Ценитель нашинкованных стихов...

Ценитель нашинкованных стихов
Уходит в зарешёченные двери
На парафине плавиться готов,
Сводя концы нелепой нити веры.
А после узел сложно разрубить,
А после – вдруг петля затянет мысли.
Водоворот, где «быть или не быть»,
Где быт или не быт всё сводит к числам.
Так будь всё решено! Или не так?
Да будет свет! Слепые в свет не верят.
Лирический герой Иван-дурак
Уходит в нарисованные двери,
Ломает лбом каркас фальшивых месс
И кланяется в пояс всем осинам.
Возможно, так же за очаг пролез
Длиннющим носом юный Буратино.
Он – первый диссидент и маргинал.
В его руках огонь – что психоделик,
Который сто таких уже сжигал
Века назад и в прошлый понедельник.
Так падает любая пелена
И градом бусин катится по полу.
Зачем тебе на этот раз война,
Когда все короли сошли с престола?
Окопы рыть в бетоне плоскостей,
В граните площадей, в песках Эдема?
Я – аксиома, данность, факт идей.
Ты – должен быть доказан – теорема.
Ты должен быть наказан, заслужил –
За то, что так не прост, не абсолютен.
А я из напряженья связок, жил
Могу извлечь лишь звук – минутный, мутный.
Как просто жизнь с похмелья начинать!
Как странны вверх ногами эти страны!
Я ощущаю в теле благодать –
Как луч на дне гранёного стакана.
Как целый мир на острие иглы,
Как на весь мир – одна игла: принцессе,
Чтоб уколола палец; дальше – сны
И вечность вне процессов и процессий.
А на столе шуршат черновики
Среди кассет, рисунков, бус и писем.
От зла – на расстоянии руки;
Путь до добра по дальности немыслим.
Предатели становятся в ряды
И мозг мой штурмом взять уже готовы.
Ну, вот вам и нашествие орды.
Ну, вот вам и друзья – одно лишь слово.
И мне осталось только убегать.
Но белый флаг я берегу покуда:
Возможно, им придётся устилать
Постель твою, насмешливый Иуда.
Иль лучше отереть им воду с рук,
Умытых с хладнокровием Пилата?
Жизнь разберёт, кто друг, а кто не друг.
И если всех нас здесь поставить в круг,
То будут ясно: нет невиноватых.
       Конец июня 2007. Днепропетровск. (середина июля. Севастополь)