-а-а»!

1983
 
ДВА   ЭТЮДА   НА   ТЕМУ   «ЛЮБЛЮ»

Этюд I.
Когда обугленный поцелуй
Вынашивает и рожает стон,
Когда лавина и вишневая почка
Сливаются в один гимн,
Когда плавится миг
И вспенивается время,
Когда вольтаж трясет
Ногти и подкорку,
Когда чувства уж
Не подвластны реостатам,
Когда не слепнешь
От лазерного луча утра,
Когда мнешь тропу любимой,
Как мятный лист в лихорадке жажды,
Когда ищешь зацепки,
Чтоб взобраться на облако,
Тогда вздутыми легкими,
Не владея собою,
Хрипишь:
- ЗДРАВСТВУЙ, ЖЕНЩИНА!


Этюд II.
Когда солнце задувает
Ночную свечу звезды,
Когда роса ожерельем
Разбегается по утреннему вздоху,
Когда птичий гомон
Ладится в кастаньетный спор,
Когда прикрывают тебя
Шелковым пологом зари,
Чтоб не озябла сказка
Сыновьего предутрия,
Когда ты слышишь имя,
Которым обещано тебе стать,
Знай - это проснулась МАТЬ твоя!

Когда ночная суета облаков,
Батальные страсти водопадов,
Вещий шепот над разливами
Пшеничного безмолвия замирают
И начинаются флейтой жаворонка,
Знай - это проснулась
МАТЬ твоего сына!

Когда распахивается
Веер ресниц,
Высвобождая улыбку
из ночного плена,
Когда физические законы
Вдруг теряют власть над магнитными полюсами,
И они замыкаются
На этой улыбке,
Знай – проснулась ЛЮБИМАЯ!

Когда сраженная молнией яблоня
Всю ночь дымила обгорелыми устами,
А утром ранеными ветвями
Все же протягивает яблоко, омытое росой,
Потом поймешь, что не росой, а слезой,
Знай – ЖЕНЩИНА не спала!
…Она в который раз тебе простила!



1969
 
ПРОСТО   ЭТЮД

Лист сжался,
съежился последней болью,
Прошелестев:
«Спокойного вам света!»
И раскопав зерно –
венец куриной доли,
Тот шорох слышала ОНА
в речитативе ветра.

Рябая вздрогнула.
Волна под сердце подкатила
знобящей радостью
и тайною дознания…
Посланница весны
в осеннем вздохе ощутила
В себе зов
материнского призвания.

А лист дошептывал элегию.
Та эхом отзывалась
В кудахтанье Рябой.
И пробуждал гонца
неведомый рожок.
Загадка жизни заполнялась
созвучием надежд. Хруст скорлупы –
и писк апрельского птенца!


1971
 
ТВОЯ   ЛИНИЯ   БЕДРА

Твоя линия бедра
разжижает мозг!
Монолит сердечный
плавится как воск!
Завертелся пульс
белкой неуемной.
Иней ночей твоих
растоплю я домной!

Унижают тебя,
сравнивая с Нефертити!
Распорю вопросом,
что блюстите!?
Дистрофию собственную
в неумении видеть
личность женщины.
Да, так обидеть!

Родниками бороздят
твои губы соки!
Арфами пропах
поцелуй высокий!
Звезды заблудились
в небосводе глаз.
Как в них потеряться,
подскажи мне лаз?!

Знаю, ты не веришь в домну.
Что ж!
Распалю реактор,
или я негож!?
Осажу галоп –
бег груди твоей!
Под обрыв помчимся –
ощущу своей!!!

1969
 
А   ТЫ   ЗНАЕШЬ…

Не для тебя, не для тебя,
она, звезда!
И вовсе не твои
к ней мчатся поезда.
И не твой гимн
оглушит ее.
И не твой крик
сдует пыль с нее!

Не твоя слеза
запоет зарей.
Не твоя тоска
Выстелется тропой.
Не тебе целовать
ее сны.
Не тебе слышать
стоны весны.

А ты знаешь,
что медведи в феврале улыбаются…
Сказки барса
грустью застилаются.
Зов орла
задумался органом.
Лебединый взлет
поет Сезанном.

Но это все не для тебя!

1970
 

ПОЧЕМУ   ТЫ   ЗАПЕЧАЛИЛАСЬ?


Почему ты запечалилась?
в день своего рождения?
Разве не знаешь, что он –
зорины бдения?
Это она зажигает
свечи твоего торжества,
Засекречивая
тропы женского волшебства.


Я подслушал у зари
песню твоего дня…
Щурятся волчата,
не боясь огня.
Соты медом брызнули
в морды медвежатам,
Птичье молоко
лес пролил ежатам.


Бронь земли
коверкается в землетрясениях.
Рвется и эфир
в звуковых трясениях…
То мамонты выламываются
из вечной мерзлоты,
Хоральную трубя,
что есть на свете ты!


Ивами зацелованы
все речные протоки,
В рыке льва
слышны родные биотоки.
Ледники задумались,
перламутром улыбаясь…
Тени двери заперли,
песни твоей опасаясь!

 
Песня же твоя
плющит расстоянья,
Коронуя лебедем
великого стоянья,
Дни твоих рождений
обмыв красотой,
Зависть и неверность
окатив немотой.

1971

 


НЕИСТОВСТВО   ВОСТОРГА

Душа в неистовстве восторга!
В устах – банальность…
Отлично понимаю – так нельзя,
не та тональность.
И алиби сомнительно
что мол о женщинах так сказано!
Куда мне, смертному,
коль Богом не подсказано!

И снова нерв любви –
в противоречьи с этою расхожестью.
Рапсодия фиалок глаз твоих
хмельною схожестью
Вершит подснежниковый бал
с арфисткою-Весною!
Как это все в одной груди!..
Понять? Фантастика… Не скрою!


2000
 
ПОСЛЕДНЯЯ   ЗВЕЗДА

Последняя звезда на девичьем дыхании зари…
Последняя звезда… Ресницы в инее космических костров!
Последняя звезда и колыбельный вздох в дали…
То зайцем мерит первый луч дневных миров!

Последняя звезда и первый луч – секунда!
Ты вечный миг, как сплав корунда!
Как звать тебя, нежна и царственна!
В моей судьбе ты Богом дарственна!

Секунда врывается в сердце хорала – звон.
Но ветер калечит трубы органа … Исчезла – сон!?

Зайцы, балагуры детских снов,
Может, она спряталась в вашей раскосости?!
Воробьи, шпаною снующие по снам,
Может, она в ваших клювах?

Зайцы перекосились друг с другом…
Воробьи перечирикались друг с другом…
И молчат улыбчиво…

…Босая, виноватая и прекрасная,
Стоишь в проеме между реальностью и сказкой.
- Ну, здравствуй! Не шуми!
Людей разбудишь.
1962 г
Шпицберген
 

ВЕРА



Я поверю в твой поцелуй…
Пой!
Переплавь ледники Арктики
в зной!
Кости мамонта
перевари в мою кость!
Дай почувствовать -
в мышцах твоих я не гость!


Я подслушаю у кореньев
березовых
Воркованье магмы
для утр розовых.
В недрах земли
запропала глубинка
Что была величальной кантатой
для инков!


Их гимн приварю сегодня
к ложке с медом,
Чтоб для раненного
она обратилась йодом.
Крик пересеченного
лезвием гугенота
Перекую в идею
доисторического бегемота!



Просто зацелую,
дико и взасос…
Переполнен допингом,
отшвырну насос.
Сам надую легкие
старого органа,
И библейской мессой
выжгу интригана!

Веря в тебя,
вымою кровью то,
Чьим предательством
было замызгано плато,
На котором вальс
предстоит танцевать,
И натруженные сомнения
наши целовать!
В поцелуе я гармонизирую
лунный мир,
Чтоб, влюбившись гимном инков,
кричать пир!
Не боявшись
трупных объятий Геринга,
А ослепнуть
от потной работы Беренга!..

1965 г
 
ИЗМОРОЗЬ

Окольцованные радугой ресницы
Серебрятся опереньем птицы…
Изумрудом фиолетится
разбуженная мечта,
Просветляясь эврикой –
Ты  - та!

Взбешенные
радугой ресницы…
В клочья успокоенность!
Львицы
Так же отвергают
притязания львов,
Для которых сполохи ночных саванн –
не ЗОВ!

Околдованные
радугой ресницы…
Это бунт!
Бег колесницы…
Изморозь
на раскаленных створах сердца,
Откровение
в грозовой пляске СКЕРЦО!..

1968 г
 















В этих полевых цветах
зори луговые!
В их глазах распахнутых
вёсны грозовые!
Так примчись к лугам,
зовом восхищенный.
Расставаться будешь
ты уже влюбленным!..



1969 г
Ставропольский край
Станица Кочубеевская

 
СТАРО   КАК МИР,   НО…

Все натужнее
атомные паруса века.
Все глазастее то,
что вчера было слепо.
Все натруженнее потеет
мозг каскадов киберов.
Все запредельнее скорость,
забыв стариков клипперов!

Мрамор, запевший сердце Акрополя,
мы заменили пластиком.
Лен, заснеженный руками красавиц,
мы заменили эластиком.
Кожаная подошва, донесшая воина до Афин,
стала синтетикой.
Норма ароматно-земного
застонала эрзаца эстетикой.

