Письма любимой

Не для себя, не для жены
Слагал я песни эти ¬–
Я песни пел для всей страны,
Для всей страны советов.

Страна не слышала меня,
Страна безмолвно спала,
А пьяна рать, что у руля,
Россию пропивала…


ПИСЬМО ПЕРВОЕ

Милая, поверь мне ради Бога:
Ну откуда было же мне знать,
Что такую страшную дорогу
Уготовила мне Родина и мать?

Не кляни меня, прошу, за это
И люби по-прежнему, люби…
Ведь не знал я, что в стране советов,
Как и в Риме древнем, есть рабы.

«От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей»
Если б знала ты, моя родная,
Сколько тюрем  там и лагерей!

Ты жила как в сказке в этом мире,
Не коснулась ложь твоей судьбы.
Но поверь, вам счастье сотворили
Не вожди, а "красные рабы".

Я тогда наивен был и молод,
Верил в мудрость партии вождя.
Но ждала меня нужда и голод,
И в тайге дремучей – лагеря…

Прожил я так мало в этом свете,
Еще меньше знал я эту жизнь,
Десять лет я для страны советов
Под винтовкой строил коммунизм.

Ах, как жаль мне тех, кто эту подлость
Никогда не сможет распознать!
Если я вернусь, то эту горесть
Никогда не стану вспоминать.

ПИСЬМО ВТОРОЕ

Милая, ты разве не слыхала?
Эхо разошлось на всю страну:
Немцы Карбышева, генерала,
Заморозили живьем в эту войну.

У кого учились те злодеи –
Правду нам бы знать давно пора.
Ведь у нас почище в этом деле
Были дел заплечных мастера.

И имели опыта не мало.
В тридцатых  проклятых годах
Сколько тех несчастных генералов
Заморозили живьем во льдах!

Только красных! Царских не считаем.
Разве можно было всех учесть?
А напрасно! Надо б генералов
Любой масти было приберечь!

И тогда б нас немцы не погнали,
Не пришлось бы в панике бежать…
Может, мы людей бы потеряли
Миллионов меньше хоть на пять.

Верь, родная, век придет счастливый,
И Россия вспрянет ото сна.
И потомки в лагерных архивах
Генералов найдут имена.


ПИСЬМО ТРЕТЬЕ

Не пишите вы мне
Своих писем печальных,
Упрекая меня
За неверну любовь.
Все равно бы меня
Вы так долго б не ждали –
Этих десять ужасных
И страшных годов.

Прожил все те года
В нищете я и в горе,
В лагерях и этапах
Прошла жизнь моя…
Но я вас не виню,
А его – и тем более:
Вы теперь не моя,
Вы давно не моя.

Вы теперь уже мать,
Муж красив и при чине.
Есть квартира, и есть
Положенье и власть.
Разъезжаете с ним
На казенной машине…
Ну, а что вам, скажите,
Любовь моя даст?

Вы сказали вчера:
«Я вам письма писала,
Но приходит ответ:
«Выбыл ваш адресат».
И три года я вас
Безнадежно прождала,
Вы упрямо молчали,
И устала я ждать».

Я посеял в душе
Вам приездом тревогу…
Если правду сказать,
Не в чем вас упрекать.
Только вы, как дитя,
Так наивны, ей-богу!
Разве кто посылал
Письма грешникам в ад?

Обвинили меня
Власти этой державы,
Что народа я враг,
Что я страшный злодей…
Так подумайте вы,
А имел ли я право
Подвергать испытаниям
Вас любовью своей?

Я приехал сюда
Поклониться могилам –
Здесь схоронен отец,
И покоится мать.
Но не скрою, в душе
И надежда теплилась…
Так спасибо судьбе,
Что вас смог повидать.

Позабудьте на век,
Что когда-то там было…
Что утеряно, то
Не вернется назад!
Я же знаю, что вы
Меня тоже любили,
Но что стало со мной,
И что стало с страной –
Вам того не понять!

ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ

Пишет вам любимый ваш и нежный.
Извините, я немножко пьян –
У меня гостят товарищ Брежнев,
Ну, и этот… господин Рейган.

Усадил я их за круглый столик,
Налил я им крепкого вина.
Если Рейган станет алкоголик –
Будет вся планета спасена.

Мы решаем здесь проблемы эти,
Что сейчас волнуют в мире всех.
Ведь за ради мира на планете
Стать и алкоголиком не грех!

Этим дуракам – капиталистам
Не хватает сил, чтобы вдолбить,
Что в Союзе крупным коммунистам
Лучше, чем миллионерам, жить.

Ни за что никто не отвечает –
Это же малина, а не жизнь!
Грабят государство, пропивают –
Строят «развитой социализм».

Не печалься лишь, моя отрада.
Разве я бы стал с сей сворой пить?
Но, в конце концов, кому-то надо
Дураков двух этих помирить.

Ведь скандал затеян не на шутку,
Бомбы и ракеты – все не зря.
Так и жди: взорвут хоть одну штуку –
И пропала матушка-земля!

Каждый за свои кричит идеи,
Бомбой утверждая перевес.
Ну, а мне со стороны виднее,
Что на гибель нам их создал бес.

И кричу я: «Люди, будьте бдительны!
Чтоб в шальном огне нам не пропасть,
Выбирайте на руководителей
Только алкоголиков во власть!»


Провались сквозь землю этот столик,
Но об этом знаю я давно:
Ни один приличный алкоголик
Не отдаст за бомбу вам вино!



ДРУГУ ЧЕЛОВЕКА

Ну, чего ты лезешь целоваться?
Что, не видишь, что я очень пьян?
Может быть, лишь в этом только счастье,
Что узнал я в жизни ресторан.

Так случилось, друг мой, так случилось:
Пил не с радости я, с горя пил.
В голове покуда помутилось –
И про все на свете позабыл.

Я не пьян, поверь мне, я усталый…
Всех людей любил я горячо,
Но никто из них мне не подставил
В час тяжелый руку иль плечо.

Жизнь прошла бесцельно и напрасно,
И назад уже возврата нет…
Самое на свете то ужасно,
Когда пьет, а не поет поэт.

Все мы гости, брат, на этом свете,
Не суди так строго обо мне…
Ты пойми, что если пьют поэты,
Значит, боль какая-то в стране.

Я упал на дно этого века,
И, как видишь, сам не поднимусь.
Ты прослыл за друга человека –
Так подставь плечо, я обопрусь.

Ну и все. Спасибо, брат, за это.
Только ты и смог меня понять.
Расскажи всем псам страны советов,
Что ты мне помог на ноги встать.

И пускай пролают по планете
(Может, этот случай из немногих):
Павшим от бессилия поэтам
Помогите, люди, встать на ноги!




ДРУЗЬЯМ

За праздничным столом
Собралися друзья,
Самодельным вином
Угощаю их я.

