Нательный крест

Лицо чем-то напоминает мне сажу.
Сожги мои мысли, подари афоризм.
Укрывается болью душевная сажень.
Изгибаясь уродством, пеплом давится жизнь.
Люди на улицах лопнувшими ладонями.
Обтирают друг друга чёрной похотью времени.
Тяжело засыпая под ногами бетонными.
Бесстыдство клеймя заражённостью семени.
Чёрные вороны кляксами выжжены.
Узрев отражения своих тучных рыл.
Здесь колдовству все незримо подвержены.
Всё буйство эпохи среди сотен могил.
Улица – лес, в рядах живности бешенство.
Алая кровь манит видом клыки.
Агония мглы, справедливо ли вешаться?
Из ран молодых ядом прут старики.
Мудрость скупа, седина справедлива.
Мягкость нарочно красит вески.
Смерть, как всегда, бескорыстна и вежлива.
В дороге её указатель – пеньки.
Железные рты, золотыми зубами.
Спорят о призрачном - пыли и вечности.
Их животы в зелёнке пупками.
Бурлят о конце их земного пути.
Любовь – самая старая в мире шлюха.
С дряблой, обвисшей кожаной рожей.
Стремится набить удручённостью брюхо.
Спьяну орёт: "Ну когда уже, Боже,
Её дырявое сердце больше биться не сможет?"
Солнце, наше самое яркое.
Четно грешит о самоубийстве.
Пускай красота его бледностью маркая.
Что вечно сгорает в припадочном буйстве.
Зато наши рожи ещё различимы.
Мы жизнь наблюдаем, взирая в окно.
Пускай мы для смерти находим причины.
Пускай до сих пор мы исследуем дно.
И жажду к сознанию мы утоляем.
Тем, чем всплакнули об участи зла.
Мы ноги сломаем прямо идущим.
Какой чёрт им дело, что дальше скала.
Под солнечный вой и птичьи трели.
Хороним пустыню, украсив песком.
Нас очередь сдохла в познания двери.
В бессмысленной схватке с нательным крестом.
Среди хаоса удушливой морали.
Слепит свечением белое кольцо.
Я различаю в отражении глади,
Своё не менее угрюмое лицо.
Прощаясь с эхом сорвавшейся мечты.
Грунт под ногами оказался грязью.
Я отражению твержу, виной всему есть ты.
И вновь я ощущаю себя мразью.
Сей лес есть мозг, больной и воспаленный.
Шаги зверей, оскалы, волчий вой.
Твержу себе, что я ума лишенный.
Нательный крест и вновь в незримый бой.