Но ЛЮБОВЬ закаляется
лишь любовью!
Но ЛЮБОВЬ облучается
лишь любовью!
Но ЛЮБОВЬ возрождается из невозможного
лишь любовью!
Но ЛЮБОВЬ звездоподится
лишь любовью!

И никакие компьютеры, даже японские, не смогут прожить секундой ярости
ЛЮБВИ!


1963
 

SOS

Когда гаснет
последняя звезда
И любовь пронзает
осторожность… Да!
Прикипая к уровням
звуковых высот,
Я взрываю радиостанции!..
SOS!!!

SOS! Да потому, что
сбиты равнодействующие.
SOS! Закипели резервы,
до любви бездействующие.
SOS! Плавка заштормила
акватории моей подкорки.
SOS! Уют здравого земного
выдворен на задворки!


1962 г
Диксон, полярная экспедиция

 
Я   ВИНОВАТ

      Недавно офтальмологи сделали уникальное открытие. Оказывается, в зрачках женщины, независимо от ее родного цвета глаз, присутствует далекое дыхание малахита. А в народах, там где в горных тайниках улыбается этот удивительный по красоте минерал, бытует поверие, что малахит – это та же бирюзовая волна океана, из которого выплыл человек, чтоб и сушу превратить в то же чудо природы. А женские глаза – карие, голубые ли – но светящиеся малахитом, несут далекое предание святой первозданности ПРЕКРАСНОГО


Ты, конечно, не виновата…
Я придумал тебя такой,
Породненной с капелью марта,
Звонкой, солнечной, ледяной

В жизни быть не могло иначе,
И звезда не дождалась нас…
Миг, чтоб увидеть тебя растрачен…
Лишь силуэт на разбеге трасс.

Млечным путем рассекается серость,
Где малахит очарованных глаз?!
Дикое пламя – в пепел тленность!
Вспышка зари… Как я ждал эту страсть!

Пепельный шлем в шрамах пылких баталий…
Но ностальгия взрывает пришедший покой!
Глаз малахитовый – росчерком время реалий!
Горькая сладкая юность, что снова в БОЙ?!

Грозный Везувий, ты чист пред Помпеей…
Ты в небе развесил зеленые флаги беды.
Беспечные люди ж подумали, что это дар феи…
И не услышали крик предсмертной судьбы.

Но твой зеленый костер космических глаз
Принимаю как гибельный жар любви!
В клочья красивость пылких фраз,
Когда перья поэта в КРОВИ!..

Ну, придумал я эти краски шального зонга!..
Так пожар малахитовый – это ТЫ!
Слышу я бархат эфира победного гонга
И свет от софит к пьедесталу твоей красоты!

Ты, конечно, не виновата,
Что февраль вытекает в март.
Снег мажорит капелью марта…
Я ПРИДУМАЛ, Я ВИНОВАТ!
2007 г
 
ЗАЧЕМ?

Тучи лежат на груди…
Парно и завязь гроз…
Но я блажен и лишь шепчу «Приди!»
Вдыхая аромат смертельных доз.

А тучи я ласкал,
Дразня грозу на вздохе…
Всю жизнь меня пьянил ее любви накал…
Я презирал меняющих ее на крохи!

И если б свод бровей ее мне приказал
Загнуть весь горизонт в кольцо прилунно,
То подвенечности оракул мне б предсказал,
Что гибельно звучит настрой, но струнно!

Какая завязь гроз? Какая туч фатальность?
Я взвод судьбы швырял на горизонт
По смех луны. – Что за батальность?!
Кольцо любви?.. Вот церковь! Надо ж, фронт!?

И завязь, не простив блаженность, стала стреловидной…
И факелом прощальным мне взводы улыбались,
Оставив пепел, одиночество и крест судьбы недальновидной…
А, может, к счастью? Да похоронок то они ведь не боялись!

Я клятвенно смотрю на братскую ушедших взводов…
Пока я жив, любви Голгофу буду яростно встречать!
Иначе жить зачем?! Нет! В шторм, не зная бродов!
К любви, чтоб в грозы крылья вновь в себе зачать?!


2008 г
 






























ПАМЯТИ…
 
Я   ПОЭТОМ   НЕ   СТАЛ
(памяти Владимира Высоцкого)

Я поэтом не стал, было время – хотел.
Что-то там я писал – кое-где-то хвалили.
Я про горы хотел, я старался, корпел,
Я про друга хотел петь баллады и были.

Я хотел подлецам кровью плюнуть в лицо,
Торгашам-молодцам – подавиться им дышлом.
Я хотел вдрызг, в куски равнодушья кольцо…
Да, я много хотел, но, как видно, не вышло.

Потому что услышал: «не друг и не враг»,
Потому что услышал «Охоту на волков»,
И у «братских могил» - нет, не сделать мне так,
Ну а если не так, то не будет уж толку.

Молча вторить ему нам хватало вполне,
И за ним были толпы – не трое, не двое.
Он за нас все сказал, он за нас все пропел,
Но теперь уж и он не вернулся из боя.

Он чуть-чуть не допел, он выигрывал бой,
«Всяка нечисть» ползла уж в лощины,
Позагнали в кусты, но в кустах слышен вой,
Но опять нам стреляют, стреляют по шинам!

Я поэтом не стал, и о том не жалел,
А жалею о том, что нельзя для Героя
Клок из сердца отдать, чтоб и дальше он пел,
Чтоб всегда он живым возвращался из боя…
1980
 
МАКАРЫЧ
(Памяти Василия Шукшина)

Калиной красной
Ему глаза закрыли.
Секундой горя
Навсегда открыли,
Разрезав ленточку,
Цивилизации невинность,
Коря беспечность,
Сутолоки провинность.

В дремучих, глубинных пластах
Мужицкого мышления
Престижный час она ждала,
Красна, без тления!
В морщинах крутолобы
Алтайских кряжей
Сказ ворожила
К песне лебяжьей.

А чтоб в люди выйти
Обернулась она в Катунь,
Где старатель Макарыч
Намывал в лотках латунь.
Не для Библии
Образа чеканил он,
Не в монашьих кельях
Видел вещий сон.

…Будто в горнах палицу
Муромцу удобную
Разин перековывает
В палицу иглоподобную!
Щурится дозорно
В дали микроскопа…
Рать несметную, поганую
Видит око!

«Ить твою!..» Спершило дух,
Грудь завыла.
Закачалася земля,
Ржет кобыла.
…Дрогнули, бегут,
Мрут микробы
От десницы мужика
Высшей пробы.

В ножны палицу, за серп…
Хлеб дитяткам!
Зорьки утром по росе
Моют пятки.
Ладно все!.. Да вдруг не лад –
В субботею
Посылает он ох куда
Их затею!

В субботею баньке быть…
Пар березовый!
У себя совет спросить…
Жизнь-то клад возовый!
Как держать ответ пред матерью,
Пред Богом?
Коль не поразмыслишь,
Что же будет с годом!

Кому нужон мужик –
Солдат небошкавитай?..
Кулак не держит палицу…
Не таровитай.
«Эх, печки-лавочки, идрена мать!..»
…Скорбился.
За РОДИНУ же постоять –
Не сбился.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
«Скоро, скоро, мать!
Допишу я Стеньку…
Может через Пасху,
Уж не на недельку…»
…Не схотел он ТРИСТА жить –
Жизнью ворона.
Вороненой саблей! В СОРОК ПЯТЬ –
одержимость воина.

1979
 
ЧЕЛОВЕК   УКРАЛ   У   ДЕВОЧКИ   СКАЗКУ
(памяти Ролана Быкова)

Человек украл
У девочки сказку…
Взял в режимные руки
Указку
И от «А» до «Я»
Листал словарь толковый,
В классную доску
Вбивая ум мелковый.

Оказывается, Солнце – не солнышко,
А система в Галактике,
И вовсе не Дед Мороз со Снегурочкой
Царят в Арктике.
Как-то не серьезны
Киплинг и Маршак…
В XXI мы куем
Трезвый шаг.

На китах никто не строит
Государства.
И совсем не ждет от девочки
Он благодарства…
Просто Иркин папа
Убивает его гарпуном,
А храбрых витязей нет
С Нептуном!

Не существует чащобных
Царств Берендеев,
И нет упругих, смолистых
Крыльев Антеев.
А есть подводные
Японские огороды
И авиация,
Вселяющая страх в народы.

Кто сказал,
Что олень дирижирует красотой!?
И каким-то принцем
Бросится в ноги той…
Людям он необходим
Для производства пан-то-крина!
Верни сказку Андерсену,
Милая Ирина!

В правильный урок,
Идущий академически,
В щель впорхнула свастика
Феерически.
Приластилась к шее ментора
Модной шалью,
Завтрашние ядерные
Зацеловав вуалью.

Разодрали тишину
Марши террористов.
И в кадык впечатался
Сапог садистов.
К Ирке развернулись
Мефистофелевской рожей…
Глядь, а сказка покрывает девочку
Бронированной кожей.


1982
 


















ПОЭМЫ




 

ОТ   ТЕБЯ   МОЯ   ДУША…
(древнерусский обрядовый жанр песнопения - заплачки)


Песнь первая «От тебя, моя душа…»

От тебя моя душа
Многого просила,
Но слезой беды
Надежда моросила.
Вот и проросла душа
Обидой горькой –
Ночку постелила
Меж тобой и зорькой!