Вы достойные все
Вина марочны пить,
Но поверьте вы мне –
В жизни все может быть.

Ни тебе, брат, ни мне
Знать судьбу не дано:
Кому гнуться в тюрьме,
А кому пить вино.

Ты сегодня герой,
Тебе слава-почет,
А на завтра конвой,
Баланда тебя ждет.

Так забудем про все,
И не надо грустить.
Вы поверьте мне, что
В жизни все может быть.

Вот представьте теперь,
Дорогие друзья:
Я посол ССР
По веленью Кремля.

И живу я не здесь,
А в Турецкой стране,
И там все, кто ни есть,
Поклоняются мне.

Там владыки всех стран
Собралися на пир.
А турецкий султан
И меня пригласил.

В разговоре со мной
Он был искрен и мил,
И с открытой душой
Мне гарем подарил.

Я ему говорю:
– Извини, дорогой,
Твой подарок приму
С дорогою душой.

Взволновала до слез
Твоя щедрость меня,
Но я этот вопрос
Не решу без Кремля.

Тут какой-то барон,
Сам приличный на вид,
Золотой телефон
На подносе тащит.

– Эй, красотка! – кричу, –
(извиняюсь я, сэр,
Я за все заплачу)
Срочно дай ССР!

ССР, это я,
Сын великой страны.
И с генсеком меня
Срочно соедини.

Алло, Лева! – кричу, –
Где ты там запропал?
Выручай, Ильичу,
Без тебя я пропал!

Ты меня извини,
Я немножечко пьян –
Тут меня угощал
Сам турецкий султан.

В разговоре со мной
Он был искрен и мил,
И с открытой душой
Мне гарем подарил.

Сам ты видишь, какой
Улыбнулся мне куш,
Но в подарке, родной,
Одних баб триста душ.

Вот представь ты со мной:
Эту всю кагалу,
Привезу я домой –
Где я их поселю?

И с зарплатой моей
Как мне их прокормить?
Так решай поскорей,
Что мне делать, как быть?

Откажусь – нанесу
Отношениям вред,
Соглашусь – пропаду,
Тут сомнения нет.

А мне Лева в ответ:
– Что ты плачешь, чудак,
Привози, слова нет,
Раз попался дурняк.

Мы гарем разместим
У Кремля, при ЦК.
Содержать будем их
Всех за счет мужика.

Что, не ведаешь сам,
Что мужик наш – дурак,
Кормит Кубу, Вьетнам,
Прокормит и бардак.

Извините, друзья,
Вы за шутку мою.
На прощанье вам я
По стакану налью.

Шутка, братцы, – не грех,
Дай Бог век вам шутить,
Но ведь в жизни у всех
Что не ждешь, может быть.



СОВЕТ

В жизни с вами может все случиться,
Будь вы гений, грузчик, хулиган.
Если вдруг придется утопиться –
Выбирайте Тихий океан.

И пускай со мной никто не спорит:
Истина известная проста:
Что топиться легче только в море,
Где как в ванной теплая вода.

С каждым годом больше коммунистов –
Где же должностей на всех набрать?
Если вас не сделали министром –
Постарайтесь зятем его стать.

Верьте, и со мной не надо спорить,
В жизни не встречал я чудака,
Чтобы дочь министра мог взять в жены,
Ну а он бы взял у мужика.

Если же дорвались вы до власти,
И там есть возможность что-то красть,
Не грешите алчностью и страстью,
Поделитесь с тем, кто дал вам власть.

Верьте вы в мой опыт в этом деле:
(Может где и были чудеса!)
Никакой дурак не станет делать
Вам добро за милые глаза.

Ну, а если вдруг не удалося
Доказать, что вертится Земля,
И за это вешаться пришлося –
То повесьтесь на шпиле Кремля.

И пускай вам будет безразличен
Вид на город и Москву-реку,
На шпиле Кремля висеть приличней,
Чем в лесу дремучем на суку.

Дам совет для нашего я брата,
Что пыхтит над рифмой сложных строк:
Если нет с редакторами блата –
Не поможет ни талант, ни Бог.

Есть талант, иль нет – не в этом дело,
Надо самому соображать:
Ну, какой дурак отдаст вам деньги,
Если можно их себе забрать?

БАМОВЦАМ

Какой-то комсомольский лидер
Жаловался корреспонденту «Комсомольской
правды» на тяжелые условия труда на БАМе.
Особенно, отметил он, не хватает женщин...



Мы ведь тоже на БАМе бывали,
Но в тридцатых, проклятых годах.
Мы там рельсы и шпалы таскали
На худых, изможденных плечах.

Мы промерзлую землю долбили
(как завидую, верьте, я вам!)
Вам по тысяче в месяц платили,
Нам же – хлеба на день триста грам.

Вы гитарой звените в вагонах,
Спирт и водка для вас там рекой,
Нам лишь рельса звенела над зоной,
За ошибку стрелял в нас конвой.

Вы на власть недовольны, ребята,
Что вам трудно без женщин сейчас,
Из сосны деревянны бушлаты
Вместо женщин покоили нас…

Да, мы тоже на БАМе бывали,
Но в тридцатом, проклятом году.
Лишь БАМЛагом тогда называли
Ту забытую Богом страну.


КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спи, мой хорошенький, спи, мой солдат…
Мамочка наша в Кремле депутат.
Выдвинул мамочку дядя-народ,
А возвратится – пойдет на аборт.

А не захочет, так брат иль сестра
Будут тебе, как настанет пора…
Дело не в этом, брат, кто постарался,
Главное, чтобы дурняк не прервался.

Слышишь, за окнами вьюга, пурга,
Мама твоя там – народный слуга…
В доме тепло, есть и газ, и вода,
Нам не грозит никакая беда.

Если б не мамочка, милый ты мой,
Жили б мы вечно в квартире чужой,
Люди годами квартир у нас ждут,
Нам же еще и машину дадут.

Вот пятилеточка скоро пройдет,
Маму не выберет больше народ…
А в депутаточки дядя-народ
Тетю себе помоложе найдет.

Наша отбудет свой срок – и домой.
Спи, мой хорошенький… Или не мой?
Тайну нам эту постичь не дано,
Так ведь нам, милый, теперь все равно.


ПЕСНЯ О ПОТЕРЯННОЙ ВЕРЕ

Мы сталинизм подняли на штыки,
Мы проклинаем брежневский застой,
Но кадрам их срываем все вершки,
И кормим, как скотину на убой.

Теперь переменить хотите все,
Избавив от застойной нас напасти.
Так почему ж застойное ворье
По-прежнему сидит везде во власти?

Ваш «новый мир» – ошибка или грех?
Разрушив все привычные устои,
Поставили у власти вы нам тех,
Кто лишь позора и презренья стоит.

И Бог, и Маркс утратили всю суть,
И нет у нас ни веры и ни цели.
Куда ваши идеи приведут?
Кому теперь молиться, во что верить?

