Париж? Умереть?

Да, не секрет, что и сами становятся бездной
Слепо глядящие в бездну веками глаза.
Вот, на губах ещё теплится привкус железный:
Я целовала железные сны-небеса.
Утро такое же жалкое, как наша вечность,
Машет мне шторою в чьё-то чужое окно.
Мы разменяли себя на устав: человечность!...
Сотое утро в квартирах чужих… всё равно…
Всё «всё равно». Только цепи бессмысленных действий.
Всё машинально. Таков абсолютный рефлекс.
Вечное бегство меж знаками счастья и бедствий,
Выжженный, скошенный, с корнями сорванный лес…
Наспех распихивать беглую нежность… Потребность!
Или действительно чувства, но нужно скрывать…
Это закон сохранения истин, наверно:
Сколько случилось быть искренним – столько соврать.
Всё хорошо, если честно! Чего огорчаться?
Я, как Джоконда, оскалюсь которому дню.
Ах, Мона Лиза! Ах, манна небесная! Снятся
Мне всё те ж сны: я безумно безумца люблю.
Да, в этих комнатах выхода нет. И не надо.
Мой Дон Кихот! Ждёт ли вас новый рыцарский бой –
С честью своей или с вражеским войском громадным?
Буду молиться за вас. Почему?.. Ведь вы – мой!
Далее мы посидим на прокуренной кухне.
Нам мало лет будет снова. Но будем мудры.
Будем друг другу внимать своим зрением, слухом.
Пересекутся однажды и наши миры…
Всё что осталось – банально и глупо вдобавок.
Нечего выдумать, что ещё можно хотеть?..
Выпить три литра мартини, купить сто булавок!
Увидеть Париж и, как водится – умереть.
       26.08. 2006.