О цвете учебника. Религия Ваньки Тимошки

Если стихотворение носит название, больше подходящее для статьи в энциклопедии, - читателя порой ожидает та же статья, только с рифмами и в столбик.
В восемнадцатом веке такие стихи об основах правоведения, химии, стеклодувства, морали и т.п. – для юношества и не только –  писали все, у кого была дома бумага. Эти рифмованные поучения так и назывались: дидактические стихи. А теперь догадайтесь, пользовались ли они популярностью у юношества. Я Вам помогу: скорее, нет, потому что в наше время, если где и появляются, то напоминают кости мамонта. Мощные, но мертвые. Вот стихотворение с сухим научным заголовком. Давайте посмотрим, кость ли это.

Религия

 Мне белый парус неведенья снится,
За ним черный как уголь платок.
Под ним тает вера, вся в злате лоснится,
Но есть в этой грязи и чистый исток.

Но надеюсь тьма имеет границы.
...Все...бросает в жар, начинается бред...
Последний вдох, но не хочется злиться,
Самому бы узнать где рождается свет...

Адрес автора, Ваньки Тимошки: http://www.stihi.ru/avtor/bassoy
Адрес произведения: http://www.stihi.ru/2008/08/11/3989

Заголовок предельно краток, как название учебника. Научный термин. Кто бы мог подумать, что уже в нем начинается поэзия. Дело в том, что общепринятого и единственно возможного определения религии не существует.  Мы все примерно знаем, что слово «религия» означает систему мировоззрения, веру в Бога и/или других сверхъестественных существ, общение с ними с помощью молитв и ритуалов, определенный кодекс морали и т.д. Эти необъятные просторы мы, смертные, если и способны объять, то, видимо, не  с помощью прозы или науки (помните, в СССР был такой журнал: «Наука и религия»? Недолго прожил).
 
Итак, заглавие стихотворения сигнализирует: ниже имеет место попытка серьезного взгляда на мир и веру. Или искусно замаскированное поучение на ту же тему: верьте в то-то, избегайте того, правильно – только вот это, кто не с нами, тот против нас.

Белый парус – это метафора состояния души или, если угодно, ума неопытного, наивного человека. Белый цвет – традиционно означает отсутствие следов, нетронутость, чистоту, поэтому в литературе (и живописи) часто конструирует метафоры целомудрия, безгрешности, детства. При этом его присутствие всегда или почти всегда является намеком на некую обреченность, скрытую или явную будущую угрозу этой белизне, невозможность ее сохранить. Всякий, кто когда-нибудь носил белую рубашку, меня оч.хорошо поймет.

Слово «парус» вызывает в памяти хрестоматийные лермонтовские строки, что подтверждает нашу мысль о будущей угрозе: предчувствие бури, если помните, лежит в основе текста классика. Кроме того, парус настолько тесно связан в нашем понимании с безграничным пространством (воды), что само слово «море» хороший поэт с ним рядом даже не станет употреблять: Море возникает само. Вот пример всем начинающим авторам: чем меньше сказано, тем лучше.
Последний аспект в этой емкой строке – это мотив сна, т.е. особого, измененного состояния сознания. В литературе сон неизменно означает предвидение будущего или разгадку непонятных бодрствующему восприятию событий прошлого-настоящего. Например, сон Татьяны из «Евгения Онегина» уже содержит намеки и на дуэль, и на расставанье, а сон Обломова объясняет привычку героя круглые сутки лежать на диване.

В следующем стихе появляется цветовой контраст: «За ним черный как уголь платок». В то время как белый цвет означает отсутствие какого-либо цвета, черный – это все возможные цвета. Черный в нашей культуре всегда ассоциируется с несчастьем, опасностью, смертью. Если следовать морской тематике, то черный платок означает, конечно же, пиратский флаг. Под которым плывет не обязательно ручной Джонни Депп в роли Джека Спэрроу. Кроме того, парус и платок схожи тем, что оба сделаны из ткани. Только парус – это огромное, крепкое, водонепроницаемое полотно, которое «на равных общается» с вечными стихиями, а платок представляет собой мелкое и во многих отношениях неустойчивое текстильное изделие, цель которого – прикрывать (и, в основном, чисто декоративно) малые участки чьего-то бренного тела. Итак, парус = вечное, платок = скажем, смертное.