Никто не верит, и никто не верен,
И жизнь – не жизнь, сплошная суета…
Полтинник в магазине стоит Ленин,
И семь рублей – распятие Христа.

СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ, КОРАБЛЮ И ПОЭТУ

Сережа, стыдно мне… Ах, милый!
Ну, как же так, что ты не смог понять,
Что в разоренной дряхлой России
Станет у руля кабацка рать?

Ну, конечно, ты ж не человек.
Разве человек так смог бы плавать?
Входит, утверждаясь, в новый век
Кораблем поэт в советску гавань.

Стоп! Шморгнули цепью якоря,
Опустились, будто бы навечно.
Под тобой качнулася земля…
Ну зачем же так бесчеловечно?

Что же ты, Сережа, не учел?
Ах, как вышло у тебя неловко:
В бытность человеком предпочел
Вместо цепи простую веревку.

И вина твоя, скажи мне, в чем?
Так безжалостно тебя травили.
Пользу ты приносишь кораблем,
Страх внушал властям ты на кобыле.

ГДЕ-ТО ТАМ…

Где-то там на, острове,
На краю земли
Скромно так и просто
Живут дикари.

Не знают оружия,
Слова «воевать»,
Ходят обнаженные,
Как родила мать.

Нет там телевизоров,
Бомб атомных нет.
Не терроризируют
Их взрывом ракет.

Ни во что не веря,
Не «конают» план.
Охотятся на зверя,
Кушают банан.

Этот мир запутанный
Бросив навсегда,
С ветрами попутными
Отправлюсь туда.

Как только на землю я
Той страны ступлю –
Свое облачение
В море утоплю.

Ну и в той одеженьке,
Что родила мать,
Пойду по дороженьке
Дикарей искать.

– Здравствуйте, дикарики!
Я ни зверь, ни Бог.
Примите, пожалуйста,
Меня в свой чертог.

Буду я обычаи
Ваши соблюдать,
С вами скромну пищу я
Буду добывать.

Но сказал дикарь один
(Это был их вождь):
– Мы тебе, мой гражданин,
Не в силах помочь.

Слишком очень беленький
Твоей кожи цвет,
Для тебя, мой миленький,
У нас пары нет.

Но в судьбе участие
Мы в твоей примем:
Будет больше счастье,
Как тебя сожрем.

Копья деревянные
В мою грудь впились.
За что, окаянные,
Губите мне жизнь?

Что ж вы, в самом деле,
Братья-дикари?
Меня чуть не съели
Там люди свои.

Мне оттуда кое-как
Удалось сбежать,
Чтоб теперь бесцельно так
Среди вас пропасть?

Вдруг одна дикарочка
Крикнула им: – Стой!
Чем он мне не парочка?
Пусть он будет мой!

Опустили копья вниз
Братья-дикари,
И вступил я в нову жизнь
На чужой земли.

Хорошо, что женщины
Есть у дикарей:
Не было бы женщин –
Не было б людей!

*****

Темной, грязной улицей, усталый,
Спотыкаясь, попадая в лужи,
В этом мире никому не нужный,
Я с ночной попойки бреду пьяный.

Ночь темна. Ах, ночь эта, проклята!
И зачем ты в песнях так воспета?
Спит страна, длиною в полпланеты,
Не предвидя своего заката.

Ну и пусть! Не плачу, не жалею,
Прошлого назад нам не вернуть:
Завершили свой кровавый путь
Навсегда кремлевские злодеи.

Без побед, триумфов и оваций
Империя насилия и зла
Для счастья общего, добра
Разродилась близнецами наций.

ИЛИ – ИЛИ

Атомная бомба – ерунда!
Что вы приуныли, дуралеи?
Если мы погибнем – не беда,
Ленина останутся идеи.

Из-за них мы двигались вперед,
За идеи в тюрьмы нас сажали,
Голодом морили вы народ,
В затылок без промаха стреляли.

Ленина мы видели в гробу,
То есть, извините, в Мавзолее…
Он лежит, довольный на судьбу,
Так как все мы – на его идеи.

Выбора у нас иного нет,
Жизнь свои проводит параллели:
Или мы оставим этот свет,
Или к черту выбросим идеи.


БЕДА

В жизни разве долго до беды?
С КГБ имею нелады.
Обо мне донес источник:
Отщепенец я и склочник,
И стихи – вранье чистой воды.

Мол, хвалю Америку, Израйль:
Не житуха там, а просто рай,
Что там янки, а там гольды
Носят автоматы, кольты –
В кого хочешь, то в того стреляй!

Там для всех свобода что ни есть.
Можешь жить на воле, можешь сесть.
Если нет тебе работы,
Там без денег по субботам
Баланду дают от пуза есть.

Что у них, твержу я, как пить дать,
Всяк миллионером может стать.
Надо лишь из револьвера
Застрелить миллионера,
А вдову скорее в жены взять.

А в Союзе – разве это жизнь?
Ведь у нас хоть с чертом ты свяжись,
Если власти нет и блата,
И ничтожная зарплата –
В нищете пройдет вся ваша жизнь.

Плохо здесь у нас дела идут,
То крадут у нас, то пьют, то бьют.
И что в тюрьмы здесь бывает
И безвинного сажают.
Слишком умный – так в дурдом запрут.

Нет у нас ни мяса, ни колбас,
Впроголодь живет рабочий класс.
А у власти партократы,
Как с базара мешкохваты,
Обкрадают с торгашами нас.

А у нас партийные дельцы
Строят за наш счет себе дворцы.
Все воруют, пропивают,
Работяге обещают
Дать квартиру, как отдаст концы.

В КГБ тут вызвал Бармалей
И сказал: – Ты что, разве еврей?
С головою не в порядке,
Что про наши ты порядки
Все свистишь, как курский соловей?

В свое время вешали мы вас,
Но теперь, конечно, не тот час,
Но мозги тебе мы вставим,
Не замолкнешь – так отправим,
Где еще Макар телят не пас.

Если там, ты думаешь, всем рай,
Так езжай в Америку-Израйль!
Получай, – сказал он, – визу,
Из Советского Союза
Просто по-хорошему мотай!

Я ему: – товарищ Бармалей,
Извини, но я же не еврей.
Говорю тебе как преду:
Никуда я не поеду
С Украины, хоть меня убей!

Ехать пришла очередь твоя,
Ну а это – родина моя.
Даю слово я: ей-богу,
Дам и денег на дорогу,
Провалися под тобой земля!

БЫВШИМ ВОЖДЯМ

Вы будоражили планету,
Вы не жалели ложных слов,
А тех, кто верил в подлость эту,
Считали всех за дураков.

Вы рисовали нам портреты
На мудрых гениев-вождей
И уверяли: на планете
Народа нету счастливей.

У нас богатства – для народа,
И вашей партии сыны
Всем дали равность и свободу,
И мы для счастья рождены.

