мои рецензии избранное

предисловие автора.
получил такую вот рецензию:
"Уж простите,Михаил.
Может, это и невежливо, но стихи Ваши мне не кажутся интересными.
Может,они для людей повышенной кльтуры, эстетов каких, не знаю.
Зато пародии Ваши великолепны.
Они забавны, остроумны, поэтичны.
Если соберете их (хоть из своих рецензий) и выставите на своей страничке отдельным разделом - с удовольствием зайду прочесть.
Думаю,и многих других заинтересует.
С уважением

Пиня Копман "

В общем, вуаля.
Проблема только в том, что форматировать на стихире невозможно.
Поэтому сделаем так.
Сначала оригинальный стих. Целиком или частью. С указанием автора. А затем мои "великолепные пародии". Которые иногда - вовсе и не пародии.

С уважением,

автор


Как мера обратного действия

Геннадий Модестов

Как мера обратного действия
На факторы внешних угроз
Я здесь до второго пришествия
Корнями могучими врос.

Они как насосы исправные
Качают питательный сок,
Я чувствую это суставами,
И пульс отдаётся в висок.

Пока ещё поит и корчится
Земля, на которой сильны,
Пока мы живём, не закончится
История нашей страны

---------------------------------------------

     Колышутся волосы травами,
     По жилам - березовый сок,
     Он чувствует корни суставами,
     «И пульс отдаётся в висок.»

     Земля его поит и корчится,
     А он, не поморщившись, пьет,
     И вот уже целая рощица
     Древесных поэтов встает.

     ...

     Чтоб быть сему российским месту,
     Не город будет заложен,-
     Поэт Геннадий свет Модестов
     Здесь будет в землю посажен.

---------------------------------------------

очнись на востоке, беспечный гайдзин...

Гамзов

очнись на востоке, беспечный гайдзин,
отведай сакэ, обездоль апельсин
и вторгнись, как в задницу - клизма
в безмозглую бездну буддизма.

стань лучше и чище процентов на дцать,
учись отрицать и на цитре бряцать,
пой мантры на весь околоток,
и пяткой лупи в подбородок.

частушку на танка сменяй, самурай,
от фудзи фигей и от гейш угорай,
в тени отцветающей сливы
черти иероглиф "пошли вы".

освой караоке, сёппуку и го,
поскольку без этих вещей нелегко
найти, матерясь, по компасу
матёрую аматерасу.

плыви, зарекись от тюрьмы и сумо,
и коль просветленье не грянет само -
прячь в жёлтое море концы, трус,
и съешь обездоленный цитрус,

усни - и проснись в нашей дивной стране,
где я эти строки пишу при луне,
где васи, и маши, и вани -
давно обитают в нирване...

---------------------------------------------
     О, где ты Адам мой? Он в Караганде.
     Он не различает БГ и биде.
     Не виски, текилой иль чачей -
     Туманной сивухой накачан.

     (А нА пол не плюнуть - везде Кострома.
     Где нет Костромы - синий шрам - хохлома,
     И Суздаль, и Палех, и Мстера,-
     Блевотина эсэсэсера.)

     Поэт, опиши, как неспешно летит
     Над серым асфальтом пурпурный болид:
     Величественно, без комизма,-
     В промозглую лужу харизма.

     О где ты, Адам мой?
     Опять, где всегда?
     (а губы выводят уж: Караган...)

     Да. В дальнюю область,
     В заоблачный плес
     Ушел Бодхисаттва,
     И песню унес.
     Увы, не услышат родные края:
     "Нирвана, нирвана, нирвана моя!"

---------------------------------------------
Небеса обетованные...

Дмитрий Артис

О, небеса обетованные, 
где я господствовать привык,
давайте что-нибудь из Байрона
переведу на ваш язык.

Хотя бы слово, препинание,
порыв нечаянных идей.
Ложится облако орнаментом
на плечи маленьких людей.

И будто мясо режут масляным
таким неправильным ножом:
все на один престол помазаны,
на тот, который под столом.

Тоска такая, будто нечисти
поставлен сумрак на крови,
и все любили не отечества,
но только отчества свои.

И просто боль, и просто радуга,
и просто счастье – предпочесть
под звуки старенького радио
палатку неба номер шесть.

---------------------------------------------
          О, небеса обетованные,
          моею попраны ногой!
          Несите что-нибудь из Байрона,
          А я не Байрон, я другой.

          Тоска такая, словно почести
          На Красной площади: в тени,
          И нет ни имени, ни отчества,
          Но лишь отечества одни.

          А люди - люди невнимательны,
          Копают палкой пустоту...
          На плечи небо им орнаментом
          Ложится,- синее tatoo.

---------------------------------------------

Голуби
Андрей Пшенко

"Знаешь, в парке весна ощущалась острей
Я кормил голубей -
Пусть дотянут до лета

Слушай, ты не видала птенцов-сизарей?
Только взрослые особи
В городе этом."

---------------------------------------------
     Я вчера настурции полил -
     Без воды они так быстро вянут...
     А сегодня куриц покормил,-
     Думаю, до осени дотянут.

     Мне редактор (тот еще зоил!)
     Обещал теперь платить построчно...
     (ГУся тоже плотно накормил -
     Он до рождества дотянет точно!)

     Да, сейчас пошшупал индюка,-
     Что-то сильно он худой, зараза...
     Прикормлю, пожалуй, голубка,-
     Как бы не остаться нам без мяса...

---------------------------------------------

"Ворона"
Геннадий Иванов

Я хожу - гуляю по откосу,
С неба сыплет снежная крупа.
Снег ворону щелкает по носу,
Хочет сбить ворону со столба,

Но она сидит, не улетает,
Не летит ни в лес, ни под навес -
Потому она и вызывает
У меня особый интерес.

---------------------------------------------
               
     Краткий стих о раннем снегопаде,
     И поэте, что сошел с ума:
     Под столбом в снегу стоит Геннадий
     И считает вслух: "Одна, Одна..."               

