Дыра в полу by Richard Wilbur

Посвящается Рене Магритт

Часа в 4 дня нашел себе занятье я
Смотреть сквозь щель в полу,
Что сделал плотник.
И ощущать себя как Шлиман
в тот момент, когда он обнаружил Трою.

Взлетает пыль и брызгами садится
На рукавицы, бороду, ресницы.
Остатки цвета спелых яблок тканей,
что пролежали столько лет 
С тех самых пор, когда полы здесь клали.

Склонившись на колени я смотрю
На балки, скрытые под ними
На мостовую, где клочки бумаг и мусор,
Мазки теней уходят в темноту
Чтоб пересечься с параллелью.

Труба по центру,
как киоск журнальный, не крашенный
В болотный цвет брутальный
Каким обычно он бывает в нашем мире,
Где новость – эта ночь.

Но ради Бога, что хочу я здесь увидеть?
Склады сокровищ, дикий сад?
Шаги и голоса, что время сохранив,
И в душу дома заронив,
В клубок как нить смотало?

Не наши голоса, но погребенных,
Кто аксиому жизни доказал:
Пьет лампа краски, поглощает, 
Ткань на столе воспламеняет
И комнату которая страшит.

Оригинал опубликован на сайте www.poemhunter.com

A Hole In The Floor
 
for Rene Magritte

The carpenter's made a hole
In the parlor floor, and I'm standing
Staring down into it now
At four o'clock in the evening,
As Schliemann stood when his shovel

Knocked on the crowns of Troy.
A clean-cut sawdust sparkles
On the grey, shaggy laths,
And here is a cluster of shavings
From the time when the floor was laid.

They are silvery-gold, the color
Of Hesperian apple-parings.
Kneeling, I look in under
Where the joists go into hiding.

A pure street, faintly littered
With bits and strokes of light,
Enters the long darkness
Where its parallels will meet.

The radiator-pipe
Rises in middle distance
Like a shuttered kiosk, standing
Where the only news is night.

Here's it's not painted green,
As it is in the visible world.
For God's sake, what am I after?
Some treasure, or tiny garden?

Or that untrodden place,
The house's very soul,
Where time has stored our footbeats
And the long skein of our voices?

Not these, but the buried strangeness
Which nourishes the known:
That spring from which the floor-lamp
Drinks now a wilder bloom,
Inflaming the damask love-seat
And the whole dangerous room.