Нет проституток, наркоманов,
Почти нет тюрьм и лагерей.
Что единицы у нас пьяниц,
И бывший зэк – разве злодей.

И что с десяток лишь в дурдоме
Не при своем уме людей,
Лишь отщепенец бросил дом свой,
И тот не русский, а еврей.

Что развитой социализм мы
Уже построили – готов!
И нам идти до коммунизма
Каких-нибудь пару шагов.

Но вспрянул мир, и лиходеям
Посеял в подлых душах дрожь,
Сказав открыто: «Да не верь им!
Все это была только ложь!»

ПЕСНЯ ЭМИГРАНТКИ

Ах, как все здесь надоело!
Где обещанный ваш рай?
Выйду замуж за еврея
И уеду я в Израйль!

Соберу там сионистов,
Коммунистов, прочий хлам,
И из этих аферистов
Себе партию создам.
Поселюсь я поскорее
Во дворце Гольды Меир,
Прикажу, чтобы евреи
Подписали срочно мир.

Гольду Меир, как Хрущева,
Я на пенсию пошлю,
А Даяна-хулигана,
Я, как Берию, пришью.

Я не так, как сталинисты,
Без насилья и без слез
Всех арабских террористов
Загоню в один колхоз.

И Голландские высоты
Закреплю я им навечно,
Но от всех высот доходы
Заберу себе, конечно.

И скажу я всем арабам,
Что еврей – ваш старший брат,
И должны вы по-еврейски
Улыбаться всем подряд.

И живите без напасти –
У нас равный весь народ.
Но еврей сидит во власти,
А вы вкалуйте, как скот.

О политике, злодеи,
И не писните никто,
Говорите о хоккее
И играйте в спорт лото.

У кого хватает денег –
Самогон пей иль коньяк,
А непьющий и бездельник –
Все сидите молча так.
1971 г.

О МИРЕ

И все кричат: «Мы боремся за мир!»
Вот чудаки, ей-богу! Я смеюсь…
И если б мог, я крикнул бы в эфир:
«А я ни с кем ни за что не борюсь!»

Там безработные, как никогда,
Кричат и будоражат всю планету.
Но дай работу им, и все тогда
Спешат на гибель сделать нам ракету.

Но то у них. Мы ж занятой народ,
Нам некогда по митингам болтаться.
Профорг в аванс червончик с вас сдерет,
И в мире можете не сомневаться.

Войны, как все, я тоже не хочу,
Война – то смерть и адская работа.
Поэтому червончик я плачу.
Но кто поверит, что спасет нас кто-то.

У них – войска, оружие и власть.
А что у нас? Ничтожная зарплата?
И нам никто и на сто грамм не даст,
Ведь нет у нас ни чина и ни блата.

Ах, люди, люди! Что за чудаки!
Отдайте деньги детям на конфеты!
Пропьют злодеи ваши трояки,
А вам на гибель сделают ракету.

ПЕСНЯ НЕСУНОВ

Мы не воры, не злодеи,
Мы простой рабочий класс.
Ну, а к воровскому делу
Приучили власти нас.

Власти грабят, строят дачи
Да сауны по дворцам.
Мы же, если и утащим –
То бутылку иль сто грамм.

Мы несем все, что попало,
Что и где не так лежит,
Ведь за труд нам платят мало,
А мы тоже хочем жить.

Мы не лазим у квартиры,
В банки – Боже сохрани!
Мы не грабим магазины,
Мы ж не воры – несуны.

Мы несем – и нам не стыдно –
То, что не докрала власть.
Но властям, видать, обидно,
Что не могут все украсть.

Как бы мы там не пыхтели,
Как бы не любили труд,
Все равно властя-злодеи
Все украдут и пропьют.

Наша жизнь не станет слаще,
Лишку нам никто не даст.
Если труд свой не утащим,
То его утащит власть.

Вы Россию растащили…
Только вам свободы нет.
Дай вам волю – то пропили
И разграбили б весь свет.

Вы разграбили именья
У попов, графьев, князей,
У крестьян отняли землю,
Жизнь отняли у людей.

Вы у немцев все забрали –
От заводов до трусов…
Немцы вновь на ноги встали,
Мы ж, как были, без штанов.

Но вам нравятся порядки,
По душе вам эта власть.
Ведь чем больше беспорядков,
Тем побольше можно красть.

И поверьте, в этом деле
Я поклясться вам готов:
Не было б властей-злодеев –
Не было б и несунов.

ПЕСНЯ БЕЗДОМНОГО

Я бездомный, а ты – часовой,
Коротаем в бессоннице ночь.
Мы обижены оба судьбой,
И никто нам не может помочь.

Ночь, как вечность, длинна и скучна,
Ты промерз, как и я, до кости…
У меня есть бутылка вина,
Давай выпьем, меня отпусти.

Ты живешь, для людей как напасть,
Называют легавым не зря –
Ты, как пес, охраняешь ту власть,
Что навек обокрала меня.

Ты на подлость любую готов
За корма, за шинель и штаны:
Охраняешь от мелких воров
Ты великих злодеев страны.

Из-за них ты здесь маешься ночь,
Наблюдая за скучной толпой.
На дворе непогода и дождь,
Давай выпьем, легавый с тобой.

У тебя есть подруга, жена,
Что ждет ласки, улыбки твоей…
Нашу радость забрала страна:
Говорят, мы в долгу перед ней.

Я покончил с долгами сполна,
Все теряя, крепил ее мощь…
Давай выпьем, легавый, вина.
Ведь ничем не могу я помочь.

Отпусти ты меня, я уйду,
Мне дороги другой уже нет.
До конца я по этой пройду,
Упаду, как бездомный поэт.

Если станут меня хоронить,
Не украсят цветами портрет,
Не напишут: «Лежит здесь убит
Человеческим горем поэт».
1965

ПОЧЕМУ Я НЕ ГЕРОЙ?

Я сижу и думаю порой:
Что это случилося со мной?
Я не ездил за границу,
Не служил врагам за пищу,
Разве я, скажите, не герой?

Вот в войну, бывало, говорят,
Каждый мог героем с ходу стать.
Была б только лишь охота
Заслонить спиною дзота,
Лезть под танк со связкою гранат.

Я б поехал взял в Афганистан,
Перебил бы, к черту, всех душман.
Я просил у военкома,
Но сказал он: «Сиди дома,
Наши удирают из тех стран».

Я полет бы в Космос совершил,
Если бы мне кто-то разрешил.
Но в Кремле у нас без блата
Не возьмут и демократа,
Не пропустят, пока будет жив.

Вот за что берет меня тоска:
Что берут любого дурака,
Ну, запрут на час в ракету,
Облетит он раз планету.
В чем же здесь геройство-то, Москва?

