Эпоха безумия

Эпоха безумия, грань суицида,
У мира в душе мировая обида,
И он между всхлипами строит надежды,
Одетые в рваные сны и одежды,
И он между снами глотает удачу,
Желая оставить густые проблемы
Кому-то в грядущем, как мелочь на сдачу,
Кому-то в прошедшем моралью для темы
О днях в запорошенной небом эпохе,
Где счастье дается по маленькой крохе,
Где жизнь просыпается праздничной мукой,
А будни искрятся безудержной скукой.

Эпоха безумия, мир на карнизе,
А небо искрится, как злато на ризе,
И солнце сверкает глазами погибших,
Всю жизнь одним шагом свою изменивших,
Все нервы собравших в оконном проеме,
И стекла ломавших в полуденном ветре,
Не думавших здесь об оставшемся доме,
О вечности славы, о жизни и смерти,
Когда под ногами летит пустотою
Грядущей наполненный воздух бедою,
Когда через окна доносится альт,
И смертью встречает нагретый асфальт.

Эпоха безумия, бритва и вены,
Косые порезы опавшей измены,
Глубокая рана солнечной веры,
Без облачной славы, без сумрачной меры.
Кровавые струи исчезнувших правил,
Что падали ровно в чужие могилы,
И крик, что посмертное счастье восславил,
Врагов поднимая на мирные вилы.
Святые укоры увидевших колос,
Почуявших совесть, услышавших голос,
Что быть непременно уставшей беде
В кровавой, наполненной снами воде.

Эпоха безумия, сталь пистолета,
Висок, запорошенный копотью лета,
В висках седина чьих-то зимних укоров
И тошных осенних пустых разговоров,
А порох, осевший на бледном лице –
Весною, посеянный взрыв из веснушек.
Обойма пустая кричит о конце,
Который встречают салютом из пушек –
Он умер, как верный солдат и мужчина,
А значит, на то есть святая причина,
А значит, взревет наша трубная медь
О том, что нам миром колышется смерть.

Май 2005.