---------------------------------------------

"хронограф"
Анастасия Сафронова

себя изнашивая частью хромосом
классически наращиваешь юмор
и знает каждый лом один приём
предательски звенит шаманский бубен

на звуках есть построенный канон
вбираешь воздух выше сквозь мембрану
и пальцы на костяшках в белый тон
и ласточкой летит один из рваных

диковинно внутри тебя звучит
агония под треснувший хронограф
и солнце невозможно отключить
держась рукой за оголенный провод

---------------------------------------------

     Был приглашен вчера я на приём:
     Сперва шампанское ударило мне в бубен,
     Затем я стер подошвы хромосом,
     Но отрастил себе огромный юмор.

     У party нынче есть такой канон:
     Гостей фильтруют какбэ сквозь мембрану,-
     Тех пропускают, кто одет тон-в-тон,
     Не пропускают тех, кто в джинсах рванных.

     К чему вааще здесь речь моя звучит?
     А, Настя, наконец-то вспомнил повод:
     Пытался спъяну солнце отключить,
     И помочился невзначай на провод...

---------------------------------------------

Из Фауста

Ионафан

Гретхен, не торопи загустевший август…
Бьется в садке предчувствия головастик
близкого счастья, и травы стрекочут… Was ist
das? – в изумленье спросишь. Das ist Phantastik! –
тут же откликнется сведущий герр гроссмейстер
вкрадчивых стрекотов, зодчий музык, кузнечик.
Он ведь о жизни, Гретхен. И всем оркестром
всех своих певчих, пернатых, почти беспечных
флейт перелётных ему подыграют свыше.
Снова о жизни, о том, что она повсюду,
и, как ни странно, лишь там, где внезапно слышен
голос травы, доносящийся из-под спуда
времени, из-под разящего насмерть гула
правд его хищных – но это, поверь, полова
рядится хлебом, всё это лишь куклы, куклы
слов механических, скрывших живое слово,
посох Иосифа, что направляет в гулкий
темный колодец лукавой гордыни, ибо
кукол заводит твердящий - ich bin - гомункул,
а человек выдыхает опять: ich liebe.
Гретхен, какое мгновение! – воздух ожил,
и наш зелёный дока стрекочет пуще,
что ж ты себя преследуешь, словно можно
тени своей коснуться во дне грядущем
или совсем распрощаться со днём вчерашним?
Ноты кузнечик, как жемчуг на нити, нижет,
но отчего же тебе нестерпимо страшно?
Не потому ль, что ты знаешь – всё ближе, ближе
осень охоты на ведьм… На исходе вечер.
Гретхен, не торопи загустевший август.
Чувствуешь, новая жизнь задышала в чреве? –
вот оно зыбкое счастье…
Прощай,
твой Фауст.

---------------------------------------------

     Не паутина - вязь
     Сладких соцветий спелых,
     Запах миндальный в гортани,
     Лунная сила прилива,
     Липкая азбука имени,
     Словно слова
     Розовым теплым телом
     Обволокли предметы,-
     Где-то во тьме под теменем
     Мягкий органчик сфер играет свои переливы,
     Звон колокольчика:
     Ich bin лишь тем, что liebe,
     Ich bin лишь тем, что liebe,
     Ich bin лишь тем, что liebe...
    
---------------------------------------------

Чёрный махаон
Игорь Гонохов
Разбавленный цвет – как в стакане настой оолона,
какая-то немочь прозрачная в утреннем небе...
Я чёрного видел, на сайте одном, махаона –
такие садятся в открытых террасах на мебель

в расплавленном воздухе Индии. Этот оттенок...
в нём – чистая нежность и грозная мощь ликованья.
А мне остаются в разводах сиреневых стены
и влажность, и воздух тяжёлый, как груз наковальни.

Как хочется сильного чувства, глубокого цвета
и ноты, чтоб сердцу воды родниковой напиться.
Но здесь на подобные вещи наложено вето.
Здесь вяжет седая тоска на заржавленных спицах.

По правде сказать, неплохие бывают пейзажи:
подпорченный молью раскидистый тополь, контора
коричнево-жёлтая, рядом физалис посажен,
поспевший оранжево-красный физалис... который

гармонию странную вносит в причудливый хаос.
И я наблюдаю, доколе дожди не накрыли,
искусство старушки тоски и тихонько свыкаюсь...
И не с чем сравнить махаона роскошные крылья...
-----------------------------------------------------
      В Макондо не летают махаоны,
      В Макондо самый сочный цвет - кирпич конторы,
      И если выпадает снег - то белый, а не зелёный.
      У жителей Макондо зубы серы
      От недостатка фтора.
      Макондо - пеплом занесенная Гоморра.
      Макондо - истинная родина Гомера.
      Ма шер, твоё Ма Конто - химера.
      Липома, хмара, крапка, хромосома,
      Невольное, но вечное соседство,
      Твоё Макондо - не детство,- это таракан
      В стакане, полном мухоедства.
      Макондо - грузный слон и складки
      На на шее бультерьера,
      Грязная портьера,
      Невысохшие плавки,
      Прямоугольник жаркий постели,
      Мраморные змеи вкруг Лаокоона.
      Ты ожидаешь рифмы "махаона",
      Но будет просто "родинка на теле",-
      В Макондо не летают махаоны!

-----------------------------------------------------
Конкурс перевода Dans ma maison Жака Превера
Весь Жак Превер
DANS MA MAISON
 
Dans ma maison vous viendrez
D'ailleurs ce n'est pas ma maison
Je ne sais pas а qui elle est
Je suis entre comme ca un jour
Il n'y avait personne
Seulement des piments rouges accroches au mur blanc
Je suis reste longtemps dans cette maison
Personne n'est venu
Mais tous les jours et tous les jours
Je vous ai attendu

Je ne faisais rien
C'est-а-dire rien de serieux
Quelque fois le matin
Je poussais des cris d'animaux
Je gueulais comme un ane
De toute mes forces
Et cela me faisait plaisir
Et puis je jouais avec mes pieds
C'est tres intelligent les pieds
Ils vous emmenent tres loin
Quand vous voulez aller tres loin
Et puis quand vous ne voulez pas sortir
Ils restent lа ils vous tiennent compagnie
Et quand il y a de la musique ils dansent
On ne peut pas danser sans eux
Il faut etre bete comme l'homme l'est souvent
Pour dire des choses aussi betes
Que bete comme ses pied gai comme un pinson
Le pinson n'est pas gai
Il est seulement gai quand il est gai
Et triste quand il est triste ou ni gai ni triste
Est-ce qu'on sait ce que c'est un pinson
D'ailleurs il ne s'appelle pas reellement comme ca
C'est l'homme qui a appele cet oiseau comme ca
Pinson pinson pinson pinson