Ах, какой смешной у нас народ!
Все молчат, воды набравши в рот.
Вы катали чеха, немца,
И кубинца, и индейца…
И никто не спросит, за чей счет.

Все ведь знают – это не секрет,
Что ракета – не велосипед.
Но у нас те, что катают,
Ни за что не отвечают,
Потому, в стране порядка нет.

Вот американец не дурак,
Он катать не будет вас за так.
Независимо от веры,
Но у них миллионеры
Подсчитают каждый вам пятак.

СПОРТ-ЛОТО

Проиграл мужик копейки
Властям в спринт и в спорт-лото.
О своей судьбе-злодейке
И не думает никто.

Проиграв, не улыбнется,
И в душе копится зло.
Думает, так повелося:
Вновь ему не повезло.

А не думает, дурило:
Стала б власть в лото играть,
Если каждое здесь рыло
Будет деньги выгравать.

Обдирают умно, хитро
Простаков своей страны,
И кричат: Азартны игры
Все у нас запрещены!

ПЕСНЯ О ЖЕЛАНИИ МОЕЙ ЖЕНЫ

Телеграмму дам в Аэрофлот,
Выделить мне лично самолет.
Я по свету полетаю,
Свою жену покатаю,
Пусть она меня хоть не грызет.

Начитается за день газет,
И спасенья мне от нее нет:
– Люди по миру летают,
Своих жен с собой катают,
Смотрят, как устроен этот свет.

Разве в мире мало разных стран?
Ты хотя б в однойи з них бывал?
Полетел бы ты к китайцам
По стене их прогуляться,
Посмотреть Индийский океан.

Вон японский император сдох,
Ты даже проститься с ним не смог.
Полетел бы с ним простился,
Может, чем-нибудь разжился,
В нас доставать еду я сбилась с ног…

А оттуда почему не взять
Ну, хотя бы в Африку слетать?
Я б у Нила побродила,
Подразнила крокодила,
А ты мог бы шкуру с него снять…

А потом в Америку махнуть,
Рассказать, что бомба – это муть.
Не дай Бог, она взорвется –
Нам летать уж не придется,
А придется ноги протянуть.

Телеграмму дам в Аэрофлот:
Выделите срочно самолет.
Я по свету полетаю,
Свою жену покатаю…
Не дадите – мне грозит развод.

НОВАЯ ПЕСНЯ НА СТАРЫЙ МОТИВ

Прибыли в столицу
Бандиты-злодеи,
В банде были урки, шулера.
Банда занималась
Темными делами:
Раздала Россию, пропила.

Но в трауре свора –
Нет главного вора:
С перепою, видно, дуба дал.
Вот они решают,
Спорят и скандалят,
Кто возглавит воровской кагал.

Разгорелись страсти –
Каждый жаждет власти.
В банде пошла ссора и разбрат.
Одну часть возглавил
Сутенер Романов,
А вторую – Мишка-демократ.

Речь держал там Мишка:
– Все, – сказал он, – крышка.
Не пора ль нам, банда, завязать?
Шулера-бандиты,
Правильно поймите:
Нечего здесь больше воровать.

Нас даже китайцы,
В прошлом – голодранцы
Обогнали, нам их не догнать…
И спасет нас только
Одна перестройка:
Что накрали – надо возвращать.

Запретим все блаты,
Взятки. На зарплату
Собственную будем выпивать.
А кому не хватит
На коньяк зарплаты –
Может встать в колхозе на подряд.

Все, что раньше было,
Безвозвратно сплыло,
Каждый это должен понимать.
Вот наша программа,
Кто согласен с нами,
Должен тот на веки завязать.

Банда взбунтовалась:
– Что же с нами сталось?! –
Заорали те, кто поблатней. –
Что ж вы это, суки,
Подняли вверх руки?
Как же жить ворью без грабежей?

Сталин – падло, сука,
Брежнев – тоже штука,
Ордена любил он и коньяк.
Но не думай, Мишка,
Что ты честный слишком,
Ведь сюда попал ты не за так.

Ты бандитов этих,
Что уж на том свете,
Разрешил клеймить и оскорблять.
Но живую свору
Ты не хочешь вгору
За шею, как надо, подымать.

Дал ты всем им дачи,
Пенсии в придачу,
На машинах личных шоферов.
Пусть век доживают,
Пьют и вспоминают,
Как давили русских мужиков.

Разве  у тебя, Мишка,
Полная сберкнижка?
Иль накрал уже ты барахла?
Что тебя заставило
Взять себе за правило,
Что нам перестройка здесь нужна?

Разве нам жилося
Плохо при застое,
Разве не хватало коньяка?
Все мы выпивали,
Крали, взятки брали,
Славили Генсека-дурака.

Не было талонов,
И для самогона
Сахара хватало всем сполна…
Не знали напасти,
Сидели во власти.
Власть нам на всю жизнь была дана.

А жить на зарплату,
Без взяток и блату?
Ну, зачем жестоко с нами так?
Мы ж не работяги,
Чтобы пить нам брагу,
Если мы привыкли пить коньяк.

Миша, ну пойми ты:
Никто из бандитов
На такую жертву не готов…
И твоя ошибка
В том, что хочешь шибко
Фраерами сделать всех воров.


ПЕСНЯ ЧЕЛОВЕКА, ИЩУЩЕГО СЧАСТЬЕ

За пятак найму пустой трамвай,
В ночь поеду городом кататься…
Будь, водитель, другом, не зевай –
Может, где и встретим мое счастье.

Может быть, оно меня здесь ждет,
Вот как раз на этой остановке.
Я прошу, пожалуйста, сбавь ход –
Все равно, всю ночь идешь без толку.

Видишь, вон маячит впереди…
Стоп! Скорее жми на тормоза!
Ах, водитель, ты уж извини,
Просто померещилось в глазах.

Ночь темна, погасли фонари,
И не надо, друг мой, удивляться.
Ты, водитель, правильно пойми
Человека, ищущего счастье.

Я проехал села, города,
Всю исколесил страну советов,
Но, поверь, нигде и никогда
Счастья своего так и не встретил.

Пил коньяк я, пил и самогон,
В голове и ум был, был и ветер.
И с душой, пустой, как твой вагон,
Я качусь бесцельно по планете.

Прожил я уже немало лет,
Был любимым, и любил я тоже –
Ты не верь, водитель, что поэт
Постоянным быть в любви не может.

Ночь прошла, и кончился мой путь,
И назад нет смысла возвращаться,
Может, там меня уже не ждут,
Где когда-то было мое счастье.

Я сойду, водитель, тормози,
Нам пора с тобой, мой друг, расстаться…
Если спросят, то скажи: возил
Человека, ищущего счастье.

ВОРУЮТ ВСЕ

Воруют все: министры и послы,
И прочие, кто представляет власть
А мы с тобою тоже не ослы,
И если можно – почему не красть?