От тебя моя душа
Ничего не просит.
Обгорелую надежду
Ливень боли косит.
Холодно, немоготно
За тебя держаться…
Поразмыло тропочки –
Нет, не удержаться!

От тебя моя душа
Заходилася.
Злоба лютая,
Неусыпная народилася…
Вместе ж шли
По столбовой дороженьке.
Миг… И что-то
Завозился при дороженьке.

От тебя моя душа
Захлебнулася.
От неверной ласки
Ой как отшатнулася.
Больше нет у нас с тобой
Красной горницы…
Бога ради, улетай
Птицей-вольницей!

От тебя моя душа
Всмерть устала.
Не любил, лукавил, врал –
Вот и восстала…
Соколом представился,
Взвился над судьбинушкой…
Обернулся коршуном
И сгубил девчинушку!..
От тебя в моей душе
Пусто, пусто…
Затерялись где-то сны,
Грустно, грустно…
Да не прячься же ты
За чужими засовами,
Во потьмах не блукай
Вместе с совами.

От тебя в моей душе
Зореньки проснулись…
Горьки слезоньки
Силушкой обернулись…
Малый спит,
Мой тонконогий олененок.
Зарумянил его очи
Снег пеленок.

От тебя в моей душе
Рана затянулась.
Но сыновье сердце
Грозно оглянулось…
Вот где не помогут
Ни моря, ни дали –
Сын придет с вопросом –
Жалибным ты станешь!



 
Песнь вторая «Ну, да ладно, горемыка!»

И рябина за окном загрустила,
И березке ласки ветра опостыли,
И тропинка луговая не смеется,
И соловушке вдруг что-то не поется.

Не вини во всем тучки грозовы,
Не ругай ты вкрик зорьки розовы,
Не стегай полынь на разбеге трав –
Родника слеза – не глоток отрав.

Мне-то бабьим сердцем все слышней,
Мне слезой горючею все видней,
Мне и вздохом тяжким ты родней,
От твоей мне хвори все больней.

Как же поразветрилась сила буйная?
Как же пообвисла воля струнная?
Как же очи соколом больше не глядят?
Как же кудри вьюжные больше не шалят?
Тучка грозова дождем ласкалася –
А ты ругался!
Зорька розова жар-птицей причащалася –
А ты ругался!
И полынь в медовы травы нарядилася –
Ты же ругался!
А родник в отцовы чарку обернулся –
Но ты ругался!

Ты красив, но с добротою не в ладу.
Ты зовущ, а ласки сердца в холоду.
Ты речист, слова ж по нежности тоскуют.
Певчий ты, но песни в тереме чужуют!

Потому, родной, и мир холодным стал.
Потому, родной, и неуютным день предстал.
Потому в цветень слагаешь злобу ты.
Потому и бражничаешь, ох, от больноты.

Говорила ж, помнишь, не лукавь со мной!
Говорила ж, помнишь, ложь придет с косой!
Говорила ж, разойдешься с миром ты!
Говорила ж, одичаешь, все от маяты!

Ну да ладно, горемыка, - крест ты мой,
В сенях что ж застрял – ну не чужой!
Эх, мужье, мужье, вам бы бабу петь…
Жизня бы наладилась и денькам светлеть!

1962,
Печора, древнерусская деревня Няши-Бож

 
«ПОЭТОМУ  Я  ДЕЛАЮ  ВИТРАЖИ»
(посвящается Андрею Вознесенскому)


ПОЭМА


«…    но свет
должен быть
собственного производства.
поэтому я делаю
витражи»
.
А. Вознесенский «Хобби света»


Я – слесарь, ты – врач,
А он – Вознесенский.
С пропуском фирмы –
Храм Воскресенский.
Служба – Вознесенский –
Богом задана.
Мойщик витражей –
Судьба загадана.

Воскресенский храм – не просто храм,
А небокупольный.
Горизонтом застеклены витражи
Солцекружевны.
Агромадность витражей
Вознесенским моется.
Денно, нощно, в пот, в град –
Сердце ноется.

Не будет виден горизонт –
Люд потеряет критерии,
У истины взорвутся магистрали –
Артерии.
И трупный яд,
Одетый в доспехи бальзама,
Откроет дверь твою
Без помощи Сезама.

В сделках, кутежах,
Компромиссами заплеванный,
Зебры маскарад
Смогом размалеванный
Без вины виновный
В наготе ужасной
Боль стыда глотает
От беды не частной.


Стыдно перед солнцем,
Гимном ренессансовым.
Стыдно перед утрами,
Что над полем Марсовым.
Стыдно перед сталью,
К плавке восходящей.
Стыдно перед сказкой,
В мир входящей.


Чистый горизонт
Сделал святое открытие
Еврейской девочке
Как символ детства наития,
Что километров столбики – подсолнухи…
Не трубы крематориев,
И не звонницы могил,
Истерзанных Преторией.


Горизонт открыл
Человеческих возможностей предел,
Но не для того,
Чтоб Галилеев ряд редел…
Еще раз доказать –
Личность выше предела. Стелла
Улыбается завтрашним мирам –
В небе Гастелло!



Сыну горизонт
Во-первых, нужен ясный.
Надо ж получить
Ответ бесспорно классный.
Убежден – начало радуги
В глазах Фатимки.
А где кончается…
Тире… Заминки


Из-за стартовой горизонта
К нам летят грачи
Первыми пропеть,
Что стонут вербы в ночи…
К стартовой воронам путь заказан –
Повелела жрица,
Чтоб не страховались –
На бескрылье и ворона птица.


Горизонтов зоркостью
Ожили цивилизации майя.
К ним полпредом летит
Лебедей Плисецких стая.
Грозовый озон
В регистрах горизонта фуги…
Органист –
Сократовы надбровья дуги!


Основа жизни в истине –
Земля не плоская, лобастая!
И мудрость букваря
Открыла горизонта синь глазастая.
Земля лобастая, озноб от крутизны
и вертикалей пляска…
Несчастен тот,
Кому весь этот пир чужой – фиаско!


Немытый горизонт
Ну разве может страстно
Природу вертикали распахнуть.
Опасно
И гибельно по вертикали вниз…
Не обречены
Мечта и цель –
Они с трамплином наречены!

Взвивается иль падает,
А сказ один поется
Про высоту и про огонь…
Вот так куется
Престижность звания -
Быть человеком.
Не проституциировать
Со временем и веком!


Не будет виден горизонт –
Люд потеряет критерии.
У истины взорвутся
Магистрали-артерии…
Служба – Вознесенский –
Богом задана –
Мойщик витражей –
Судьба загадана.

1985 г

 

ЗОНЫ
Поэма


Зона предсмертья –
Равнодушие.
Зона SOS –
Равнодушие.
Зона крика –
Равнодушие.
Равнодушие –
Просто взрывоопасно!


Зона чужих слез –
Бездушие.
Зона глухоты –
Бездушие.
Зона равновесия на пепле ближнего –
Бездушие.
Бездушие –
Просто взрывоопасно!
Зона липкого рукопожатия –
Тщедушие.
Зона промолчания –
Тщедушие.
Зона бега от беды –
Тщедушие.
Тщедушие –
Просто взрывоопасно!


Зона сытых и некрайних –
Равнодушие.
Зона нищих чувствами –
Бездушие.
Зона гнущихся, позвонковых –
Тщедушие.
Триединство душия –
Просто взрывоопасно!


Топограф бессилен
Вписать эти зоны.
И немощен теодолит
Вне видимой зоны.
Туманом ночным
Заползает в обитель
Бесстыдство,
Как норма нормальной обители!


Всевидящая география, где эти зоны?
Молчишь?!
Всепонимающая социология, где эти зоны?
Молчишь?!
Всечувствующее искусство, где эти зоны?
Молчишь?!
В межзонье, в межзонье,
Блуждающие зоны!


В межзонии душно
От пунктов проката.
Рядятся «блуждающие»,
Дождавшись заката.
И бал-маскарад…
В нем фрачное зрелище.
Но не драпируется
Прогнившее телище!


Прогнившее телище,
А фрак благородства…
Сожженный роддом –
Уродство, уродство!
Прогнившее телище,
А фрак гуманиста…
Зубы навылет –
Монисто, монисто!


Блудливые зоны
Смердят лишь в межзонье.
Межзонье –
Взлетная развратного сезонья!
- Дай прикурить, прохожий,
Другом будь!
Скажи, где сбой,
Когда вдруг юзом путь!?


- Что ж,
Прикурить найдется для тебя всегда.
Найдешь ли время для меня,
Когда?
Неужто тщетно
За тобой иду я следом в след?
Но все не до меня…
Везло… И жизнь без бед!


Я долг твой,
Но совсем не тот,
Что задолжал соседу ты,
Он очень прост.
Я долг пред матерью,
Пред сыном, перед другом,
Пред траекторией лучей,
Что пишут сутки кругом.


Не ищи ни в Бразилии, ни в Голландии
Зоны межзонья…
В биографии своей
Ты найдешь их гнездовья.
…Взлет головы,
Амбиция, пассаж…
Не лги хоть мне,
Когда ты входишь в раж.




Фатум – блеф!
Сферы действий и сферы влияния –
Вот жизни режим
И всего мирозданья!
Значит, мир
Шлифуют зоны действия…
Лишь в межзонье
Блажь бездействия!

