Подмена - The Changeling by Russell Edson

Это перевод прозаической поэмы Рассела Эдсона "The Changeling".

У одного человека был сын, который был наковальней. А иногда он становился автопокрышкой.
Я хочу, чтобы ты успокоился, сказал ему отец.
Иногда его сын становился камнем.
Я понимаю, что ты совершенно утратил границы, и уже никакие излишества не кажутся излишними, а нужда не причиняет голод. Но почему бы тебе не позволить времени принять тебя в лоно праха, в его бархатный сон, ты был бы удовлетворен сверх необходимого, и твоя жажда удовлетворения совершенно бы вытекла из ее сосуда, сказал отец.
Тогда его сын стал углом комнаты.
Нет, нет, закричал отец.
И тогда его сын превратился в плинтус.
Нет, нет, лунный свет падает туда, и он превратит твой разум в древесные волокна, закричал отец.
Так что же мне делать? закричал сын.
Сиди, пока время не примет тебя в лоно бархатного покоя, крикнул отец.
Так? закричал его сын, обращаясь в пыль.
Ах, так гораздо приятней и вполне прилично для того, кто требовал слишком много, игнорируя правильный выбор, а сейчас принимает, благодаря доброму совету, более полезную социальную позицию, сказал отец.
Но тут его сын стал его отцом.
Ну вот, сын становится одним из нас, сказал отец.
Сын сказал, ну вот, сын становится одним из нас.
Может, хватит повторять за мной, взвизгнул отец.
Может, хватит повторять за мной, взвизгнул сын.
Ну хорошо, будем считать, что подражание – это просто лесть, заметил отец.
Ну хорошо, будем считать, что подражание – это просто лесть, заметил его сын.
------------------------------

The Changeling

A man had a son who was an anvil.  And then sometimes he was an automobile tire.
I do wish you would sit still, said the father.
Sometimes his son was a rock.
I realize that you have quite lost boundary, where no excess seems excessive, nor to where poverty roots hunger to need.  But should you allow time to embrace you to its bosom of dust, that velvet sleep, then were you served even beyond your need; and desire in sate was properly spilling from its borders, said the father.
Then his son became the corner of a room.
Don’t don’t, cried the father.
And then his son became a floorboard.
Don’t don’t, the moon falls there and curdles your wits into the grain of the wood, cried the father.
What shall I do? screamed his son.
Sit until time embraces you into the bosom of its velvet quiet, cried the father.
Like this? cried his son as his son became dust.
Ah, that is more pleasant, and speaks well of him who, having required much in his neglect of proper choice, turns now, on good advice, to a more advantageous social stance, said the father.
But then his son became his father.
Behold, the son is become as one of us, said the father.
His son said, behold, the son is become as one of us.
Will you stop repeating me, screamed the father.
Will you stop repeating me, screamed his son.
Oh well, I suppose imitation is the sincerest form of flattery, sighed the father.
Oh well, I suppose imitation is the sincerest form of flattery, sighed his son.
Russell Edson     (1973)