И если у чиновника работа –
Хоть «караул» кричи, но нечего украсть,
Он все равно крадет через кого-то –
В его руках закон, влияние и власть.

Вот секретарь обкома иль райкома,
Идейный патриот, не вор он и не плут.
Но присмотритесь только к его дому:
Все подчиненные ему несут, везут…

Милиция – порядков всех блюститель,
Опора всех властей, спокойствия залог.
Но если вы на чем подзалетите –
Вас обдерут, как липку, с головы до ног.

Все тащат с государства без оглядки,
И если есть хоть маленькая власть –
Тот с подчиненных тянет взятки,
А тот за взятку и родную мать продаст.

Тот тащит колбасу, а тот конфеты,
Тот мяса килограмм, тот хлеб, тот сухари…
А тот – стихи у молодых поэтов,
И издает потом, как будто бы свои.

Доярка тащит молоко до дому,
Рабочие – болты, запчасти, инструмент,
Профессор – диссертации, дипломы,
Военный утащил гранату, пистолет.

Кто нефти утащил аж целый танкер,
А кто состав негрированной стали…
Тот из завода спер три новых танка,
А те себе угля вагон украли.

А врач, что клялся клятвой Гиппократа
Спасенью человека век служить,
Какая б ни была его зарплата,
Содрать с тебя и шкуру норовит.

Что надо и не надо – тащат все подряд,
Воруют с под замка и не срывая пломбу,
И если можно было б съесть или продать,
Стащили б даже атомную бомбу.

А помните, как при царе в России
На три села один был конокрад.
Тепер в стране все воры и злодеи.
Ну что стряслось с страной? Кто в этом виноват?

Страна воров, мошенников и плутов,
Чем кончишь ты, разграбленная Русь?
Что ждет тебя на этом перепутье
Я предсказать, ей-богу, не берусь.

ИСПОВЕДЬ БЫВШЕГО
ПАРТАППАРАТЧИКА

Душа моя и совесть чиста,
Я честно партии служил,
Большое званье коммуниста
Я с гордостью в душе носил.

Я партбилет носил, как знамя
И ни на миг не забывал,
Что от любого преступленья,
Как верный друг он выручал.

Я взятки брал не для наживы –
Вышестоящим в лапы клал.
Квартиры, дефицит, машины –
Ну кто б мне их задаром дал?

Закон придуманный не мною,
Он не записан в наш устав,
Но те, кто были надо мною,
Давали мне понять, чтоб крал.

Я жил, как кот купаясь в масле,
И утопая в коньяках,
Моей завидовал кто власти –
Тот оставался в дураках.

Любую женщину в районе
Я приглашал к себе в постель,
И подчиненных моих жены
Стояли в очередь ко мне.

И зал я цену своей власти:
Все безнаказанно я мог.
И этой низкой темной массе
Я был судья, палач и Бог.

Дрожали предо мной чинуши,
И кланялся рабочий класс.
Но отщепенцев подлы души
Так нагло одолели нас.

И партия, что нас растила
(Еще надеялась на что?)
Растеряна ее вся сила,
Она – ничто, и я – никто.

А партбилет (ах, Боже милый!),
Как трехкопеечный блокнот:
Его магическую силу
Взял отнял беспартийный сброд.

Пришел конец всей аксиоме,
Иного выхода мне нет:
Возьму, повешусь на райкоме,
В уборной бросив партбилет.

МОСКВЕ

Мне, как неизвестному поэту,
Позабыв обидные слова,
Подари, Москва, ты мне ракету,
Ту, что Комарова унесла.

Я ее законно заработал.
Это – не красивые слова:
Десять лет я на тебя отгрохал.
Подари ракету мне, Москва!

Ты дарила танки и пшеницу,
Корабли, заводы, города…
Только мне, родимая столица,
Ничего не даришь никогда.

Я для твоей мощи и прогресса
Долбил камень и бетон возил,
Сотни кубометров спилил леса.
Кто же мне за это уплатил?

Мерз в тайге, Москва, я, ах, как мерз я!
Разве эту боль тебе понять?
Ты, Москва, не знаешь, сколько слез тех
Бедная моя пролила мать.

Ничего я не прошу за это –
Долг тебе ничем не возместить.
Подари лишь мне, Москва, ракету,
Чтоб я мог отсюда улететь.

Улечу на ней я, улетучусь,
Вознесусь в космическую высь –
Надоело мне, что здесь я мучусь,
Надоело строить коммунизм.

Улечу я в космос безвозвратно,
Коммунизм я строить не хочу.
И клянусь: из космоса обратно
Никогда сюда не прилечу!

ПЕСНЯ О ЛЮБВИ

Если был бы я Подгорным,
Или Брежневым я б был,
Я бы датску королеву
К себе в гости пригласил.

В честь приезда закатил бы
Для нее шикарный пир,
А пропившись, закричал бы:
«Дай, Иван, трояк на мир!

На Анголу дай, на Кубу,
На Афган и на Вьетнам,
Королеве дай на шубу,
Ну и мне хоть на сто грамм!

А не дашь, тебе я, Ваня,
Враз политику пришью,
Оклевещу, оболваню,
Королеве подарю.

Я построю ей плотину,
Ну, за глазки, просто так,
Проложу я ей дорогу,
Как афганцам, за дурняк.

Я заводов ей настрою,
Атома секрет отдам,
Как китайцам-голодранцам,
За что фигу дали нам.

Я датчан всех без разбору
Прокормлю век – слова нет,
Как кормил вьетнамску свору
Безвозмездно тридцать лет.

МАРЕВО

Я в советской тюрьме,
Где царит беззаконье,
Весь охраной избитый
На нарах стонал…
И привиделось мне,
Будто я уж на воле,
И меня у Москву
Горбачев сам позвал.

И я еду в Москву,
И я еду в столицу,
Телеграмму вчера
Я в ответ им послал:
«Пусть встречают меня
Официальные лица –
Я приеду в ноль-ноль
К вам на Курский вокзал.

В ожиданьи стоят
«Мерседесы» и «Чайки»,
Человек пятьдесят –
Мотоциклов кортеж.
Провожает меня
Кагэбистский начальник
В предназначенный мне
Самый лучший котэдж.

И народа полно
С учреждений, заводов,
Везде вдоль площадей
И бульваров стоят:
Десять лет отсидеть –
Это тоже геройство,
А героев у нас
Завсегда люди чтят.

И все члены ЦеКа
Собралися заранее,
В ожиданьи стоят
У Кремлевских ворот.
Михаил Горбачев
И с супругою Раей
Сам встречает меня,
Руку крепко так жмет.

Приглашает меня
Он в Кремлевски палаты,
В честь приезда в Москву
Он дает мне обед.
Сообщил всей стране
И кремлевским магнатам,
Что безвинно страдал
Я в тюрьме десять лет.