Вспомни, как маршруты судеб
Раскалялись
В биографиях друзей…
Не растерялись
В зоне неуступчивых лимитов
Жизни, смерти,
В пограничной полосе
Стыда или бессмертия!

Они с надеждой, что выше солнца, смотрели на тебя. И ты прямо, принципиально, открыто и пламенно… ПРОМОЛЧАЛ!

Вспомни амбразуры
Твоего поколения,
Лобастых в реакторах
И бардов борения.
Их крик морзянка простучала
В точку зрения,
Что есть Сатурн –
Но ультиматум – бдение!
Они с надеждой, что выше Бога, смотрели на тебя. И ты честно, бескомпромиссно, открыто… СЛУКАВИЛ и обошелся чужой точкой зрения, привычно ухватившись за ее поручни. Ты прав – своя точка зрения – это РИСКОВАННАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!

Но линия фронта жизни –
Это расчеты отвечающих…
Звездная ночь за экспрессы лучей,
Новь возрождающих.
Росы вечерние –
За нетронутость гимнов влюбленных.
Сокол – за мечту,
Высоту неуемных!


Солдат, чтоб танк
Не запахал поля фиалок.
Художник – за судьбу
Чей лик не жалок.
Рабочий, пахарь –
За хлеб и сталь.
Земная мать –
За колыбель и даль!


Так отвечает жизнь за жизнь…
- А ты за что?!
Вопрос суров, жесток ответ –
Да, не за что!
Расчет молчит, когда погиб…
Но твой живой!
Предатель так же косит шаг
Идя кривой!


Молчащий расчет, но живой –
Межзонье.
Точка, но без точки зрения –
Межзонье.
Честность, но без риска и потерь –
Межзонье.
Межзонье –
Просто взрывоопасно!


И вот барабаны зла
Дробят секунды эпох.
Зоны бездействия
Нужны им как вздох.
Расчеты твои,
Что вместилища смерти…
На перекрестке знак –
«ЛЮДИ, НЕ ВЕРЬТЕ!»




Ты мудр и виртуозен
Найти себя некрайним.
Тот угол острый помнишь?
Утром ранним
Молил тебя, чтоб заострил
И превратил в копье…
В округлость разогнул…
Казнил! За что!?


Так предал сына ты,
Лишив его бойцовства.
А он проклятию предаст
Пример гнуснейшего отцовства…
Любя невинно, нежно,
Предал мать,
Пообещав семье
Фамильным флагом стать!


Ты предал женщину,
Крадя ее природы право
В мужчине мужество любить!
И это право
Ты осквернил!
Суровым будет чести суд,
И краток, как в бою…
- НА СУД!


Так, наконец, тобою предан я…
Твой долг –
Замолчанная совесть,
Погибший полк…
В дыму развалины
Не крикнувших позиций
И пепел естества…
Триумф, парад амбиций.



Код времени один –
Бог отвечает перед Богом.
И у землян един –
Долг отвечает перед долгом.
Мой долг, моя обязанность, святыня –
Верить!
И скоростью крови в артериях земли –
ЖИЗНЬ МЕРИТЬ!


Во имя этого над пантеонами
Вершат облет
Сторожевые облака. Из века в век
Бессменный их полет
Остерегает жизни
Синеглазое начало
И радугу над пашнею,
Что колосом зачалась!


Сегодня вера
Вновь невестой обернулась,
И странницей космической
Мечта вернулась.
Ты задал мне вопрос
На уровне смертельной боли…
Я же вдохнул сто утр
В легкие твоей воли.


Еще, еще сердцем разбуженным
Дай обжечься!
Вопросов лаву на себя принять,
Не спечься!
Жующие и сытые
Про боль земли не спрашивают!..
Всходы сомнений
Из страховки просто скашивают…




Нет, не к разбитому корыту
Ты теперь пришел…
Я жду тебя и ВРЕМЯ!
Миг взошел
Свершившегося
Мужества прозренья
И истинной защиты
Детства откровенья!

А новый бег судьбы
Окрепнувших страниц
Начни с отсчета уровней
Высот зарниц
Любви, мечты, надежд
И бесконечного презренья
К сытовзволнованным глазам,
Фиксирующим, но без поля зренья.


Тогда растерянной тоской
Не будет сына сон…
Точкой отсчета, высотой
Придешь в фамильный дом.
И к долгожданной силе губ
Прильнет в бессилии жена,
Зардевшись счастьем –
ЖЕНЩИНА ОНА!

Так вот, если говорить о вернувшемся мужестве, то я тебя не отпускаю из ПОГРАНИЧНОЙ ЗОНЫ. Монах Кампанелла через дыры в звеньях раскаленной цепи, которой его душили, видел и слышал ПРОГРАММУ СОЛНЦА! Гарсия Лорка и Дмитрий Карбышев приняли на себя двенадцатый вал ШТОРМА ДВАДЦАТОГО ВЕКА. Норберт Винер, задыхаясь пылью, поднятой предполагаемой армией роботов, крикнул перед смертью:
- ЧЕЛОВЕК! БУДЬ ДОМИНАНТОЙ!..
Ради чего!?
И теперь все отдать межзонью! А как же быть с мужеством и
ВЫСОТОЙ ТОЧКИ ОТСЧЕТА?!

И снова боль,
И вновь удар крыла,
Воздух упруг,
Пронзает свист пера…
- ЛУЧИ ГАЛАКТИК
ЗАСТРЕНОЖИТЬ СОБСТВЕННОЙ СУДЬБОЙ! –
Вот гимн грядущего!
Межзонью – бой!


1990
 
ВОЗРОЖДЕНИЕ   БОГОМАТЕРИ



Глава I


БАГЕТ ЛИ НРАВСТВЕННОСТЬ ИЛЬ СУТЬ?!


На слом социализм –
Вставай, страна Советов!
Немного не учли – цинизм…
И Будущее без ответов.

Взрыв революции… Замен знамен,
Усталость позолоты – гербы!
Ослепшее табло времен…
На металлолом и молоты и серпы!

В английской тройке господин цинизм
Надрезал вены… обескровил
Лик этики. Благотворительный садизм
Миссионерски трубно вторил.

Бросая в топку ордена
Каховки, Бреста, Сталинграда
Под пьяный клич: «На переплавку имена!»
Герои НЕО обижались: «Русь не рада!?»

Рада – от лица разоренных кладбищ,
Автогеном замученных кораблей,
Гольфом скошенных васильковых пастбищ
И уже не российских марсианских полей!

Запахнутую собачьей бездомностью,
С перебинтованной бездорожьем душою,
Сарказмом заплеванной гордостью,
Загнали в болото с прокисшей мечтою!
Российская этика – стать благородства!
Рублева галактика и, Достоевским вея,
Разменена, распята жаждой удобства…
Что о гробах, ведь «Бизнес - нацидея!»

Прости, Россия, рыцарей хот-дога,
С высот Пентхауза плюющих в душу нив!
Прости их бытие, да, не от Бога,
С их неоэтикой – холуйских заповедей слив!

Ну перекрыт шлюз памяти счастьем в Майями!
Валютный код послал в нокаут генный вздох…
Манкурты крестятся… В зрачках же – «Мы не с вами!»
Святость к истории? Не более чем дамы «Ох!»

Что нам расскажет отчий ручеек раздольной Волги?!
Потише… Этика и Родина – единый пуповинный сказ!
Когда ж забвением по нему – жар пепла колкий…
К бесплодию совести ведет в крещенский час.

Освобожденная от совести фужерная свобода
Наматывает мили мерседесских трасс.
Шквал счастья… Парусник – без племени и рода…
Но тосты – геральдическая россыпь фраз!

Ну, если так – то вот ключи нацсчастья!
Секретом одарить? О, милосердия акт!
Сколоть с житейского порога лед ненастья,
Советом мудрым успокоить нерва такт!..



Глава II


… ЗНАЧИТ, ТАК!..


Значит, так: лаврушка, перец и лучок…
Шарман, филе из спинки лососинки!..
А можно мелко, но в вине. Ах, балычка бочок!..
И в серебре от Фаберже играют черные икринки!..

Рецепты жменями! Все для народа от монстра рока!
Он обаял экран туманным увлажненным взглядом.
Но вдруг шумы… И раздражен, так, ненароком…
- Рецепты разлучают? Но мы же были рядом?!

Шум нарастал... Удары касок по брусчатке…
Так мерзлый ком земли по крышке гроба…
Шахтеры в Стольной – гнев пока в зачатке,
Но крик!.. На сцене площади голодная утроба!

Ну недопоняли шахтерские посланцы уникальность
Рецептов сердца… Тесно им в валютных закромах!
Усохшая грудь матери и долька осетринки… Та тональность, -
Вы ж музыкант! – что гимн взлелеет, а не крах?

* * *

Фестиваль!... Передовиц газетных фейерверк
В обгон молниеносно – «Русь! Ликуй!
Нет больше тех, кто твой престиж топтал, поверг!
Время твое! Ну, наконец-то, счастье куй! »


Обнял тебя озоновый размах…
Семнадцать витязей под стягом олигархов
Вписались в сотню грандов! Взмах
И над планетой – в летопись Плутархов!

Да что литавры космоса запев?
Открыть балы державной гордости!
И красным днем в отсчета перепев
Вех Родины без ложной скромности!