Comme c'est curieux les noms
Martin Hugo Victor de son prenom
Bonaparte Napoleon de son prenom
Pourquoi comme ca et pas comme ca
Un troupeau de Bonapartes passe dans le desert
L'empereur s'appelle Dromadaire
Il a un cheval caisse et des tiroirs de course
Au loin galope un homme qui n'a que trois prenoms
Il s'appelle Tim-Tam-Tom et n'a pas de grand nom
Un peu plus loin encore il y a n'importe quoi
Et puis qu'est-ce que зa peut faire tout ca

Dans ma maison tu viendras
Je pense а autre chose mais je ne pense qu'а ca
Et quand tu seras entree dans ma maison
Tu enleveras tous tes vetements
Et tu resteras immobile nue debout avec ta bouche rouge
Comme les piments rouges pendus sur le mur blanc
Et puis tu te coucheras et je me coucherais pres de toi
Voilа
Dans ma maison qui n'est pas ma maison tu viendras.


---------------------------------------------

     Каждый, входящий в мой дом,
     Видит, что дом мой - ничей.
     Ржавеет под половичком
     Связка ненужных ключей.

     Пылью сухие цветы
     Пахнут. Из вазы вода
     Давно, точно так же,
     Как ты, как ты... Я вошел сюда
     Давно, и остался ждать тебя,
     В окно иногда смотреть на тени ветвей,
     Теребя ступни, ослом реветь громко
     И весело, мне было - весело, так,
     Так весело, так, что я сам про себя
     Стал думать, что я дурак, пташечка, воробей,
     Чик-чирик, чик-чирик, червяк, пташечка, средь ветвей,
     И была моя явь - легка,
     Но монументален был сон:
     Я был во сне дромадер, Гюго, Бонапарт
     Император Наполеон Первый, который почти не спал
     Не застилал кровать, а потом
     Покрывало, вуаль, выцветшая как кадры кино,
     И, право, в сущности - все равно, все равно, все равно
     дом или дым, бим или бом, Тим или Том:

     В мой дом, который не мой, ты входишь в мой дом.

---------------------------------------------

Кокойты был, Кокойты и остался...

Avi Dan

Кокойты был, Кокойты и остался:
Принарядился в статус иностранца,
Но сбросил, словно старое седло.
Копытом землю роет удивленно:
Позор не смыт, бумага не орлена
И глазом косит весело зело.

Так выпьем же за здравие Кокойты!
(Какой ни есть, пусть даже никакой ты) -
Свой сивый мерин лучше, чем не свой.
Кокойт на переправе не меняют!
Пускай они со временем линяют
И водку пьют на даче под Москвой.

Даешь простор копытам и кокойтам!
Нас не сломить европам и - какой там! -
Америкам и лживым Би-Би-Си!
С отцовскою буденовкой из шкапа -
Свинья не съест; задушит, разве, жаба
В объятиях - грудная - Саркози.

Дерзить России кончилась малина!
Пылает гневом сердце осетина;
Не затушить души его пожар!
Лафа халявы милует Цхинвали.
Не поминайте лихом, генацвале!
Auf Wiedersihen! Good bye! Au revoir!


---------------------------------------------

     Из зеркала глядящие какойты
     В лицо кричат тебе, что, мол, изгой ты.
     А он, кокойта, людям, гой-еси,
     Роднее, чем селедка Иваси.

     Рокочет глас, сверкает взгляд блескучий,
     Лицо подобно муравьиной куче,
     Его вскормило млеком вымя сучье,
     А может племя, Господи прости.

     Склони главу и преклони колена!
     Его земля отныне суверенна,
     Восставшая из плесени и тлена,
     С лихвою умещается в горсти.

     Бей барабан, труби трубач победу!
     Теперь отсель грозить мы будем шведу,
     Налейте, Эдуард, вина корнэту,
     Поручик, не дерзите Саркози.

     Встает Страна, бодра и голосисьта,
     Приняв с утра грамм, думается, триста.
     Ея хард-рок - юрист и сын юриста,
     И дух юриста, что на небеси.

---------------------------------------------

Я дотянул до Пятой Обезьяны

Фима Жиганец
(молитва бабуина)

Я дотянул до Пятой Обезьяны.
А многие достойные баяны,
акыны, скальды, барды, менестрели
недотянули. Заживо сгорели.
Ведь стих не сочиняют – это гадко:
стих выжигает нас, как лихорадка.
Я тоже был талантливый нахал –
но, видимо, своё отполыхал.

Есть путь другой, подобный огневому:
самих себя кромсая по живому,
кусками плоти накормить из рук
прожорливую, злую птицу Рух.
Она вас унесёт к вершинам слов,
В туманы снов –
       но жалкий птицелов
не совладает с ней, и птица зла
кровавые стихи стряхнёт с крыла.
Мой друг, они рождаются не вдруг:
они дождём слетают с крыльев Рух.
Но этой птахе я давно не мил:
я, видимо, её недокормил.

Я дотянул до Пятой Обезьяны,
не ослеплённый и не осиянный.
Сижу среди руин, как бабуин,
один справляю свой хэллоуин.

Ни загореться, ни взлететь не смог.
Кто мне поможет? Обезьяний бог?
Всевышний Хануман, я снова твой,
но вместо слОва – чавканье и вой.
Благослови меня, царь Сунь-У-Кун,
прости, что я истерик и крикун,
дай сил, чтоб я, безумный, воспарил
над стаей бандерлогов и горилл.
Я слышал про Летучих Обезьян –
так разорви меня на инь и ян,
подняться и низвергнуться позволь,
стихом обрушив пламя, крик и боль…

---------------------------------------------

     Ясен ян, коль в меру тесен инь.
     Крика, боли просит он, прикинь!
     Стих - всего лишь брошка на груди,
     В бороде у бога бигуди.