В любом случае, платок здесь является угрозой белизне из предыдущей  строки, и угрозой неоднозначной. С одной стороны, она кажется какой-то мелкой и несерьезной – стоит только сравнить размеры платка и паруса. К тому же платок здесь сопровождается довольно избитым сравнением: «черный как уголь» - что подчеркивает тривиальность этой угрозы. С другой стороны, особенно уголь имеет нехорошее свойство сильно пачкаться, а белизна, на которой пятна, - это, согласитесь, уже не белизна.
 
Лир. герою снится движение в пространстве, где белому «парусу неведенья» следует черный платок. Логично предположить, что это «платок познания, опыта». Нечто чистое, огромное и относительно неуязвимое съеживается до мелкого, грязного и легко уничтожаемого. Это развитие, к сожалению, подозрительно напоминает дегенерацию.

Весьма глубокая философская мысль, стоящая за данным контрастом, заключается, примерно, в следующем: опыт, т.е. конкретное выработавшееся мировоззрение, – всегда сопровождается отказом от определенных взглядов, которые не влезают в принятые рамки мышления. Человек считает, что достиг мудрости и духовности, а на самом деле он от нее отказался в пользу душевного комфорта, платка, который, несомненно, ближе к телу, чем какой-то там парус в пространстве.

Автор стихотворения раскрывает эту мысль на примере веры. Под платком «тает вера, вся в злате лоснится, / Но есть в этой грязи и чистый исток.» Золото, распространенная метафора материальных ценностей,  сравнивается здесь: прямо – с грязью и косвенно – с жиром («лоснится»). Дабы читатель не решил по ошибке, что речь о конкретном металле, в стихе употребляется старославянская (в современном языке всегда в абстрактном значении) форма слова, «злато».
Итак, опыт и познание загрязняют веру, придавая ей излишне конкретные, ценные только в материальном плане формы. 
Но, парадоксальным образом, даже в подобных проявлениях веры потенциально наличествует, как признает лир. я, «чистый исток», т.е. мощь и масштабы нашего «белого паруса».

Следующий стих, «Но надеюсь, тьма имеет границы», косвенно выражает опасение по поводу судьбы «чистого истока» во все более концентрированной, черной («тьма») грязи. Лирический герой здесь – не всезнающий, потому что будущее от него скрыто. Он только надеется. Это, стало быть, не поучение, а только видение с неизвестным исходом. Тавтологическое «но» в начале стиха – это попытка приблизиться к непосредственности и кажущейся неуклюжести разговорной речи, когда слова не успевают за мыслью, что в данном случае мастерски передает возрастающее волнение лирического «я». 

Последние три строки содержат новый парадокс:

... Все ... бросает в жар, начинается бред ...
Последний вздох,  но не хочется злиться,
Самому бы узнать где рождается свет ...

Все. Видение или сон, не успев достигнуть кульминации, подошло к концу. Многоточия указывают на проблематичность подобрать слова, адекватные переживаемому «я» состоянию. Жар и бред – это основные симптомы горячки, сопровождающей многие заболевания, как грипп или тиф, и т.п. Выражение «последний вздох» указывает на то, что болезнь смертельна. Пробуждение от вещего сна лирический герой, таким образом, воспринимает как кризис в горячке и даже как смерть – в любом случае, нешуточное потрясение. Видимо, поэтому здесь появляется выражение «не хочется злиться» – указывающее на досаду героя и ее подавление. Во всяком случае, очень красивая рифма: «границы» – «злиться».

Заключительный стих, «Самому бы узнать где рождается свет ...», как бы подводит итог текста. Герой увидел во сне, что неопытность многообразней и больше опыта  (как, например, лес содержит в целом гораздо больше растений, животных, запахов и звуков, чем те, которые доступны идущему по тропинке через этот лес). Герой увидел, что религия ограничивает веру – как опыт ограничивает мироздание, но что даже на этом ограниченном пространстве, пространстве религии, существует нечто, идущее извне, доступное не опыту/мировоззрению, а только наивному сознанию. Но опыт/мировоззрение имеет способность разрастаться, все меньше места оставляя этому источнику извне. Герой опасается, что этот источник может исчезнуть совсем – и на этом просыпается. Что религия, как и все другие области науки и культуры, строится на контрасте незнания, «неведенья», и опыта, он понял. Осталось постичь, что такое это «неведенье», этот «свет», этот «белый парус», и откуда оно у человека. Парадокс в том, что герой выражает желание узнать это самое «неведенье», т.е. приблизиться к чему-то, обретающемуся вне узких рамок человеческого мировоззрения, – посредством знания, опыта, мировоззрения. В чем, как указывает заглавие стихотворения, возможно, и состоит суть религии.

Тяжелый случай, не правда ли? Мне этот текст кажется зверски гениальным. А Вам?