В детдоме праздничный обед велят
В овсянке не эрзац, а масло настоящее!..
А где родители? Как без своих орлят?
- На плахе видно, в ночь… и всё в ночи кричаще!

И безысходность рубит грудь – порог детдома,
И жердочки ключиц, что светофором в бедство.
Да вдруг такой обед, хоть разовый, Патрона.
- Спасибо, дяденьки, за счастье в детстве!

* * *

Вот жертвенность!.. Оставьте оды в честь Иисусовой!
Тут телевед честь наповал! Можно сказать,
Ва-банк!.. И выстрадал совет, деталь, что страстью гнусовой.
Но для народа, в миг быть или не быть, решил отдать!

Расплющила глаза о старенькое око «Горизонта»
Вдова ученого, решившего отчаянием своим
Все ж докторскую доказать при помощи ночного зонда
С двадцатого и об асфальт… Вердикт коллегии – «Почтим!»


Почтим… Как хоронить? В кастрюлях штиль… Бессумье…
Напополам науку, судьбы!.. – Так в саван завернем
И в пустыре, за моргом… Ну нету денег на безумье! –
Вдова ж и дети ни в какую! Да хоть в кредит! Вернем!

А кто в кредит? Совет! Лю-ди-и-и-и-и-и! Совет!..
Совет? Бог милостив! Нет, бескорыстно, дарственно!
Придых… Жестокий час, семье ж ученого - просвет!
Гарант гарантиям? Текст губовертью клятвенно!

- Вникаете? Не будьте в западне дельцов нечистоплотных,
Что веером проспекты от Сарагосы к побережью…
Канары? Блеф! Легенды трубок капитанов флотных…
А Болеары! Рай банановых дорог к безбрежью.

* * *

Взмолилась печень, грыжевый оттяг… Ладонь златится!
А в ней – колечка нежный лик – крыло венечья!
…Составы пульманов с цементом разгрузил, чтоб так светиться
И заработать Мендельсона марш – счастья предтечья!

- И это все?! – вопля вулкан. А «Хамер» где?!
Что, примадонне только в нем на вечера катиться?
Мой Заинька, мечта! Кольцо?.. Оно на дне
Где суженный и нищета… А я с тобой! Ох, буду биться!

Ты – принц! Как белый лимузин – в ноги Мадонне!..
Телек визжал!.. Россия! А я с девчонками рыдала!..
Да сдохни ты в товарняках! Раз не способен, чтоб я на троне!
С дороги, мужики никчемные! Не долго до скандала!

* * *


В доме беда! Сражен неправдою наивный отрок!..
В святом углу портрет. Там юный лейтенантик
У стен Рейхстага…Прадед!.. Ушел в весну Вселенной! Рок?
Да нет, цена Победы! Грудь колесом! Гордился отрока дискантик!

Завидовали кореши… Но вот в поддых! В день аттестата зрелости
На эхорадиоканале ликующий мудрец в десятку, жестко сообщил
Что флаг советский – эпизод! А говорить? Вот не хватало смелости…
Так кто-то должен?! Знайте, он количество гробов лишь обобщил!

Можно понять… Патриотизм! «Ура!» в берлинском небе троекратно!
Простить России блудь. Но в меру! Флаг победный?
Не стыдно перед НАТО! Прочла историю превратно,
Русь! В рамках мировых знамен твой подвиг бедный!

И сострадающий канал раскрыл глаза на  подлинность,
Что автор двух побед в двух мировых – премьер-министр
Англов Уинстон Черчиль! Мемуары – вот доподлинность!
Да, кстати, правды голос наш будет неистов!

Кивок с заокеанья… Язык медалей, кинодокументов –
Компиляция! Гнев ветеранов? Добить, забыть, перечеркнуть
Апофеозность нравов! Для правнуков – соль аргументов…
Откуда! Вот табун коней «троянских». Им и зачеркнуть!
- Надлом и слом, и тишина, и ты, семья, мое Отечество!?
Эх, пистолет!.. Закормлен с измальства лжеправдой!
Что, прадед!? Та же жертва! Да, в братской ты! А мне в отречьество!?
Куда еще!? Чужую славу под себя имперской жаждой!

Правда, куда еще?! Россию затащить на эшафот безверия –ЭТИЧНО?!
Голодные провалы глаз и сытосладенький рецепт – ЭТИЧНО?!
Вдове и крику детства без зари банановый совет – ЭТИЧНО?!
А юношам ломать хребты шоувалютной эпатажностью – ЭТИЧНО?!


Глава III

…А ЕСЛИ ТАНКИ!?

Но не дай Бог, а грянет лихолетье…
И вздыбится земля до черных облаков!
Тогда все «заиньки», рецептодатели в залетье?
Открывшие глаза, советчики… бросок в объятия маяков?

Семнадцать витязей свои мечи уральской стали
Мгновенно в ножны. Курс – бункер в Гималаях…
Но взлетные в огне… Секунды! Где же обещанные дали?
Уже скупили?! И места нет в тех божьих раях?!

Тогда в заокеанье!.. Но и там огонь…
В истерике всесильные разведчики…
Хоть алиби морзянкой – Нас не тронь!
За Русь мы не ответчики!

Вперед, особые державные бронеполки!
Нет, не на танки супероккупантов.
А те, с броней, но в тыл, от сутолоки
Пороховой, ковать ряды элитных франтов!
Легко ли бремя исторической отсидки!?
Ну а на танки- те полки, с лицензией гигантов…
Нет, не особые. Но далеки от техники отсидки.
Речистость?.. Уровень не тыловых талантов!


Кто сформирует те полки?
- Слеза прозревшей Богоматери  Державы.
А кто из смерти будет выбивать долги?
Кто золотом – булата доспехи не ржавы!

Дивизии из мужиков с товарняков,
Шахтеров-биз из городков недоедающей оравы,
Ученых, до полета в ночь, из отроков –
Истцов холуйских толкований свары…

Вот рядовые тех невиданных боев
С плевком навылет, оскорбленною душою…
Закомплексованный провинностью из сердца рев –
- Аминь! Спалим себя покаянной свечою!

Согбен нагрудный образок российской этики…
А с ним ведь в бой. – Сынок, под танки!
Но краски потекли побед конкретики…
Приспущен взгляд на орденские планки.

- А в бой зачем? Дорогу оккупантам!
И образок дугу -  с груди в карман…
Редактор этики – Труба! Где святость музыкантов?!
Патриотизму крах? Предательства! Обман!

И вражья бронь – границы в костолом!
И по тылам – прицельною наводкой.
- Не ждали бумеранга веролом?
Не золотом – а черной сводкой!

Ну, юмор… Гипотетика… Что, пробрало?
Озноб? Холодный пот скальпирует?
…Паразитирующее счастье прорвало,
Что поминальный звон уж не позирует?

Так на колени перед образком!
Верните краскам небо!... Как?
Плевки – блудливым языком!
Из совести религии - набатом брак!
- О, Чудо! – прохрипит простреленный комбат.
Икона плачет!.. Горизонт… и прищур Невского,
Компас Петра… Солдат у взятых врат,
Створ жерла – басом аргумента веского!

Тогда фамильной чести правнук
Не отречется там от диалога с пулей!
Ученый наш от диссертаций радуг –
Нектар на крыльях в бомбовозный улей.

Мужик с товарняков в разборках с танками,
Отвергнув логику, докажет, кто силен!
А вера вдов пылающими гранками
Вберет в себя наградный список всех имен.

Великодушна Русь!.. Так будьте сытыми!
И забронирует она вам луч судьбы.
Сама вся в шрамах… Вы ж небитыми
В парадных звонах продолжаете шаг ходьбы.

Феномен ваш – инстинкт шкуроспасенья,
Так не рубите сук его стабильности!
Оставьте этике вздох воскресенья!
А детям – утро оржаной мобильности!

Трезвее, ВЫ, что на клопиных трассах!
Ведь бесконечное количество издевок в душу
Так обернется качеством на ассах –
Что в бойни час СОЛДАТ не подстрахует вашу ТУШУ!

2003 г
 
ФИЛОСОФСКИЕ   ГАММЫ

По лужам, по лужам с радостным визгом,
Перекрывая запевный майский гром,
В обгон секундам мчалась девочка. Хотелось мигом
… Конечно всем! Но маме первой эти цветы!
В захлёбье сердце – святые мечты…
но хоть они обрадуют ее дом!?

Как уютно в теплой детской ладошке цветам.
Но и они считали трепетно секунды встреч.
Устали от дорожных перекупщиков… То там, то там
- В хрустальной вазе бал! - Всей дрожью лепестков
Ликующе условились: – Забыть позор лотков,
И родовую стать свою сберечь!

В своем маленьком букетном салоне,
Стряхивая с себя домогательства чужих рук,
Клялись служить лишь той обители, где царственно на троне
Спасительница их шепталась с звездами. И вот из плена тьмы
Освобождает их. Содом базарной кутерьмы
Уж позади. А ждет их радуг круг!…

Правый тюльпан – красавец-принц голландский,
Поправив свой пурпурный фрак, воскликнул: - Этикет
И долг мой джентльмена, когда заря поднимет взгляд свой райский,
Я распахну ресницы божества,
Чтоб око девы солнцу торжества
Возрадовалось! Вот мой обет!

Левый тюльпан, что поскромней,
Он вроде бы теперь из местных.
Но стать чеканила – он дедовских кровей…
А потому преподнесет такой поклон,
Что вспомнится забытый рыцарский канон
Под вздох кузин прелестных!

