Табакерка

Это не стих, я понимаю, но у меня почему-то появилось желание опубликовать это именно здесь.

        Ты входишь в пустой и грязный трактир. Вот ты приблизился к столу... Вот ты сел на его холодное и сырое дерево...
За пивной стойкой было много всего. Целый ряд пустых и полных пивных кружек, несколько пожелтевших листков, приклеенных к столу крепким запахом спиртного, кусок хлеба и еще что-то весьма странное на вид, заплесневелое и распадающееся прямо у тебя на глазах.
На подоконниках разместились красные свечи; темно-зеленые занавеси продрогшей насквозь и пропитанной жиром тканью пытались защитить тебя от внешних звуков, шорохов и гула беспощадно морозной улицы... Отражаясь от листьев бумаги, голубовато-теплый свет принимает зеленую окраску и, ощетинившись, упорно режет глаза неумолимой тишиной.
Ты медленно обращаешь взор к стойке и замечаешь табакерку, стоящую на ней. О, это чудесная табакерка! Пожалуй, во всем мире нет равных по красоте ее отделки. Сияние ее узоров мощным залпом затмевает сразу всю обстановку трактира.
И ты смотришь на эту неподвижную табакерку. Ты очень хочешь взять ее себе, но ты всё сидишь и просто смотришь на нее. Синий луч света постепенно тускнеет и все больше обагряется закатом... Также медленно над тобой загорается лампа, которая своим иссушенным желтым электричеством поглощает мрак и обнажает жалкую, грязную картину обнищавшего заведения.
Но тебе то плевать на это. Нет... абсолютно ничего в этом жалком и ничтожном мире не способно отвлечь тебя от этой табакерки. В ночной обстановке эта табакерка становится куда более яркой, чем при свете одинокого лунного дня. Казалось бы, сейчас стоит только встать, подойти к табакерке и положить ее в карман... Однако ты неподвижно сидишь и глядишь на нее беспомощным стеклянным взором.
Начинает казаться, что наступило утро, и синее свечение снова облило табакерку собой. Но лампа не потухла и продолжает гореть, значит, ночь все еще продолжается. Желтый свет медленно отекает голубоватой примесью, питая плод иллюзий уставшего и почти омертвевшего глаза. И ты уже совсем не можешь понять – наступило утро или нет.
Впрочем, тревожит ли тебя это?! Табакерка продолжает существовать в поле твоего зрения. Так медленно и размеренно проходит день, ночь, год... возможно даже два года... Ты все сидишь и глядишь... Ну почему, скажи, пожалуйста, ты не можешь взять эту  несчастную табакерку?!
И в этот момент... ну точнее в какой-то из этих моментов кто-то подходит к стойке и, замечая прелестную табакерку, забирает ее оттуда. Он просто берет ее и кладет в карман... Нет, невозможно сказать, что он сделал это нарочно, чтобы сделать тебе хуже. Да и как этот кто-то мог вообще сделать тебе хуже? Нет, вовсе нет, он вежливо поинтересовался, может ли он взять эту табакерку. Он даже предлагал тебе самому взять ее... да, он был весьма обеспокоен этим происшествием... хотя сейчас сложно понять, что в те времена было правдой, не так ли?
Ты все сидел и смотрел туда, где табакерки уже не существовало, а он просто вышел и унес ее с собой... В конце концов, ты, сделав над собой значительное усилие, отрываешь взгляд и начинаешь рассеянно блуждать им по всей перспективе.
И вдруг всё сразу вспыхивает красным светом. Бутылки из под вина и бутылки с вином, пачки сигарет и сигар, шприцы, грязные и ржавые ведра и половые тряпки – всё начинает двигаться и вращаться, с грохотом, шумом и лязгом. Ряды стаканов меняются один за другим в этом бешеном танце спирта и дыма; все свечи загораются ярким пламенем и зажигают собой все, что только может полыхать. Пламя ползет по стенам... все выше, выше, выше! Вот уже весь потолок в огне, стаканы, кувыркаясь в воздухе, сносят друг друга, расплескивая повсюду яростно шипящую пену. Обугленные и позеленевшие стены удаляются в Космос, но тот уже вовсе не черный, как раньше. Космос горит – вся Вселенная полыхает красной стихией и кружится в непреодолимом танце бешеной ночи.
В этом неописуемом состоянии ты поднимаешь голову наверх, и... все мигом стихает под впечатлением от бесконечно далекого, ровного, чистого света полного диска лампы. Насколько прекрасно его сияние... его холодная мощь прорывается через сетчатку, вламывается в мозг и вымывает оттуда все, что бушевало и кипело мгновение назад.
Ты сразу понимаешь, что ничего не было... просто ничего – ничего не двигалось, не было и танца, не было движения и не было никаких сомнений... все покоилось, покоится и будет находиться в покое вечно. Ничто не в силах вывести из этого несокрушимого и сбалансированного состояния созерцания.
Но вдруг слышится скрип двери, кто-то хлопает тебя по плечу и ставит на стол табакерку прямо перед тобой. Твои руки начинают дрожать, кровь колотиться со страшной силой, весь Космос сужается до размеров этого трактира и оседает тебе на плечи.
Да, это то самое мгновение... сейчас или никогда больше... Ты протягиваешь руку, пальцы медленно приближаются к табакерке... Ты уже почти дотронулся до нее – от табакерки тебя отделяют только микроны затхлого зеленого воздуха.
Но ты не можешь взять ее... Проходят годы, ты стареешь, и слабость разливается по твоим суставам и мышцам. Сколько лет ты провел в трактире? Сколько зим ты не ощущал морозного биения воздуха и пульсирующей резвости, извилистых дорог. Твои ботинки почернели, а подошва сгнила, так и не стершись...
И тогда вечность становится мигом, а миг начинает давить с усилием вечности... И ты больше не можешь жить... И тебе хочется больше всего в этом мире, чтобы кто-то снова пришел и забрал эту табакерку от тебя подальше. Ее божественное сияние начинает сжигать твою кожу, плавить кости, растворять ослабленный ум...
Скрип двери, мгновение и табакерки уже нет на твоем столе. Ты медленно обращаешь свой взгляд на пустое место, покрытое толстым слоем пыли, затем глядишь на растекшиеся по подоконнику огарки свечей...
По твоему лицу, скрывающему иссушенный мозг, протекает слеза... Целая жизнь и несколько лет... Воздух... Сколько лет ты в пути, не сдвинувшись ни на шаг? Сколько жизней ты пережил, задумавшись лишь на мгновение?
Ты поднимаешься из-за стола и выходишь из трактира.