     Грусть о том, что с наступленьем тьмы
     Разойдемся по могилам мы.

     В бесконечность выдавленный стон
     Перед тем, как погрузиться в сон.

     Вот нетленку написал Поэт.
     Что о жизни знал он в надцать лет?

     Из чего связал он эту нить?
     Птице Руху что успел скормить?

     Просто был талантливый нахал.
     Взял слова, шедевр накропал.

     Дал без напряженья и легко,
     Как дает корова молоко.

     Как пчела откладывает мед,
     Как овца на шерсть свой мех дает.

     Не бог весть какой ударный труд.
     Так и я выеживаюсь тут.

---------------------------------------------



Мертвое море

Феликс Хармац

я мертвое море вчера посетил
примерно в районе часов десяти
и судя по дохлого вида волне
я понял что море убито вполне
за что это море убили ответь
оно никого не обидело ведь
и тихо плескалось в объеме своем
географы звали его водоем
итак я у мертвого моря стоял
нежнее лазури не била струя
не над и не под и не из и не от
в немом окруженье прибрежных пород
и вот я вошел в убиенный раствор
и тело в растворе свое распростер
и долго лежал бородатым буйком
неведомой силою кверху влеком
 
хоть мне средиземное море милей
но в мертвом есть масса полезных солей
лишь чаек здесь нет и не крякнет баклан

вдали бушевал мировой океан

---------------------------------------------

     Как мертвой стихии ужасен оскал!
     О море живом я тогда возмечтал.
     Там нежатся в пиве креветка и рак,
     Там ловится вкусная рыбка "фаршмак",
     И бьется в сетях фаршированный фиш,
     И ты понад морем бакланом паришь,
     И взором орлиным взираешь с небес
     На этот вселенский, пардон, буйабес.

---------------------------------------------

Роза в унитазе

Михась Сычук

Правитель в творческом экстазе,
Однажды свой увидев кал,
Живую розу в унитазе
В плену абстракций начертал.

Его картина на показе
Произвела большой фурор:
Подумать, роза в унитазе!
Какая мысль! Какой узор!

Искусствоведская бригада
Вещала в глупые умы,
Что понимать картину надо,
Как розу мира в чаше тьмы.

Немолодая поэтесса
Там усмотрела без хлопот
Цель беспримерного прогресса,
К которой движется народ.

О ней восторженно писали,
С шедевра не сводили глаз.
Те, кто хвалил, цветок забрали.
Немым достался унитаз.

Теперь картина мрачновата.
Но пусть поймёт и дурачок,
Что тут не роза виновата,
А тот, кто сгрёб её в толчок.

--------------------------------------------
     Однажды в творческом экстазе
     Не в ту кабинку забежал.
     И девушку на унитазе
     Секунд двенадцать созерцал.

     Я так хотел, я был с мороза,
     Меня манил проем дверей...
     (Читатель ждет уж слова «Роза».
     Так на, возьми его скорей)

     Была расплата мрачновата,
     (Расквашен нос, поранен лоб)
     Но в том не Роза виновата,
     А тот, кто эту Розу грёб.


---------------------------------------------

Чем бы не маялось дитя

Евгения Райзер

Дорога скатертью легла, кружила насыпью.
Не поддавалась Кабала, ни так, ни насухо.
Не подставлялась под хомут религий подлинных.
В буддисты тоже не возьмут – словоохотлива.

Жара, что тает Крем-брюле, как мысли лишние.
И муха дремлет на стекле, и любит ближнего.


---------------------------------------------

     Природы ленинский прищур -
     Не нужно лишнего!
     Убита муха - чересчур
     Любила ближнего. :)

---------------------------------------------

Дорожная итималогея

Собака Павлова

Скоко слов смешных и добрых
В закромах у езыка!
Называюца «пантограф»
Илектричкены рога.

---------------------------------------------

     Кавыряя в ухе спичкай,
     Я падумал - что за нах,
     Неужели илектрички
     Тоже ездют на пантах?

     Вот паэт, пасланник Феба.
     Феб затем ево паслал,
     Штоб паэт рагами с неба
     Иликтричества снимал.

---------------------------------------------


Все, чего хочу достичь я...

Гамзов

Все, чего хочу достичь я -
деревянного обличья
(что-то вроде корабля)
в день, когда меня зароют
в этот чёртов астероид
под названием Земля.

Нет от сих до дали дальней
положения сакральней
положения во гроб;
не без жатвы после сева:
со времен Адама с Евой
самый массовый флэш-моб.

---------------------------------------------

     Все, чего хочу достичь я..."
     В этой фразе что-то птичье.
     (Гамзов - в роли воробья ;)
     Я, мол, Отче, не горбушку,
     Не буханку, не осьмушку,
     Так, какую-то понюшку,
     Только лишь проформы для...

     Ведь сейчас не время оно,
     Мы ж, поди, не фараоны,
     Понимаем, что и как...
     Склепы там, кариатиды,
     Или, скажем, пирамиды,
     Я ж не гордый, да пойми ты,
     Я согласен на "Биг-Мак".

     Что распрыгался, мой милый?
     Что тебе до той могилы?
     (Речи, музыка, цветы...)
     Плакать будешь ведь не ты.

---------------------------------------------

Когда, как репу с огорода...

Владислав Сергеев

Когда, как репу с огорода,
Невозмутимая природа
Меня потянет за ботву,

Обмякнув от такого гадства,
Не стану даже домогаться,
Быть живу или быть мертву.

Постигну истину без грусти:
Круговорот меня на грунте,
Так вот он, стало быть, каков!

И встану я под новым ливнем,
Непониманьем осчастливлен,
Дрожащей парою листков…


---------------------------------------------

     Когда, как репу с огорода,
     Невозмутимая природа
     Тебя потянет за ботву,-
     Все тайны жизни корнеплода
     Пойдут, увы, под хвост коту.


     А я стою под новым ливнем,
     Догадкой дерзкой осчастливлен,
     Шепчу, сгорая от стыда:
     «Природа, брось с поэтом споры,
     Тяни его за помидоры,
     И точно вытянешь тогда!»

---------------------------------------------

Все будет иначе. Христос опоздает на казнь...