Изыскано надменна калла, неся свой стан,
И опьянев слегка от грез убранства,
Вдруг спохватилась… А как же королевский сан!?
Ведь настроением приемов правил ее лик
И дуэлянт на острие рапиры дарил ей сердца блик…
- Я продиктую бал светопространства!

Ступеньки, ступеньки – опять застрял лифт в шахте…
Ну, наконец, заоблачный этаж, вот он, родной!
И не звонит, а нараспах ту дверь на мрачной вахте.
Вся в грязных клочьях ваты из-под дерматина,
Стонала петлями, стесняясь – жалкая картина
Дарована ее судьбой!

Но в этот миг не дверь предстала пред ребенком и цветами,
А крыш ларца… Открой! И попадешь в объятия предвосхищений
Красы земной, что тянутся невинными устами,
В которых доброта и благодарность слагают гимн творца.
А сердце – песнь весеннего скворца
В предчувствии улыбок восхождений!

- Мама! Папа! Теть Лёля, Натка, Игорек!
…Вот я!.. А вот цветы!.. Нет, не бумажные, они живые!
Не видите? Темно? Так вот же огонек!
Смотрите – красные, голубоглазые, царица белая!
Фольгу вот отверну… Вмиг кухня светлая!
А, бант мешает?.. Ну посмотрите ж вы!

А в доме мат, а в доме крик, а в доме свара,
И скрежет скул, охрипли глотки по счастью обойденному…
Утробный вой, сивушный рык, проклятья: - За что же кара!?
Зло лютое по перепонкам в сторону судьбы.
- Не! Мы – простой народ! По чарке… Эх бы!
И ностальгия по доброму, но убиенному.

- Чо принесла, уродка подзаборная?
... Цветы! Слышь – красота! А жрать что будем!?
Болтала Клавка правду, что девка наша стремная!
Тьфу, мать твою! Чоб небудь крепкого, да путного,
Ан нет, цветы! Соседу угоди, распутная!
Глаза на ем таращишь, не забудем!..

- Коль, банки нет? Ну вот вчера лежала.
В кастрюлю? Там рассол. И в пузыре он, не вода…
Из-под консервы? Так для окурков ты ее держала.
Кехфирная? Едрена мать, забыла, ужо сдали.
А, тот вазон, огурчики мариновали. Тю…Продали!
Да на сундук, трава – травой, не господа!

Удар об стенку и распластанная плоть легенд
О тех мирах, где красота заказывает бал,
Где неземное и земное сплетается в венок радушных лент…
Задут костер надежд на шашельном приюте сундука!
Пульс растерзал шкалу… Как не сойти с ума!?
Нельзя! Ребенку тяжелей! Палач – похмельный шквал!

А в буднях суеты мы нежность вдохновения считаем данностью…
И диалог ресниц с заутренней зарею, ставший скрипкой…
Так кто ж вершит улыбками? Вопрос с банальной странностью -
Творцы от Бога, бессребреники, доверчивые цветы
Всем многоцветьем озаряющие наш путь мечты.
Предашь!.. Он запахнется тенью липкой!

Гвоздь ржавый сундука, что пыточный матрац перед расправой…
Достойно умереть – искусство чести. Но безысходный крик слезы
Застали смерть цветов врасплох перед угарною оравой.
Не удивляйтесь. У смерти тоже есть лимиты жизни…
Прозрела и увидела, как девочка, цветы летят в объятья тризны,
Содом же мата – долгожитель. Он – вопреки березовой стези!

Задумалась седая… Вот ползает ОНО, условно звано человеком…
С одной утробною мечтою от объедков счастья вырвать куш…
Так что его роднит с короткоштанным юным веком?
Не созидая, с крысиной яростью все пожирая и пропивая.
Во зле живет, и на судьбу проклятья извергая…
Планете зябко от их небритых душ!

На то лимиты жизни и нетленны в ангарах смерти…
Когда власть тьмы диктует свету свои летальные условия,
То мудрость смерти не приемлет  это!.. Смерть проницательней, поверьте,
И стала ворожить… Перекалеченные бутоны вдруг оживают,
Глубинный вздох земли листочкам, лепесткам стать возрождают,
В органном поднебесье – хоралом лад бескровья!

Через космические бури Всевышний возродил нам мирозданье…
Так айсберги кивают тропикам, а человек – хлебам!
И это равновесие Бог приказал беречь! В нем ведь вселенское созданье!
Но как беречь?.. Через борьбу непримиримостей кровавых,
Поэтому планета сотряслась от ГИМНА ЖИЗНИ, утверждая правых!
А реквием дал клятву: - Ему я честь воздам!


Экзамен смертью вечен… Но жизнь сжигает черные знамена
Вписав в холсты восхода три высоты:
Борьба, Гимн жизни, Реквием. Бог произнес их поименно!
И преклонилась смерть пред ними,
Орган в цветах услышав: - Не казнимы!
Воскликнула, поняв смысл раненной красоты.

Казалось нет баталии… Вот клоповый сундук,
Он же – погост горя цветочного…
Рыдающий ребенок с потерей речи вдруг…
Жилье? Нет, склеп! А в нем зачатки жизни.
Утробный рык, и все… Да хоть бальзамом брызни.
Наотмашь пьянь! Воинствующий шаг мата прочного!

Но реквием за млечными полками блокаду пробивал…
Кровь гимнов по аортам мчалась к стебелькам рук,
И гром аккордов меридиан содома прогибал!
Так по заказу смерти он подарил ей пик исполнения.
Она ж лимиты возродила в высшее творение –
И заново букет вписался в жизни круг.

На сундуке цветы уж не валялись…
Расчетом красоты предав батальности,
В атаку, в полный рост. – За девочку! – поклялись.
- Презреть тех, кто беззастенчиво берет у жизни взятки,
Играясь с совестью в хмельные прятки.
… И час судьбы настал за дно реальности!

Обида, боль, Виктория… Непрошенность слезы…
Эх, выдали! И как бы это ни скрывали,
Актерски отыграв забытый след росы.
Когда ж из венчиков стало хрусталью капать,
И ослеплять табачный дым, и в сердце крапать.
Неведомые силы мат вдруг оборвали!

- Не знамо! А, Коль, такого не было! -
Прокашлялась после затяжки тетя Лёля.
И онемел эфир, а в душах что-то расцвело.
Так за слезой цветов своя слеза вдруг подкатила…
Не бражная, щемящая, ознобом окатила…
Впервые отрезвила – Где наша доля!?

И на помятых, в винных бороздах тяжелых лицах
Улыбка осеняющая пробивала путь,
Неся карающую сталь вопросов: Чьи палки в спицах?!
За что судьба от Бога так пропита?
Горем кровит… Тут жить бы, жить!.. Но чаша вся испита!..
- Наши?! Так вот дорога в блудь!

Всю жизнь не веря и ни в дьявола, ни в Бога,
Ревя по пьянке – Что он нам дал? Ну что? Ну что?!
Бутылкой как гранатой кляня с порога,
Вдруг в сундуке увидели алтарь…
Цветы в окладе – солнечный янтарь
С сочувствием взирающий. И стон: - За что!?

Вселенское сочувствие так плавит обозленность…
Оттаивает души. Тепла ни от кого заблудшим!
И вот ими казненные будят в них отвыкшую влюбленность!
Нет, я не о Христе… Недосягаемо!
Но философия цветов в кабацкой келье достигаема.
Надеждой крест клеймить – быть худшим!..

Иконостас – для девочки цветы…
Разорван мрак… Сияет горизонт мечты!

- Мама, а цветы плачут!
Мама, а цветы плачут!
С ума сойду, но цветы плачут!
В этот день солнце переводило стрелки по маршруту –
РЕБЕНОК, ЦВЕТЫ, ВОЗРОЖДЕНИЕ, СОСТРАДАНИЕ!

1997
 























ОТКРОВЕНИЯ СЕДИНЫ
 
ГОРЕ

Знаешь, что такое горе?
Думаешь, когда крушение в море?
Это есть борьба!

Знаешь, что такое горе?
Друга смерть в высокогорье?
Это есть борьба!

Знаешь, что такое горе?
Голос твой защимлен в хоре?
Это есть борьба!

Знаешь, что такое горе?
Сын не выдержал атаки кори?
Это есть борьба!

Знаешь, что такое горе?
Град, разлад, с собой ты в ссоре?
Это есть борьба!

Знаешь, что такое горе?
Это полное согласие с горем.
Это – НЕ БОРЬБА!

1962 г
Остров Врангеля, полярная экспедиция

 

НЕДО…


Кто-то не сделал что-то…
Убит Альенде… Чили…
Полвздоха проигрыша –
не петь бы нам совет в Филях.
НЕДОсказала глыба мозга
траекторию Комарова,
НЕ ДО конца вычислил Паулюс
уровень трупов Сталинградского рова.


Все расписал, но НЕДОсказал
азбуку предательства Марат…
Тогда и Марсельеза
не перековалась в конгломерат.
Абдель Насер НЕДОвысказал
формулу Двуречья…
Мафия жрет кости остова
египетского речья.


НЕДОвнушили смерть гонщику,
когда он выходит в вираж…
На солнечной плоскости зеркала
подтеки крови… Раж! Раж!
Целуя истину,
проигрываем в многоточиях,
Рожая стронций,
размалевываемся в точиях.



