Александр Македонский, поэма часть 2

Дочка царя, Клеопатра – мила,
Первой красавицей в царстве слыла,
И эпирским царем
Была замечена в царстве своем.
Быстро решили  свадьбу сыграть,
И стали гостей в Пелле (40 км от Салоника) приглашать.
Филипп устроил большие гуляния,
Не день и не два шло ликование,
Пиры у одних, потом у других,
Все проходило в гульбищах лихих.
Однажды в разгар пирушки такой
Дядек Клеопатры, встав пред толпой,
Громко сказал:
«Филипп! Аттал тебе счастья желает,
И пусть твой род в веках процветает,
Да чтобы наследник, родившийся твой,
Был бы достойным в царстве с тобой».
На этом пиру Александр восседал,
Услышав такое, он резко встал,
И, запустив в обидчика рог,
В ярости тут же ему он изрек:
«Ты, что же считаешь достойных и нет,
Мне вовсе не нужен твой мерзкий ответ,
Аттал,ты меня оскорбил,
На месте отца я б тебя не простил».
Филипп разгневанный встал,
Меч свой из ножен резко достал
И бросился к сыну, чтоб разобраться,
И с наглецом тот час рассчитаться,
Но вдруг запнулся, упал, покатился,
На этом весь пыл его прекратился.
 «Вот человек, который собрался
Мир покорить, но так и остался
Лежать на полу, не сумев перебраться
Из ложи в ложу, чтоб расквитаться
С сыном, который правду сказал
И недостатки его указал»,-
Кипел Александр, и ложу покинув,
В этот же день вместе с матерью двинул
В Эпир (Греция). И там недолго он оставался,
И вскоре в Иллирию сам перебрался.
Там он решил отцу отомстить
И на себе дочь сатрапа женить,
Когда же отец об этом узнал,
То друга семьи Демарата послал
К сыну, чтоб тот постарался
Уладить все, и попытался
Юношу снова в Пеллу вернуть
И перекрыть ему свадебный путь.
Александр вернулся.
Отца он простил и повернулся
К нему лицом.
Но при том,
Филипп все же добился,
Чтоб верных друзей царевич лишился.
Гарпала, Неарха и Птоломея;
Молодых людей не жалея,
Сослал подальше за верну «услугу»,
За то, что решили сосватать «подругу».
Царь с ними быстро тогда разобрался,
В этот период он очень старался
Свою любовь завоевать,
И Александра к себе привязать.

Но однажды устроил царь пир,
Этот праздник он снова дарил
Дочке свей - Клеопатре,
Все было словно в огромном театре,
Шествие воинов и музыкантов,
Поэтов, философов и сильных атлантов.
Двенадцать статуй богов возглавляли,
И над колонной они возвышали
Силу, величие, власть неземную,
Страх перед Высшим, покорность людскую.
Филипп был торжественен и величав,
В белой одежде он, словно удав,
Зорко за пышным гулянием взирал;
С трибуны внезапно вдруг встал
И решил удалиться.
Друг мой, такое лишь может присниться.
К нему подбегает телохранитель,
Филиппу Великому и повелителю
Сразу вонзает в сердце кинжал,
Царь замертво тут же упал.
Увидев, Павсения он прошептал:
«Предатель», - и больше не встал.
Убийца, пытался бежать,
Но быстро его успели догнать,
А вот живым не смогли уже взять,
На месте прикончить пришлось,
Чтоб мучаться юноше не привелось,
И с этого времени все началось.