Гамзов

Все будет иначе. Христос опоздает на казнь,
И даже, представьте, вообще прогуляет Голгофу,
Положит туда, где росло, свой хайратник терновый,
И скажет Каифе:"Который тут временный, слазь".

Он скажет: "Идите все на фиг, ломайся, Пилат.
Не стоит кричать и засовывать пальцы в стигматы:
Святые не станут от этого более святы,
Оставьте пустое позерство для тех, кто не свят".

Салагу Иуду пошлют в магазин за вином,
Ведь это вино, а не кровь, и не красное даже.
Апостолы сядут и вмажут, и сызнова вмажут,
И сызнова вмажут - но все это будет потом.

Потом Иисус возвратится домой наконец.
Захватит дыханье от запаха солнечных стружек.
Он будет стараться, и день его будет загружен,
И скажет довольно: "Могешь!" - постаревший отец.

Возрадуемся, что не будет ни лести, ни врак,
А будут лишь хлеб и вино, да цветы на дороге,
Все будет как надо, вот, разве что, жалко немного,
Что свой гонорар не получат Матфей или Марк...

---------------------------------------------

     В любом начале живо волшебство.
     Смоковницы засохшей крепкий ствол
     Был взят на древесину для креста.
     Мораль простая, а судьба не та.

     В который раз сменил убийцу плут!
     Се есть закон, поеле там и тут
     В кольце кружатся, виснут на кресте
     Все те, кто выжил, т.е. все не те ;-)

---------------------------------------------

невпостельное

Сёма Липский

наживив тишину на крючок
в это море не буду бросать
в нем вода не созрела еще
в нем течений блестящая прядь
не легла под корабль - и шторм
не пугает улыбчивых рыб
в нем вода не болела еще
в нем душа моя тихо болит


---------------------------------------------

     1.
     Свой уютный шотландский плед
     Я закину в кровать, как сеть...
     Улыбаются чайки вслед,
     А могли бы и песню спеть!

     2.
     Поспевает в душе форель,-
     Хочет в стылую глубину.
     Не закину крючок в постель,-
     Что поймаешь на тишину?

     3.
     Лучше килька в руке, чем журавль.
     Лучше в море тонуть, чем потеть.
     Если рыба легла под корабль-
     Значит может она залететь!

---------------------------------------------


*** Россия Тютчева. Бессонница - и стук...

Гай Катулл Младший

Россия Тютчева. Бессонница - и стук
В ворота ветхие: "Откройте - это почта!.."
И - сердце падает. И, все-таки, нарочно
Не открываешь, для божественный испуг.

Россия Тютчева. Вагонная тоска.
Пересечение границы европейской,
И - скука польская, с такой же грустной песней.
Дорога долгая - как длинная строка.

Россия Тютчева. Не помогают сны,
Так лучше - бодрствовать, для серых, безголосых,
И вопрошать себя - зане в твоих вопросах
Ответы тайные уже заключены.

---------------------------------------------

     что б я не сделал для божественный испуг!
     Я б пересек границы европейской
     Заслышав Гая характерный звук,
     Забросил бы парнасов перенейских,
     Сменил бы я фамилию на "-ых",
     Я стал бы Серых, Сытых, Безголосых
     И вопрошал б тебя - зане в твоих вопросах
     Заключены биения под дых.

---------------------------------------------


Рецензия на «На множество из нас...» (Бред)
(к сожалению, произведение удалено, осталась только рецензия :)

---------------------------------------------

     Поток версификаций столь обилен -
     И хиппи подражал ему, и панк.
     Забуксовал у Бреда в пахоте извилин
     "Иосиф Бродский",- сверхтяжелый танк.

     Над нами млечный путь: тревожен и творожен,
     Но светит ярче всех сизифова звезда!
     Как буриданов зверь, компасом заворожен,
     Не можешь выбрать путь - туда или сюда.

     Когда за горизонт закатится Европа,
     И трижды свистнет рак чрез левое плечо,
     Не в силах отличить застоя от потопа,
     Порвешь себе язык... и что-нибудь еще...:)

---------------------------------------------


Лавра

Михаил Гофайзен

.................."Вот стоят у постели моей кредиторы
...................молчаливые: Вера, Надежда, Любовь."
............................Б. Окуджава ("Три сестры")

Кольцо змеи.
Песочные часы.
Имён и чисел пыльные стрекозы
пьют мрамор из следов метаморфозы
и холодком предутренней росы
разносят голоса, почивших в Бозе.

Двустишья глаз
да звуки,
строки
ног,
как переборы сонного фонтана.
Стучат костяшки - счёты Гештинаны,
в сетчатке камня каждый одинок
незыблем и похож на истукана.

Не протопить сердцами этот мир
а уж тем паче тот, который выше.
Не плачь, малыш!
Есть жизнь
и даже крыша,
и три сестры,
и сморщенный сатир,
и лишь потом, однажды, станет тише…

---------------------------------------------

     Рецензия на «Лавра» (Михаил Гофайзен)

     Душой нечист и ликом безобразен,
     С кривым мечом, на бронзовом коне,
     Поэт стихиры, Михаил Гофайзен,
     В кошмарном сне опять являлся мне.

     Метафоры в огне метаморфозы...
     Из уст его, надменно стрекоча,
     Имен и чисел пыльные стрекозы
     Летят в лицо, как злая саранча.

     Я в ужасе катался по постели:
     Двустишья глаз, кривые строчки ног.
     Похож на истукана Церетели
     Он проскакал, ужасно одинок.

     И зная, что меня он не услышит,
     Я в след ему шептал – не плачь, малыш,
     В ногах нет правды, нет ее и выше,
     И если даже у тебя есть крыша,
     Она – поедет! Это свойство крыш.

---------------------------------------------
ну, и Миша не остался в долгу:

Как он страдал! Кошмары Церетели,
Дали и Босха мучили чердак,
а он лежал прикованный к постели,
как Прометей, беспомощен и наг!

И нет бы - встать,
естественно проснувшись, -
рабочий день в разгаре и т.д.,
а заодно свои прочистить уши
и посетить немедленно биде.

