Трусоватость

Знавал я одного. Он важен был, безлик,
И по большому счету страшно жалок,
Уже с рождения законченный старик
Из рода безупречных приживалок.

Он правила ценил всего превыше
И жить устроился на сотню лет.
Он от родителей наверно слышал,
Что в мире хуже качеств нет,

Чем страсть к большим экпериментам,
Свой собственный на вещи взгляд,
Он был духовным импотентом,
Но вот, поди ж ты, говорят,

Что основательность-всего основа,
Что лучше топать первым вслед,
Что мол не так уж плохо снова
Изобрести велосипед...

И все ума его природное броженье,
Пожар, едва занявшийся в крови,
Сковало тусклое воображенье,
Лишенное порыва и любви.

Какая жуткая характера черта
Так рабски соблюдать приличия!
Не сделать в жизни ни черта,
Чтоб попытать величие!

Потом он умер. В брюках и носках
Лежала чисто выбритая личность,
А родственник в потеющих руках
Уже считал его наличность.

Вот так же жалок протокольный реализм,
Пересчитавший веточки березы,
Не понимающий, что истинный лиризм-
В переосмысливаньи прозы.


    февраль 1979 г. Москва