прикус

(1)


пришло время учить слова, но прежде зубрить алфавит,
русский язык не прост, кисло-сладкий такой бисквит,
старославянский где-то в корне,
твоё детство тянется пятый десяток лет,
пеленает речь, а ты всё равно раздет
и не жив, и не мёртв, хоть ущипни, хоть дёрни,

открываешь букварь, понапрасну в нём ищешь «ять»,
век вычёркивает слова и буквы, знать, многим не устоять,
многим из тех, что уже не вспомнишь,
век меняет смыслы, множит оттенки, упивается вкусом слов,
переводит с чужого, отсекает, катает в горсти улов,
словно каменотёс в каменоломне,

знай, так было всегда, так есть, так будет всегда,
бисер новых имён ждут младенец, туманность, звезда,
значит, есть работёнка умельцу-адаму,
так не сетуй, крепись, вспоминай, забывай, на том мир стоит,
нитку дискурса в космоса ушко вденет портняжка-пиит,
ему швы радеть храма…



(2)


произносишь «ломоть», и начинает тебя ломать
до последней косточки, до веком преступным забытой «ять»,
время чистки (от снов) корректуры,
но сухим остатком, твёрдым осадком выпадаешь уже не ты,
обнажённый камушек, серая галька, глаза пустоты,
круг, алкающий квадратуры,

и произносишь «жив», слово — ложь, говорящий лжив,
сколько не прями, не расчёсывай, сам язык фальшив
там, где музыке место,
но безумен старатель, рушен жертвенник, скрыт огонь,
но молчит кифары струна (хоть и тронь),
не очнётся и веста,

но произносишь «облако», и реки выходят из берегов,
птицерыбы штурмуют высь, у небесных богат улов,
даль холмов выстилают звуки,
спорит иволгу ветер, шатает калину, гонит обиды вспять,
вспоминаешь кто ты от малейшей косточки до наследной «ять»,
запускаешь в облако руки…



(3)


а последнее слово устремляется в никуда,
рваться пробует с твоего крючка,
бьёт хвостом о лёд,
на блесну, говорит, обманом близорукое вытянул без труда,
и слабеет хватка, немеет рука, из углов строка,
говорит, много воздуха на двоих, видишь, бьюсь о лёд,
отпусти, кровоточит, саднит губа,
отпусти отдохнуть под лёд,
здесь никто не ждёт, никого не ждёт,
дай поплавать ещё рекой неделю, денёк, полчаса,
а потом тяни в небеса,
а потом бей влёт,

отпускаешь,
уходит под воду на своя круги,
забываешь на ощупь, на вид, на слух, на вкус,
думаешь, как оно под водой слепое,
не видать ни зги,
а кругом естественные враги
— от беспощадных мойр до свирепых муз,
шепчешь, будто слышит: хворое, окстись, вещее, не лги,
распадаешься на среды и четверги,

но однажды оно к тебе возвращается,
прокусывает нежно темечко,
спрашивает: жаждешь ещё уз? мой знаком прикус?
— скатывается с руки,
ищет место, катится вдоль строки…



(4)


слова выкатываются за скобки,
ищут: где б нам согреться? кем бы проговориться?
— пеняют гласными из рифмовки
отверстые рты, недвижные будни, кривые лица,
обещают: будь, человек, нам землица,
станем тебе цевница,
обещают: будь нам хоть валаамом,
явим тебе ослицу,
нам бы только проговориться, кем-то усыновиться,

слова собираются в строки,
крадутся строфой, танцуют вдоль речи,
слова теснятся во рту, воздух черпают, сетуют выдох,
шепчут: чаще дыши, только нас собой не увеча,
нам не противореча,
будем тебе свеча, стань нам вечер,
видишь, горим мы, рано нам о немоте, о тьме аида,
нам ещё дышать тобой во всех темпах,
во всех видах,

но и слова ветшают, аки человеки,
однажды просятся на покой,
упираются в вечность,
слова, аки человеки, смежают веки,
слова застревают в нелепых позах, не то калеки,
не то утратившие благодать калики,
слова становятся ленивы, пусты, безлики,
время жуёт улики…




февраль 2009