Увы, никак!
Пусть митингуют стены!
Уж лучше гной в невидящих глазах,
чем бултыхаться в средствах гигиены
и что-то там выискивать в мозгах.

Так в ужасе катался он до вмятин
и дыр на крыше. Ветры чердака
ему твердили: "Желчь твоя, Замятин,
извилины залила на века.

Она тебе емейлит в духе Гойи,
весь трафик забивая по ночам:
по Кащенке диагноз - паранойя,
ну а в рунете, друг Замятин, -
спам".

---------------------------------------------


Школа

Феликс

Всем учителям рисования, бывшим коллегам, раздавленным советской административной машиной.
Всем моим любимым деткам, самым талантливым "двоечникам" и "пятёрочникам".
Не забывайте!

***


Грустят атрибуты.
Ванна с глиной.
Здесь училось кому-то
За рупь с полтиной.

На снос домишко,
В дизайнеры — дети.
Бюст в мешковине
После вендетты.

Муляжная чайка
Верхом на мольберте.
Она ли кричала:
"Все Сашки — Альберты!

Все Ритки — Марго!
Все Коляны — Николо!?"
(Скорей за порог)
Вот веры осколок:

Цела горловина,
Я  джином над нею.
Искусство повинно
В потоке гонений.

Плодами из воска
Художества тысяч...
— Живите набросками,
Феликс Борисыч.

---------------------------------------------
     Ту ли птицу, что кричала
     "Это, Феликс, Вам не тут!"
     Гонят волны? Вдоль причала
     Пепел феникса метут.
---------------------------------------------

Глухая осень

Ионафан

Досказывать, чем дышишь… Значит, вслух
и дальше жить… Вновь осень глуховата –
борей, как цербер, исповедь подхватит,
чтоб разметать по слову – в прах и пух.
Немыслимой религией какой
так одержим ты, силясь обнаружить
двух музык разлетающихся нужность
и нежность в их, сгустившей непокой
и сумерки на ветреной земле,
истошной, запоздалой перекличке,
пытаясь различить в божбе их птичьей
предчувствие движения к зиме?
Но в угасанье звуков-позвонков
рассыпавшихся друг без друга музык
иной рефрен – так дышит время-узник
в тиражном смраде изданных веков,
чье назначенье – мерно истлевать
в оковах машкерадных зрелищ рима,
известного враждой непримиримой
к живущим вслух, к не прячущим слова.
Всё глуше в вечном городе торжеств.
Тесны чащобы немоты гремящей –
молчат, разлив студеный свет, фонарщик
и бакенщик, они настороже,
и осень тут как тут на страже, с ней
бессонный пес. Ты сам поверишь скоро,
что в призрак обратится этот город
на хлебе умолчаний и огне…

---------------------------------------------

     Доказывать, что дышишь - тяжкий труд.
     Храпи, хрипи – супруга глуховата.
     Поэзия вселенского охвата
     Разметана по слову – в прах и пух.

     Шел снег, и город превращался в плов.
     Метафора пошла по нисходящей,
     И снова вверх: дыхание - в свистящем
     Движении трамваев-позвонков.

     Вот так мы, alter ego, и живем.
     Обсасывая слова сладкий хрящик.
     Ты - в бакенбардах сумрачный фонарщик.
     Я - бакенщик с лиловым фонарем.

---------------------------------------------

Непрошенная осень
Ионафан
Дом распахнет все ставни поутру -
непрошенная осень на постое.
Приходит время нежность из пустого
в порожнее, в перо, которым вру,
переливать, как будто ворожбой
неловких строк, их воздухом щербатым
возможно усмирить бессонный атом
сомнений, беспризорный разнобой
колоколов простуженных унять,
или хотя б упрямство их умерить…
А осень шепчет: каждому по вере
воздастся, и всё длится трескотня
в божбе лукавых рифм, но изначально
всё ересь, всё слова – сколь их ни трать,
что камни в омут, брошены в тетрадь
округлые созвучия… Молчанье
расходится кругами – тишь да гладь…
Свет будет холодать, сливаясь с тьмою,
но истово того, с чьей тишиною
сродниться можно, будет не хватать,
того, кто слышит робкий первый снег
и скрипочки сверчков за стылой печкой,
всю боль и вязкость ноты бесконечной,
какой отмечен маятника бег…

---------------------------------------------

     Такой отметки маятника бог
     Коснется, пробудившись от застоя,
     Что обнаружишь: правило простое
     Перевернулось. Только трескотня
     Сверчков и зуд колоколов – все те же.
     Холодный свет – как отраженье в жести
     Исскуственного света – не огня.

     Трамвай скрежещет симметрично вдоль
     Прямоугльных угольных окошек,
     Вдоль городских кишок скользит окрошка
     Зевотой перекошенных дворов,
     В кефире снега талого дрожит.
     Вдоль… Обжигает поручень промерзший…
     Мокротным сгустком застывает жизнь.

---------------------------------------------

Москва - Париж

Михаил Тищенко

-1-
Я родился в стране, где учили нас с детского сада,
что мы оси вселенной, что родина – наша награда,
что мы лучшие в мире с душою красивой и щедрой,
и такой же богатой, как в нашем отечестве недра.

Впрочем, были мы все шовинисты немного... Имперский
нас воспитывал мир: красный цвет растекался по фреске
политической карты и мнили адепты прогресса,
что зальет он ее триумфально, читай – повсеместно.

Я столичный ребенок, привыкший к заторам и пробкам,
коммуналкам, напыщенным фразам, бетонным коробкам...
Этот взгляд свысока и уверенность в собственных силах –
не волчица ли римская нас при рожденье кормила?

В нищете, нас учили надуманным смыслам и цифрам,
о которые билась судьба, словно лодка о рифы:
за пропиской, за должностью, фирменной тряпкой, квартирой
преуспевшие прятали в сердце щтампованном дыры.

И сегодня, во Франции, тоже в столице, в Париже,
во французских согражданах я с удивлением вижу
вновь уверенность в том, что на свете нет лучше народа,
что красив – присмотрись! - изнутри даже твой Квазимодо.

И имперская мощь бесконечных по миру колоний,
что кормили страну, как крестьянина – добрые кони,
и презренье во взгляде, столичный апломб – все похоже,
как похожи скелеты людей с разноцветною кожей.