В утре тошнота от того,
что женщину НЕДОцеловал.
Хотя исчезал в полулиниях ночи,
созерцая лунный овал.
НЕДОподдержал
слом грудного стана…
Вздоха ожог –
и кровоточит рана!


Сына лаская
в крутой лоб,
Выласкай нежность,
чтоб мир не озлоб!
Шестнадцатилетний
требует чувства сполна,
НЕДОискренность
из плоти вымывает волна!


НЕДО – свастика холодит кожу!
НЕДО – Рафаэля лик вгоняется в рожу!
НЕДО – разбита ключица, когда почти Эйнштейн!
НЕДО – из равновесия выбыл кронштейн.

1976 г
Ленинград, Международный
студенческий
форум-диспут

 
ЧЕТВЕРТЫЙ
(к спектаклю Северо-Осетинского русского драматического театра
им. Евгения Вахтангова «Четвертый»)


Если вдруг в жизни
Крупно везет
На желанное право
Быть первым,
Груз неудачника
Кто-то несет…
Рано ликуешь –
Не первый ты!


Жизнь соткана
Из азбуки критериев,
У гимна Солнца
Потому начало есть свое –
Берущий ПЕРВЫМ жизнь –
не первый…
Отдать готовый ПЕРВЫМ –
корифей ее.


Тому, кто принял гимн за зов –
в награду – ПЕРВЫЙ.
Но если гимн – твой фрак,
Мундир потертый,
То безнадежно проиграл
За путь неверный…
Спроси у гимна –
ты ЧЕТВЕРТЫЙ!


1984
 
ПРИМИ  ДУШИ  ДОБРО
(сыну моего друга)


Я поздравляю, друг, тебя
С свершенолетием!
Судьбу твою
С манящим многолетием!
Не ментор я, вчерашний юноша,
И в дар
Прими души добро,
Чтоб не настиг удар!


Не лги цветам,
Ни примогильным, ни свиданным…
Не лги и ожерелью рук.
Оно приданным
Войдет в твой дом,
Чтоб возродить обитель.
И лишь обман спалит очаг,
Крушитель!


Не лги сомнениям,
Когда в пути легкодоступье.
Не лги беде
При роковом оступье.
И радости не лги,
Почувствовав своих объятий силу.
За прометеево рукопожатие
Ты поклонись Эсхилу.


Не лги восторгу
Ощущать себя мустангом.
Не лги! Не бесконечен миг,
И флагман танка
Не возвестит, что в зоне смерти –
Солнца хохот.
Бойцовский вызов,
А не шавки ропот!

Не лги сентябрю
И корзине с грибами.
Не лги распашонкам
И городам на БАМе.
Снам матери не лги
И пеплу букварей… Хатыни
И боли от осколков мин –
Они в висках поныне!

Не лги ты шпагам Сирано,
Страстью обожженным!
Не лги! Без выстрела
Быть разряженным
Фигляром – пистолетом
И нежится в салонах сытых!?..
В итоге – краснобайство,
Путь преступлений скрытных!

Не лги надежде
Стать Наполеоном!
Не лги! Но если убеждение –
В НОЧИ НЕОНОМ!..
Рубить замшелую,
Зловонную мещанства блудь,
То псевдоскромность прокляни –
Наполеоном БУДЬ!

Заповедь «клин- клином» -
Песня ратных.
И поступь принципов,
И сказ булатных…
Но если мил развратный шлягер
«Ложью - ложь»,
Считай, судьбу свою
Ты разменял на ложь!

Жизнь осквернить –
Ведь это очень просто…
Потом корить судьбу,
Что поступила жестко.
А где ж
Обещанное мужество творенья!?..
НАСТАЛ ТВОЙ ЧАС
турнирного сраженья!

 
СВЯТАЯ   ЯВЬ
(Посвящается моему другу, врачу от Бога ПАПИАШВИЛИ НУГЗАРИ)


В божественной череде святых у грузин особое место занимает Ломис. С его именем грузины связывают чудодейственные исцеления, озарения в, казалось бы, тупиковых ситуациях судеб, рождения долгожданных детей, а отсюда и счастье в домах… Поэтому день Святого Ломиса, называемый «Ломисоба», - особый своим необыкновенным теплом, посылаемым Богами. Они убеждены, что Ломис их дар отдает людям, чего бы ему это не стоило. В тяжелые минуты жизни Ломис посещает каждую грузинскую саклю то в облике целебной травы из-под ледников, то в облике щедрого урожая, то журчанием источника, к которому за здоровьем путник идет через многие перевалы.
А в свой день Ломис открыто приходит, можно сказать, к страждущим его людям. Осветит своей ослепительной улыбкой поляну, куда стекаются горцы с жертвоприношениями со всех сторон, и… незаметно растворяется в вихре облаков, подарив людям здоровье, объятия и неуемную веру в счастье очагов. Некоторые мудрецы уверяют – им приходилось встречаться с Ломисом. Некоторые… Но то, что Святой с ними в свой торжественный день, убеждены все.
Я не претендую на упомянутых мудрецов. А вот как на духу говорю: мне редко повезло.  Я  видел  Святого  Ломиса  в  его  день,  на  его  поляне 
14 июня 2006 г

Такое солнце живет лишь в горах.
Даря жизнелюбам тот цвет,
Что пишет красоту в земных мирах.
И человек неповторим на всходе лет!

И вот надежд поляна – обитель Ломиса…
Альпийский на ее ладонях луг…
Цветы, цветы и люди – счастья чудеса!
Так Богом обозначен солнца круг!

- Все божье в жизни верит. И ворон также.
Но Ломисо нас учит по-другому верить…
От взлета Колыбельных и до звезд. А Бог на страже.
Тогда и счастье нет нужды по крохам мерить!

Поверишь в силу Ломиса – и ты силен, и твой очаг.
Тебя не удивляет красота людей? Смотри, сияют!
И кто творец ее? Ответит каждый, что не маг,
А вера в Ломиса! И радость в счастье претворяют.

Смотрю на друга… Он прекрасен озарением,
Распахнутостью глаз, ликующей душой.
И думаю… С каким космическим от Бога окрылением
Вернется он к больным той солнечной тропой.

- Мама! Папа! Этот дядя!.. Он лечил меня!
… Многоголосая поляна и… всплеск души ребенка.
Вот он в полете и уже в объятиях Нугзари.
Гнездится на его груди с бесстрашием орленка.

И ритуальный шаг семьи к божественному камню остановлен,
Где по приданию отдыхал Святой с целебными дарами.
Не знаю, может, показалось? Да, ритуал условен…
Семья же растерялась пред горскими мирами.

Где в жертву принести ягненка? У монолита
С горящими свечами? Или у ног Нугзара,
Целительством которого достойно честь отлита,
И внявшего, что мудрость деда лучезарна.

Ведь он от Бога и небес вернул им чадо с того света,
Когда надежда гасла, в доме рок,
И… на пороге чудодей, вновь подаривший зори лета!
В эфире – детский смех и родового счастья шок.

Расставив ноги, исполин с седеющей главою.
А на его груди-утесе – сияющий ребенок.
Такое не забыть! Сказания питаются молвою
О святости людской, о назначенье их еще с пеленок.

Целитель и дитя. Слеза ребенка счастьем улыбалась…
Слеза Нугзари радостно смущалась от благодарности,
Которой нет цены. Да, в вещих снах, порою, многое сбывалось…
Но чтоб в день Ломисо?! И не мечталось о заветной данности!

Спасибо, друг, за то, что подарил мне возможность почувствовать себя немного мудрецом, раз и я 14 июня 2006 г. увидел Святого Ломиса в облике врача.


2006 г
 







ТАКАЯ  МУЗЫКА

Землетрясения подают
Голоса по-разному…
Иные старики узнают его
По ветру газному.
Японские сейсмики –
По поведению океана днища…
То есть, методов и способов
Опознания тысяча.

Но из всех один
По крови мне родней.
Хоть с кибером не в ногу.
Нет… Он не модней.
Биотоки общие
Вольтажом изученные,
Бунты естества
Рациумом замученные.

За-а-долго до горя
Мать-земля гудит.
Гавриил-архангел
В медь судьбы дудит…
Человекам некогда
Слушать земли гуд.
…Солнца диск в крови!..
Пуск!.. Суд!..

И опять человеку
Неведомо, не дано
Слышать траура патетику,
Гибнет жизни звено.
Человек хлеба лелеет,
Молодость растит!..
Вечность эту глухоту
Да простит!

Но трагическая парадокса
Сила в том,
Что не человека первого,
А животное безумит этот Содом!
Магниевые зрачки уродуют глазницы
Даже львов.
Бег, бег, жизни бег,
Хоть в царство льдов!

Ну а если этот бунт –
Моя кровь!
Бунт любви, судьбытрясений
Миг, новь!
От ногтей стопы до седой башки
Гуд! Бой!
В сердце, в глотке также гуд…
Где сбой!?

Львы во льдах,
А мне куда от себя!?
Струны рук моих
Отчаянно берегут тебя!
Обуздаю этот гуд,
Мессу сотворю.
Через взрывы, катастрофы
Я тебя творю!

Я тебя творю гудением,
Стоном утр святых,
Болью прожитых мгновений…
В завтра – пыл не стих!
Плоть сгорит! Дотла! Вся в звуках…
Будет ждать
Час великой органистки…
БОЖЕ! БЛАГОДАТЬ!

