Прозрение. Быль о взрослых и детях

Внучку пригласил старик
В дальнюю сторонку.
Не видал еще мужик
Маленькой девчонки.

Недовольный и смурной
Он по дому ходит,
Сам с похмелья чуть живой
Хмуро глазом водит.

Хлопотушка, говорушка
Молча к деду подошла,
Обняла его, тихонько
На ухо произнесла:

Бедный, бедный мой дедуля,
Ты устал, иль заболел,
Так приляг, моя лапуля,
Отдохни от всяких дел.

Я же, деда, понарошку
Буду гладить и лечить
И тебе родной на ушко
Стану сказки говорить.

Дед же, сединой покрытый
Пьяный с горя и обид,
Лагерями не добитый
Зарыдал в ответ навзрыд.

А девчоночка послушно
Нежной детскою рукой,
Вытирала простодушно
Слёзы, что текли рекой.

И тихонечко шептала:
Спи любимый деда мой,
Я тебя заколдовала
Будешь снова не больной.

Дед уснул и вспомнил долю,
Что досталась вдруг ему,
Вспомнил рабскую неволю
Лагерей своих в войну.

Труд тяжелый, запредельный
Холод, голод, вечный страх,
Что статьёй своей расстрельной,
Навсегда был во врагах.

Как озлобленный вернулся
Из закрытых лагерей,
И, войдя в свой дом, наткнулся
На чужих ему людей.

Как отчаянно пытался
Жизнь иную обрести,
По субботам напивался,
Чтобы душу отвести.

А теперь, когда дорога
За экватор пролегла,
Что просить ему у бога,
Коли молодость прошла.

Так, во сне в душе копаясь,
Понял истину одну,
Что с обидой жить стараясь
Потерял в себе струну.

Что судьба не обделила,
Не забыла никого
Славной внучкой наградила
За мучения его.

И тому уже лет тридцать
Миновало с той поры,
Когда заново родится
Вновь пришлось после войны.

Он давно не пьёт ни капли
Этой дьявольской воды
Его силы не иссякли
В пьянстве нет ему нужды.

Взрослой стала деда внучка
И уж правнук во дворе,
Неуёмным «почемучкой»
Греет душу в декабре.