Евпаторийская гадалка

Дни все короче. И теперь
Мне не нужна моя тетрадка.
Надену плащ. Открою дверь.
Меня ведь ждет одна гадалка.
Я все боялся к ней идти.
Предпочитал я больше Бога.
Но только к Богу нет пути -
Я в жизни сделал так немного.
Гадалка – женщина простая.
И без претензий. Без врагов.
Она – как люди, но…другая.
И в ней течет другая кровь.
И я иду. Шаги некрепки.
И ветра нет. И пустота.
Лишь матерятся малолетки,
Толпясь у мрачного костра.
И я стучу. И дверь открыта.
Ее бездонные глаза…
Она помыта и побрита…
Шипит мне что-то, как гюрза.
И наливает чая с мятой.
А я пьянею, словно с виски.
Она мне кажется поддатой.
Вокруг нее ластятся киски.
И я даю ладонь пугливо.
Она берет зачем-то лупу:
«Ты будешь жить сто лет счастливо.
Не думай, что ты слишком глупый».
И я от радости целую
Ее в холодное запястье.
«Теперь же дай ладонь другую», –
И я даю в порыве счастья!
Она молчит. Мне страшно вдруг.
Ведь на ладони линий нет.
Я слышу сердца громкий стук,
И у меня почти что бред.
И говорит она: «Не бойся.
Ты будешь жить сто лет счастливо.
Переоденься… и умойся…»
И губы ее узки, кривы…
И я даю свою монету.
Она: «Не стоит. Нет, не надо».
Ее глаза уже без цвета.
Она чему-то страшно рада.
Она смеется. Из-за шкафа
Берет косу, потом накидку,
И тут же со всего размаха
Срезает голову, как…нитку.
И плачет голова моя.
Гадалка ловит сетью душу.
Я умираю, теребя
Ушами черную подушку…
И снится мне, что где-то там,
На бесконечно мягкой тверди,
Срезает головы цветам
Моя гадалка – символ Смерти.
И кровь стекает по лицу.
Гадалка пьет горячий чай.
И смотрит молча в пустоту.
В ее глазах уже печаль:
Она все сделала, устала…
И до меня ей дела нет.
И понял я, что нас немало –
Проклявших этот белый свет.
Гадалка голову мою
Вдруг прилепила к моей плоти,
Сказав: «Ведь я тебя люблю…
Цени меня в моей работе.
Цени, как ценишь жизнь свою.
Все – до штриха, и до детали…
Иди, а я пока посплю…
Ты видел Смерть…
Но…время дали…