И что всех палачей,
Мне принесших мученья,
Он велит разыскать,
Принародно казнить.
А за то, что остался
Я живой в заключеньи,
Золотую медаль
Мне Героя вручить.

Мне не надо наград,
Мне не надо медали,
Мне и так повезло,
Что остался живой…
Миллионы людей
Там безвинных сконало,
И никто никогда
Не вернется домой.

Вохром я не убит,
Не застрелен стрелками,
Не добили меня
Голод, холод, цинга.
Я живой и здоров,
Вот стою перед вами.
Говорю о делах
Я с генсеком ЦеКа.

Он меня пригласил
Жертвам памятник строить…
Трудовые рубли собирает с людей.
«Может, нужен он нам, –
Говорю, – я не спорю.
Только стройте его
Вы за счет палачей.

Сон прекрасный исчез,
Я проснулся на нарах
Весь разбитый, больной,
Душой-телом прозяб.
А охранник кричит,
В бок ногою толкая:
«Развалился чего?!
Собирайсь на этап!»

БАЛЛАДА
О КОЛЛЕКТИВНОМ ПОДРЯДЕ

Я не утверждаю – говорят
(Наш народ способен и на утки):
Коллективный обрели подряд
В городе Одессе проститутки.

Может быть, и не узнали б мы,
Может все осталось бы в секрете.
Но приехал журналист с Москвы,
Взял и написал про все в газете.

Кто-то это дело сходу всек,
Рассмотрел и слева все, и справа.
И решил: пускать на самотек
Это дело не имеем права.

Прибыла комиссия ЦеКа,
Взвесила все «за» и все, что «против».
И решили, что из бардака
Извлекут приличные доходы.

Срочно подключили финотдел,
Утвердили смету, взяли штаты.
Подсчитали, сколько будет в день
Чистого дохода без зарплаты.

Утвердили цену на товар:
Сколько то, другое будет стоить.
Это учрежденье – не базар,
Чтобы торговаться здесь и спорить.

Что похуже – то для работяг,
Что получше – членам, депутатам,
Демократам – среднее (за так),
А начальство принимать по блату.

Неграм же и прочим из капстран,
Кто грозит войною нам и СПИДом –
Пусть валюту в кассу платят нам:
Никого за деньги не обидим.

Здание, где был курорт ЦеКа,
(Глупые пускай не ходят слухи!)
Отдадим теперь для бардака –
Трудятся пускай там потаскухи!

Привезли директора с ЦеКа,
Говорят, работал главзавзама.
Но видать, свалял там дурака,
И они избавились от хлама.

И парторга выбрали в бардак,
Дело-то серьезное – не шутки.
Что ни говорите, факт есть факт:
В партии есть тоже проститутки.

Срочно был назначен и комсорг,
Но забыли пионервожатых –
Кто предположить, скажите, мог,
Что и пионерки будут в штатах?

А когда закончили дела,
Фонарями увенчали здание,
Весь актив начальство созвало:
Провести решили партсобрание.

Слово взял директор бардака:
– Граждане, – сказал он, – проститутки!
Не смотря, что в вас душа мягка,
План не забывайте ни минутки.

Дипломат, студент иль капитан,
Кто бы ни попал под нашу крышу –
Обслужить на уровне капстран,
А возможно и немного выше!

Трезвость, как и все, мы будем бдить.
Чтоб иметь вам трезвую походку,
На рабочем месте запретить
Потреблять вино, коньяк и водку.

И скажу открыто вам, ****ва,
В бардаке необходим порядок,
Будет с тем жестокая борьба,
Кто калымит или ищет взяток.

Мы за план бороться будем все.
Исключим знакомства или блаты.
Всем за сверхурочные часы
Мы вдвойне будем платить зарплату.

План для вас составили на год,
И задание на кажды сутки.
А теперь за дело все, вперед!
Пусть живут советски проститутки!

Вот и завертелся наш бардак,
Закипела страстная работа:
За рубли, валюту и за так
Вкалывали до седьмого пота.

Но проходит месяц – как ни как,
Как и мы, зарплаты все там ждали…
В среднем за ночь выходил трояк,
Сверхурочные на мир забрали,

Подоходный удержав налог
За аренду, за духи и краски,
И за то, что там не каждый смог
Стопроцентной обеспечить лаской.

Взяли с них на Кубу, на Вьетнам,
И на профсоюз, на лотереи,
За бездетность, правда, по годам,
И за того парня, и Менделе.

На ДОСАФ, на трезвость, техосмотр,
Комсомольские или партвзносы,
Ну, на экологию и спорт,
И на Красный Крест содрали тоже.

Взбунтовались члены бардака,
Закипели, забурлили страсти.
Угрожали жалобой в ЦеКа
На сплошной бардак в бардацкой власти.

«Мы в гробу ваш видели подряд!
На хрена нам нужно это дело,
Чтоб мы вам и день и ночь подряд
За трояк под неграми пыхтели!

Но потом унялись кое-как,
Жалобу писать желанье сплыло.
Поняли: бардак на то бардак –
Никогда порядка в нем не было.

Вот на том и кончился подряд,
Разбежались, к черту, проститутки…
Я не утверждаю – говорят!
Правда это была или шутка?

ПЕСНЯ БЫВШЕГО НЭПМАНА
 
Кооператоры,
Ах, махинаторы!
На вас народ орет не зря.
Но к вам симпатию
Имеет партия,
И плачут тбрьмы-лагеря.

Прошли давние года,
А была тогда беда –
Не стоит это забывать:
Как дуралейчики
Взяли портфельчики,
Давай страною управлять.

Одни нэпманчики
Да иностранчики –
Давай Россию поднимать.
Разбогателися
И засмотрелися,
Их стала зависть разбирать.

Умных повесили,
Дурней повысили.
Сказали твердо: Господа!
Все деньги вашеньки
Да станут нашеньки,
Гоните денежки сюда!

Желанье есть иль нет,
Извольте в тюрьмы сесть,
Эксплуататорский вы класс!
Вам приготовлены
Черные вороны,
И плачут лагеря по вас!

И миллиончики
Грузят в вагончики –
Конечно, в те, что для скота.
Кто видел их потом?
Они из лагпунктов
Уж не вернулись никогда.

А за их грошики
Себе хорошенький
Квартиры, дачи, прочий быт.
Всласть упиваются,
И наслаждаются,
И коньячки за их счет пьют.

Вдруг прохмелилися,
И спохватилися:
Пропили все, нет и на квас.
Время потеряно,
Как вновь в доверие
Войти к тебе, рабочий класс?

Простите нас, люди,
Мы больше не будем
За труд вас вешать и стрелять.
И если можете,
Скорей работайте.
А то нам нечего всем жрать.

Откроем церкви вам –
Молитесь всем богам,
Молитесь, черт бы вас побрал.
Но лейте в глоточки
Поменьше водочки,
А то нам всем грозит скандал.