---------------------------------------------

     Превосходство Москвы - в шовинистских шипящих петардах.
     Превосходство Парижа - таланты в дворцах и мансардах.
     И плевать на прохожих с резного имперского трона
     Есть поболе резонов у гальского гранд насиона.

     Переварит ли чрево Парижа в квадратных Лез Алле
     Весь тот мусор, который в него поезда накидали?

     И бежит по платкам мусульманской коричневой пенки
     Дрожью - голос Пиаф в сквозняке переходов подземки.

---------------------------------------------

Монолог не Гамлета

Владимир О.Сергеев

Когда ты пьёшь – становишься великим.
У нас вообще – великая страна.
Не шита лыком. И не вяжет лыка
По будням и по праздникам сполна.

Когда ты пьёшь – становишься свободным.
У нас вообще – свободная страна.
Годна для непригодных и пригодных
Защитников отчизны и вина.

Когда не пьёшь – становишься несчастным.
У нас вообще – несчастная страна:
Иудами разодрана на части,
По-пьяни, в беловежьи времена.

Когда не пьёшь – становится неясно.
У нас вообще – неясная страна:
Для всех иных – ужасна и прекрасна,
А для своих – гулящая жена.

И пьёшь – не пьёшь, всё жизнь идёт напрасно…
У нас вообще – пить, это значит – быть.
И всё без Гамлета и без бутылки ясно,
И нет вопроса – пить, или не пить.

---------------------------------------------

К вопросу о...

     "Когда ты пьёшь – становишься свободным.
     У нас вообще – свободная страна."
     Когда ты ешь - становишься огромным,
     Тяжелым и похожим на слона.

     "Когда не пьёшь – становишься несчастным.
     У нас вообще – несчастная страна."
     Пожрешь - и мир становится прекрасным,
     Как в те, добеловежьи времена.

     Шекспир и Гамлет мучались напрасно...
     (Британия - напрасная страна.)
     Когда не ешь - становишься опасным,
     И злым, и посылаешь близких на...

     От Каспия до самых Пиренеев
     Мы будем плотно жрать и крепко пить,-
     Так завещал Владимир О.Сергеев!
     И нет вопроса – быть или не быть.

---------------------------------------------

Переворачивая данность

Геннадий Банников

В далеке кургузом, кукурузном
Я вдыхал нежнейший сапропель,
Я раба выдавливал и труса -
Что-то пропил, кое-что пропел.

Вспоминая слабости земные
И портвейно-вермутовский грех,
Я ложился под цветные сны и
На любовь настраивал мигрень.

Растекаясь мыслями по древу,
Уходя в глубины пран и чакр,
На свою убогую потребу
Я искал начала всех начал.

И переворачивая данность -
Вверх ногами небо и земля -
Я судьбу водить пытаюсь за нос -
Пусть не строит цацу из себя.

Прибегала белая с косою -
Чувствует слабинку, егоза.
Взгляд свой отвожу куда-то совий -
Сонные, стеклянные глаза...
---------------------------------------------

     Завернувшись в плед моей России,
     Как в портвейно-вермутную тень,
     Я ложился под цветные сны и
     Целовал роскошную сирень.

     В паводке ее сизовороньем
     Не проделать пагубную брешь,
     Грозди не вмещаются в ладони,
     И стекает запах, белоснеж.

     Может ты, сирень, мне только снишься,
     Или я сирени только снюсь,
     Человек неискренний и лишний,
     К гроздям я губами прислонюсь.

     Все бесценно, что дается даром,
     И, презрев гнетущую грозу,
     Исходя желанья влажным паром,
     Груди-грозди держит на весу.


Предъява Еве

                Вадим Ямпольский

                Вспоминаю, чуть дыша от гнева,
                что испорчен праздник чьим-то «ам»:
                не подумав, надкусила Ева,
                вслед за нею надкусил Адам.
                Что, невкусен, горек плод свободы?
                Срам прикроешь – и пошел пахать.
                Где мои украденные годы?
                Где моя святая благодать?
                Трудовые будни без просвета –
                узнавай, отступник, что почем!
                Слог бесстрастный Ветхого Завета,
                Михаил с карающим мечом…
                И во сне – то на спину, то на бок
                повернусь, покоя ни на грош.
                Потерявши совесть из-за яблок,
                неизвестно что приобретешь.

Вопрошаю, чуть дыша от злобы:
Ах, ты ж, Ева, в бога, в душу, в мать!...
Где мои украденные годы?
Где моя святая благодать?

Где, в конце-концов, застрял тот мячик,
Что Катюша... Как же не при чем?
Впереди - уж пенсия маячит,
Сзади – шеф с карающим мечом.

За такое надо – канделябром!..
Успокоюсь, пыхнув анаши...
Но как вспомню – всё, блИН, из-за яблок!,-
Так готов руками задушить!

..................................................

Вызвездило

                Вадим Ямпольский

         Молоко в печи микроволновой
         разогреешь. Грустно пить его.
         Чувствуешь нутром звезды сверхновой,
         но уже холодной, торжество.
         Ты чужак, ты из другого теста,
         ты малёк, сбежавший из тенёт…
         И звезда над козырьком подъезда
         проволочной бровью не ведет.
         Что ей до привычного уклада,
         до в руках согретого мирка?
         Вдумайся, ей ничего не надо.
         Мглу над нами прячут облака.

Молоко в печи микроволновой
разогреешь. Грустно пить его.
Теплое оно, но не парное...
Лучше пригубить «Вдову Клико».

Белый рис в печи микроволновой
Разогреешь... Что бы съесть еще?
Из горшочка - пряное жаркое?
Острый и душистый суп-харчо?

Лишь звезда, мигая и балуя,
Льет в тарелку ровный, тусклый свет.
Ей, звезде, ведь, в сущности, до буя,
Что я ел сегодня на обед.

Что ей до жиров и углеводов?
Что ей до калорий и белков?
Что ей до поэтов и пророков?
Это всё звезде до облаков.

Вдумайся, ей ничего не надо.
Ведь она, пойми, уже звезда!
Я ей пожелаю звездопада –
Может быть, опомнится тогда.

