Жил царь...

Жил царь. И правил он страною...
Достаток знали люди тех краев,-
зерном, посудой, тканью золотою
забиты были склады у купцов.
Кто счастлив видом сытого соседа,
когда в кармане вечная дыра?-
Уж дикий воин точит саблю где-то,
и в путь готовит верного коня.

Решать царю,- мечом или молитвой               
страну обезопасить от врагов.         
Жить миром и политикою хитрой,-            
дразнить меж тем затравленных волков?
Идти войной?- Казна имеет меру,
иссякнет в той губительной борьбе,
а за победой месть придет на смену
на выжженной, поверженной земле...

В раздумьях тех, не видя разрешенья,
померк надолго царственный старик.
Лишь смерть придя, покров успокоенья
одела на усталый, светлый лик.

Два сына земли после разделили,
и власть вели по правилам своим:
один искал покоя в этом мире,
другой - кровавой славы у войны.
Он в страсти гордой, бешенной, безбрежной
повел полки,- свой мир ему был мал,-
в войне не смог насытить дух мятежный,
на брата, обезумев, он восстал.

По полю ужаса, где под телами
земля закрыта, скачет на коне
великий царь, отмеченный богами,
среди владык - первейший на земле.

Но что пред ним,- в крови в одежде царской
лежит без жизни бедный брат его,
и вороньё терзает страшной лаской
без глаз, но всё ж знакомое лицо...
Сорвался конь, несется мрачным полем,
седок с размаху плеткой бьёт коня
и стонет... Царь, владыка,- но неволен
умчаться прочь, сокрыться от себя.

Наутро умер он... В грязи на поле
пред телом брата труп его нашли.
Отчаянье, распятие тоски
застыли там в остекленевшем взоре.

Прошли года. Пролито много слёз.
В крови погибла славная держава.
Всё вытерпел народ, всё перенёс,
который раз отстраивать сначала.

Старик - философ войны пережил,
за срок тот износил он три халата,
и лишь для памяти остаток сил
он сохранил,- на старости отрада...
Он вспоминал счастливый дальний мир,
покой в стране, ученых и торговцев,
сынов царя: в одном тот властный пыл,
в другом,- печать несчастных миротворцев...
И мысль его тревожная была,
нигде ему покоя не давала,
он думал утром, вечером про два
неразрешимых жизненных начала.

И вот однажды, стопку взяв бумаг,
собравшись с духом, старческой рукою
он начертал пером примерно так:
« Жил царь. И правил он страною... »