2001
 
БЫТЬ  ЛИ  УТРУ?

Седой гребень штормовой волны
Протаранил ватное днище черной тучи.
Поделом! Спикировала, обезумев от молвы
Всесильности даже над пучиной бальной кручи.
А гребень так же опьянел от градусов Виктории.
…Уж эту-то победу море впишет в летопись его истории?
Свирепым всадником во плоть вонзая шпоры,
Терзал эфир: - Я исполин! Все! В клочья споры!
И не заметил, так и не узнал того мгновенья,
Когда размашисто, от горизонта ветер в гневе
Разбил его волну за дерзкое забвенье
О скальный ощер… Ну а гребень? В пене, в пене…
Какое утро в солнечных прострелах
Явило лик красы! Не в стелах,
А жизнью раскаленный утес-мечтатель
Загадочно мерцал гореньем тысяч капель.
Резвясь, ласкаясь, они сбегали с торса
Гранитного красавца. А то, что ночью их хвастун-
Отец погиб на трассе штормового кросса,
Было неведомо. Так пожелала власть фортун.
Не всем дарит она такое восхожденье
На пик мечты и радости творенья…
Когда от бога и от звезд твое сияние
Воспламеняется восходом обаяния!
Дитя каприза, где в ночи отец расстался с жизнью, Капля!
Фортуна, отчее безумство, взрыв красоты в лице твоем!
Ты дуэлянтка, расстреляв житейский образ счастья,
Модели красоты, как неги сладость, что века поем!
Твой лик явил и доказал, что истинность ее тогда,
Когда в крови безумствует стихия. Когда всегда
Азарт магнитно-пьяного загула шабаша веселья
Кулисы рвет… И зрелищу конец! Что, от бессилия?
Да нет! Но от чего? Вот в чем вопрос
Беременности летий, надрывных поисков полета красоты!...
Мистически смеется капля… Что, знобит? Торос
Из крошева оскала судеб и буйств манящей высоты?!
Так может нежность, камерность, загадка вздоха,
Интимность бархата ресниц и ненавязчивая радость взлета
Той красоты берут разбег в загадках тысяч капель
И в биографиях штормов, где рок и дерзость рубят стапель?!



Говорят, что девочка, завороженная
Пылающим утесом,
Увидев свое солнечное отраженье
В каплях безымянного безумца-гребня
И собирая их в ладошки,
Воскликнула:
- Мама! Я всегда хочу такое утро!

2004
 
ШУТКА  СКВОЗЬ  СЛЕЗУ

Спасибо Бог, что нету у меня врагов…
Но вот друзей… Хоть пруд пруди и заводей разлив.
И мой порог они предпочитали сотням очагов.
Но что со мной? Я слышал свист,
И плеть вонзалась в межлопатье…
Расчет суров – щадили жизнь,
Но лишь с параличом зачатья!
А тост взлетал, чтобы Пегас домчал меня к ветке олив!

Нет, я не Пушкин. Все потому – не удостоился Дантеса.
Но Моцарт Пушкина во мне… Всегда был пьяным от друзей.
Каких?.. Все от Сальери. Но в одах ликовал: «Судьба моя, принцесса!»
Но что со мной? Я слышал свист,
И плеть вонзалась в межлопатье…
Расчет суров – щадили жизнь,
Но лишь с параличом зачатья!
А хмель пылающей строки анестезировал боль от плетей!

Дантес избавил мир от несговорчивого гения…
Сальери спас завистников всего земного свода
От неминуемого тления.
Но что со мной? Я слышу свист,
И плеть впечатывается в межлопатье…
Погас?! Навзничь?! А как расчета сип?!
Нет, встал с кровавою строкою вне зачатья!
А иероглифы мозаики рубцов слагали песнь про данность рода.

Ну, с Пушкиным для хрестоматии все ясно,
И с Моцартом, отмеченным венком лавровым ада.
Я же причем?! Хоть это притча по пятам ступает страстно?!
Но что со мной? По перепонкам свист.
И скальпель плети вспарывает межлопатье…
Где полигон поэм? Что… Мертвый лист?!
Нет, ярость, дикий хмель язычества зачатья!
Ах вот оно?!.. Не чту религию «друзей» - быть серединою в кантатах стада!
Поэтому – «ДА НЕПРОСТИМ!»

2005
 

ПУТЬ  НАЗНАЧЕНИЯ  ТОЧНЫЙ


Билетов до станции «Я»
Мне сказали нету…
Потом поправились: «Слушайте!
Так станции самой-то нету!»
Провожали,
В спину недоумевая сочувственно:
«Дочитался друг…» -
Вздыхали чувственно.

От обиды тик
Глаза из-под очков вытряхивает…
Чай пьет кассир,
Студит, покрякивает:
«Кабы до Воркуты, аль Благовещенска,
Пожалуйста!
Твоейной станции нема,
Хоть Богу жалуйся!»

Убедили. Езжу я
По станциям настоящим
И от большаков
В верстах стоящих.
Метят штампами
Командировочные удостоверения,
Утверждая истины заверения.

Но вот сбой, зыбь
И ритма разгул.
За пиджачными заслонками
Скрежет, гул!
SOS!.. Валидол в проем
Языка зуб,
Кровоточит капилярно
Сердца сруб.


Так вот в пасть льва –
Мясной кусок – дрессура!
Стабилизируется
Дуровская режиссура.
Но сердце воплем раненной,
Взбесившейся звезды
Удила рвет! Галоп!..
В объятия мечты!

Приди, когда в конвульсиях росы
Ночь слепнет от утра!
Приди, когда набатный гром
Рвет тишину. Ура!
Приди, когда уставшие уста
Теряют поцелуй в пыли.
Даже тогда приди,
Когда фиалки свадьбы не цвели!

Но ты приди,
Примчись на бензовозах и такси!
Хоть гибельно
Срабатывает Иловское шасси.
И не убий, не предавай себя.
В потьмах, в свету доверься сердцу, тогу жги –
Дай наготу!

Станцию «Я»
Суровостью военной облицуй!
На крупе прсевдоискренности
Ты не гарцуй!
«Я» для людей – апофеоз любви,
Не для усладу.
Ринг справедливости,
Где в рожу гаду!

Сердцебиение ты несешь
На уровне заносчивой груди…
Так это ж звон колоколов,
Буди! Буди!
Я ж отвоюю у времен
Билет бессрочный
К станции «Я»
Путь назначения точный!
2008
 
СОДЕРЖАНИЕ


АВТОБИОГРАФИЯ 1

СЛОВО ПОЛЕМИКЕ
Роди себя 2
А ты не спрашивай 4
Так все же вероятно?! 5
Капитуляция 9
Ослепнет истина 11
Точка опоры 12

МОНОЛОГИ
Монолог капли 16
Монолог окурка 18
Монолог снежинки 20

ДИАЛОГИ
Диалог с самим собой 22
Соло на два голоса 24
Диалог с отступлениями 27

ВОЙНА! ВОПРОСЫ, ВОПРОСЫ…
Когда? 32
В этом хаосе 33
У памятника не вернувшимся с полей войны
студентам пединститута 34
Виски 35
Осень 36
В преисподней истории 37
Запотела слезой святой Марии… 39
Монолог матери 40
Факел над братской 46

КОГДА УЖЕ НЕ ДРУГ
А ты с своими некогда библейскими глазами 48
Новь друга 49

А КАК ЖЕ БЕЗ МЕЧТЫ?!
Ты сильный 51
Я запрещаю мечте вдоветь 52

ЛЮБЛЮ!
Люблю! 55
Принц 56
Складки халата 57
Исповедь 58
В твоем благородном лике 60
Автографы 62
Два этюда на тему «ЛЮБЛЮ» 64
Просто этюд 66
Твоя линия бедра 67
А ты знаешь?.. 68
Почему ты запечалилась? 69
Неистовство восторга 71
Последняя звезда 72
Вера 73
Изморось 75
В этих полевых цветах 76
Старо, как мир, но… 77
SOS 78
Я виноват 79
Зачем? 81

ПАМЯТИ…
Я поэтом не стал 83
Макарыч 84
Человек украл у девочки сказку 86

ПОЭМЫ
От тебя моя душа… 89
«Поэтому я делаю витражи» 93
Зоны 97
Возрождение Богоматери 106
Философские гаммы 115

ОТКРОВЕНИЯ СЕДИНЫ
Горе 121
Недо… 122
Четвертый 124
Прими души добро 125
Святая явь 127
Такая музыка 129
Быть ли утру 131
Шутка сквозь слезу 133
Путь назначения точный 134
Литературно-художественное издание

Таймураз Сергеевич Газданов

Серпантины

Редактор Ирина Гуржибекова

Компьютерная верстка и дизайн Наталья Провоторова



Сдано в набор 30. 08. 08
Подписано в печать 01. 09. 08.
Формат 84 х 108 / 32 Бумага офсетная
Гарнитура шрифта «Times». Печать офсетная
Уч.-изд.л. 5,83
Тираж 300 экз. Заказ № ______
Отпечатано в минитипографии
Национальной Научной Библиотеки
362003 РСО-Алания, г. Владикавказ ул. Коцоева 43,
Тел. 75-36-24, e-mail - nnb @ posta.ru