Жертвуйте рублики, –
Кричат на публику.
О, краткопамятный вы класс.
Мы за счет вашенький
Всем жертвам нашеньким
Построим памятник сейчас.

Землю, заводики,
Как и в те годики,
Разделим мы опять на всех.
Мужик чуждается
И улыбается.
Мужик – не глупый человек.

Мишка мотается,
С любым якшается.
Готов в аренду и Раю сдать.
Эксплуататоры,
Враги проклятые,
Россию едьте нам спасать.

Клюньте на удочку,
Дайте валюточку,
Продайте нам компьютера.
Мы растащили все,
Пропились начисто,
Подайте нам, ради Христа.

Снимает шляпочку,
Ходит на цыпочках –
Капиталист
Хитер, как змей.
Лишь улыбается,
Не попадается
На их крючок, хоть ты убей.

Кооператоры,
Ах, махинаторы!
Предупредить хочу я вас:
Вы наживайтесь, но
Не забывайтеся –
И сухари сушите про запас.

ВОЙНЫ БОЛЬШЕ НЕТУ

Войны больше нету
И трубят победу.
Планета вздохнула
От жуткого сна.
А мы в ресторане
И нам дела нету,
Ведь нас не задела
Страшная война.

Но радость победы
И нас осенила.
И радость сегодня
У нас не одна:
И та, что мы срок свой
В тюрьме отсидели,
И та, что исчезла
Навеки война.

Военный, гражданский,
Здесь дамы, девицы
Смеются и плачут
Все братья-друзья.
Сияют от счастья
И радости лица.
И нам горевать здесь
О прошлом нельзя.

Мы знали этапы,
И голод, и ссылки…
Но здесь неуместен
О том разговор.
Какой-то полковник
Приносит бутылку
И к нам беспардонно
Садится за стол.

С победой великой
Он нас поздравляет
И в наши бокалы
Свое льет вино:
«Так выпьем за то,
Что Победы дождались,
Что нам на земле
Еще жить суждено!

Мы пьем за Победу,
Мы пьем за сраженья,
За счастье свободы,
Что дал вождь Родной!»
А я замелевший,
Без страха, стесненья
Рукой прикрывая
Бокал, кричу: «Стой!

Какая свобода?
Где счастье, законы?
Скажи мне, полковник,
Ведь ты в орденах!
Мы здесь веселимся,
А там миллионы
Людей невиновных
Сидят в лагерях.

И нам безразличны
Сограждан тех стоны,
Мы даже не знаем,
В чем бедных вина.
Страна, у которой
Людей миллионы
Сдыхают по тюрьмам –
Больная страна.

Я видел по тюрьмам
И вашего брата,
Среди них, быть может,
И ваши друзья…
Поверьте, полковник,
Что без автоматов
Страну от злодеев
Избавить нельзя.

Я верю, полковник,
Вы честно сражались,
Не зря украшают
Вам грудь ордена.
Но то, что с страною
Советскою стало –
Быть может, и ваша
Есть в этом вина.

История знает:
Не вечны тираны.
Когда-то Россия
Воспрянет от сна!
Простите мне, братцы!
Ведь я же не пьяный…
Товарищ полковник,
Налейте вина!»

ПЕСНЯ ПЕНСИОНЕРА

Хвастаться, скажу вам, неприлично,
Выставлять себя, мол, я да я.
Но меня Андропов Юра лично
С днем рожденья нынче поздравлял.

Пожелал мне Юра многи лета
По трудам спокойно отдыхать.
– Пенсия, – сказал он, – маловата,
Как же будешь, друг, существовать?

У тебя, я знаю, нету блата.
Если надоест сторожевать,
Приезжай в Москву ко мне, ведь надо
И страной кому-то управлять.

Все деды устроились отлично
И ни в чем не ведают нужды.
И зарплата, и паек приличный:
Где такой дурняк можно найти?

Хотя этих всех пенсионеров
Нам давно в три шеи надо гнать:
Сам ты видишь, для такого дела
Старики ни к черту не свистят.

Разогнать пока их невозможно –
Все в едину мафию сплелись,
И сидят по креслам все надежно –
Строят развитой социализм.

Чужаков к себе не принимают
(я просто нечаянно попал).
Про тебя, конечно, как узнают.
Так закатят мировой скандал.

Но за взятку, да еще пол-литра
(но, конечно, только коньяка!)
Ты легко устроишься министром,
А потом пролезешь и в ЦК.

Поживем – присвоят и Героя
(Ведь Герои – все у нас деды).
Чем ты хуже?  И тебе присвоим.
Обещаю честно, без балды.

Я сказал в ответ: – Спасибо, Юра!
Ну, какой там из меня Герой?
У меня не Брежнева натура,
Чтоб, как дурень, тешиться собой.

Я же не Романов, не Алиев,
Взяток или блата – тоже нет.
Незаконный сын я у России,
И к тому ж, непризнанный поэт.

Грабить не хочу нашу Рассею,
До конца я честно дотяну,
Не хочу, чтобы потом злодеи
На меня свалили всю вину.

Хвастать, я скажу вам, неприлично,
Но страну растаскивать – хужей.
Только в песне я имею право лично
Волю дать фантазии своей.

*******

Ковров и золота не надо,
Ни Жигулей, ни хрусталя.
Пусть будет только, Бога ради,
Чтобы вертелася Земля.

Чтобы у нас рождались дети,
Чтоб всем был хлеб и всем был дом,
Чтоб мир царил на всей планете,
А остальное все – потом!

А ты, Америка, не бойся,
Ведь мы не ставим так вопрос,
Что, мол, возьми, совсем закройся,
Если не хочешь в наш колхоз.

И если вздумаешь войною
В сем мире мир восстановить,
То мы друг друга так накроем,
Что трем колумбам не открыть.


*******
Газету с съездом в урну
Уборщица поклала,
Чтоб публика плююща
Дно урны не марала.

Плюет в урну партейный
И инвалид хромой,
В медалях весь военный,
Колхозник рядовой.

Плюет богат и бедный,
Не хочет замечать,
Что там вожди партейны
Обплеваны лежат.

Смотри на жизнь ты эту,
Мой друг, и не горюй,
Положь в урну газету,
На все спокойно плюй.

ПЛАЧЕТ  ОСЕНЬ

Плачет осень желтым листьем,
В ноги стелется ковром…
С роду не был коммунистом,
Ни мошенником-вором.

Никого я в этом свете
Не ограбил, не убил.
Просто, знаешь, бабье лето,
Бабье лето я любил.

И себя я не жалея,
Не надеялся на даль –
Обнимал его, лелеял,
Целовал его печаль.

Я пришел на свет поэтом,
Чтобы песни распевать,
Но с властями петь дуэтом
Все не выходило в лад.

И от жизни я усталость
Не сумел преодолеть:
Им хотелось, чтоб про радость,
Я ж хотел про осень петь.