Вот тогда в печи микроволновой
Я ей очень быстро и легко
Разогрею: суп-харчо, жаркое,
Ну а также рис и молоко.

....................................................

Пирдуха

                "поглубже используя одиночество
                крошили клавишами этюды...
                стирались изнанкой на тонкой коже"
         
                Анастасия Сафронова


Не хочу я кушать блюда
Из растений и зверей.
Накроши-ка мне этюды
И элегией залей.

Да кантату со слезою,
Чтоб ядренная на вкус!
Предлагай всего с лихвою -
Я голодный до искусств.

Да ноктюрн подай хороший,
(Чтоб прожарен изнутри!)
И погладь, но тонкой кожи
Мне до мяса не протри!

..................................................

Эрраре деи

                "Эрраре гуманум эст,
                Такая его планида:
                Свинья непременно съест,
                И Бог непременно выдаст. "

                Сафронов Андрей

Эрраре гуманум эст,
Эрраре гуманум пьет.
Не косточку выплюнет - крест,
Не ядрышко выплюнет - плод.

К такой я склоняюсь идее,
Взглянув на сей серпентарий:
Гуманум - эрраре деи,
Любимое, но эрраре...

О, Деус, над этой эрраре
Ораре Тебя, лабораре!


Триалог Иртеньев-Замятин-Кобра


Иртеньев:

В своем пристанище убогом
Вблизи от Третьего кольца*
Я часто думаю о многом,
Но очень редко до конца.

Никак спонтанный не могу я
Процесс мышленья обуздать,
Где мысль одна сменить другую
Спешит, чтоб третьей место дать,

А та четвертой, но вторая,
Вся раскрасневшись на бегу,
Как бы резвяся и играя,
Вновь объявляется в мозгу.

Там и одной-то места мало,
Не говоря уже про две.
И все, конец, пиши пропало.
А каково тут голове,

Которой думать неохота,
Поскольку дряхла и седа,
И даже плевая работа
Дается ей не без труда?

Мышленье ж – вредная работа,
Испепеляющая ум.
Читал, не помню, у кого-то,
Что cogito, мол, ergo sum.

А я себе так понимаю,
Что просто гнал чувак пургу,
И с тем, что эта связь прямая,
Никак смириться не могу.

* Ул. Правды, д.1/2.

Замятин:

Москва, в отличие от ножниц,
Имеет целых три кольца…
Мужчина (токарь ли, художник)
Обычно мыслит ОТ конца…

И в том - причина безобразий,
Депрессий, кризисов, проблем,
А также - самых разных связей,
И косвенных, и не совсем.

Кобра-Субмарина:

И женщины, в отличие от ножниц,
Как и Москва, имеет три кольца,
Включая всех весталок и наложниц
До самого последнего бабца.

Нащупывая косвенные связи,
Прислушайся, что сердце говорит,
Чтоб ни одной не выпустить оказьи
Из этих трех, о, тайный садомит!

Замятин:

Тебя я, Кобра, ненавижу!
Какой ты все-таки подлец!
Теперь в любой я бабе вижу
Лишь сочетание колец.

Теперь, скромнее став в желаньях,
(О Жизнь, таков ли твой венец?!)
Плейбой листаю утром ранним,
Под вечер - "Властелин колец".

По-прежнему такой же нежный,
Мечтаю только лишь о том,
Каким же я во тьме кромешной
Сегодня наслажусь кольцом.


              "Где-то между мятой и полынью
              Я не в силах вынести луны.
              Хочется полакомиться дыней
              Из далекой, из моей страны…
              ...
              Занавеской, вышитой печалью,
              На меня наброшен лунный блик.
              Чуть горчит полынно-мятным чаем
              Мой сомнамбулический язык."
                Петровская Венена

Где-то между мятою и дыней...


Не в горах, не в чаще, не в пустыне,-
На колхозных грядках полевых,
Где-то между мятою и дыней,
Рос сомнамбулический язык.

Нет, его в салаты не кромсали,
Не варили из него кисель...
На селе давно уж девки знали
Для чего полезен овощ сей!
когда наступает время прощания, появляется большая собака.
белая большая собака перемещается бесшумно и невесомо,
ты доверяешь ей в сгущающемся тумане, ступаешь по знакам
и приходишь в сознание у дверей своего дома.
                Галина Смирнова, "Собака"


Как только с широкого цветного экрана
В душный зал посыпется белый попкорн сновидений,
Ко мне вдоль рядов скользит большая собака тумана,
И кладет пушистую голову мне на колени.

У собаки тумана влажный нос и длинные уши,
Так приятно пальцами перебирать шерсть ее мохнатого зада!
Когда она рядом сидит, не нужно ни видеть, ни слушать,
Только дышать глубоко обязательно надо.

Собака тумана пахнет совсем не собакой,-
Даже попытка описать этот запах ввергает меня в ступор.
Собака тумана понимает все возможные знаки.
Ты счастлив особенным счастьем, если она лизнула тебя в руку.

О собаке тумана можно написать еще много строк,
О ее повадках, взгляде, разуме, нежности – но
Почему-то не хочется, все эти строки выглядят, словно шерсти клок.
Лучше, пожалуй, снова схожу в кино.


"У меня внутри колесико.
Просыпаюсь, завожу.
В сентябре простоволосое
солнце катится в межу.
....
Ты плыви, плыви, хороший мой,
не касаясь килем дна,
                Миронова Елена, "Пароходик"

У меня там есть колесико.
Просыпаюсь - завожу.
Ты плыви, плыви, хороший мой,-
Прямо килем на межу.


Выхожу один я, надо мною - Ни звезды, ни звука

Дмитрий Мурзин
#

Выхожу один я, надо мною –
Ни звезды, ни звука – ничего.
Я придавлен этой тишиною,
Пустотою неба своего.

И стою, не сытый и не пьяный,
Неподвластный, не познавший власть.
У судьбы – две язвы, три изъяна,
Слава Богу – жизнь не удалась.

---------------------------------------------

     Выхожу один я понемногу.
     Ни хрена в тумане не блестит.
     Снова ночь тиха, и слава Богу,
     Что звезда с звездою не звездит.