Терракотовые фазаны

Cерафима Андреевна разучила Брамса, утром в гнезде дворянском пьет шоколад, за латунной решеткой машет хвостом Фифи. Ариадна встретила губернатора возле кондитерской – варит хвощи под Брянском, нужно послать ей веер, список премьер и стихи, если стихи, то конечно про солнце Бальмонта – там и закладка на самом чудесном месте, еще птифур, Серафима Андреевна возле кондитерской, много изюма в тесте плохого сорта, и губернатор в прихожей сторонится общества, хмур. Ариадна Андреевна в Брянске стала известною кулинаркой, и пришлю тебе, Симочка, книгу о пище здоровой – la petite fille litteraire, я ее тут составила в кухне по-адски жаркой, ну а в конце прилагается список весов и мер.

Белошвейке Мими по ночам снятся запонки Рокамболя, и если бы ей просыпаться попозже, она бы узнала, что это все-таки изумруд. А знаете, химик Бекетов на досуге… дальше, глаза мозоля, какие-то новые сведенья, всем до свидания, тут, если считать из подвала, двести шагов до Лурда, сто шагов до Исакия – всех их не перечесть, утром придет Рокамболь – мел на манжетах, слуга в одеяньи курда – всё, как написано черным по белому, мы закрываем в шесть.

Английская бонна мисс Роджерсон штопает платье из шерсти своих баранов, герцогиня Йокская просит Браммела выслать ей новых парижских лент, воспитанник милой мисс Роджерсон пишет ей письма за подписью «вечно ваш, Алов, поэт, которого не было – имя как прецедент». В горах есть один неизвестный науке вид (дух витает, где малолюдно), и если он мне попадется в руки, я вами их нареку – пока что нужно построить мир, населить его, сесть на судно и плыть в неизвестное, ну а в конце прилагается карта, mon cher cuckoo.

Девушка Лотхен у кирхи не встретила Фауста – разминулись на пять минут и  пошли в пивную, темные силы природы потворствуют пьянству и  творческим изыскам, как говорил фон Тик. Я накоплю на билет до Веймара, я себя не волную, в Веймаре есть говорящие псы и вельможи, в погожие дни пикник. Ворохи писем Амалии будут меня согревать холодными вечерами, «Милый мой Шлегель, не знаю, как вас по батюшке – всё прошло», потом его Kuche и Kleiden отыщет их, боль остается с нами, боль создает свою письменность, ну а писать смешно.