Притча о Рыбаке и Рыбке

Алексей М. Орлов
ПРИТЧА О РЫБАКЕ, РЫБАЧКЕ И ЗОЛОТОЙ РЫБКЕ.
( Опыт реставрации изначальных смыслов ).


I. ЖИЗНЬ НА БЕРЕГУ ОКЕАНА СВОЕГО СОЗНАНЬЯ

Всем людям раб, себе не господин,
Пришел на землю человек один.

Он изживал свои желанья
На бреге океана своего сознанья.

Так время шло. Он много лет
Жил как подвижник и аскет.

Как многие из нас, как я и ты,
Ловил он рыбку совершенной чистоты.

Он постепенно добивался своего.
И в «Китеже Незримом» – коконе его
Цвет золотистый нарастал,
А алый огнь желаний пропадал.

Он сам был брегом, той полоской первозданной,
Что нам сулила рай желанный.

Всё больше становился он собою.
Дух изливался мягкостью прибоя
И становилась ниже, шёпотней волна,
Своей пустотностью полна.

Всё чаще тело майей мнилось
И море зеркалом ложилось,
Поверхностью без складок и морщин,
Прообразом того, что мир един,
Что нет границ, восходов и падений,
Приливов и отливов, суеты и мнений,
Что есть иная глубина,
И иногда она видна,
Коль всматриваешься неустанно,
(Хоть и не всякому она желанна)
Сгущением того, чему нет края,
И мнилось: это рыбка золотая.

Она парила без опор –
Тончайшего сознанья взвесь,
А я – как вор, и ты – как вор
Мы ловко крались в эту весь,
Её манили и ловили,
И сами были и наживкой и крючком.
Ну а пока, не угадав свой дом,
На берегу себе землянки рыли.
В них засыпали, в них вставали
И так свой вековали век
И думали: «Се – человек!»,
И о своей природе мало прозревали.

II. ОДИН  СТАНОВИТСЯ  ДВУМЯ

Кого вскормили не кормя?
Кто без людей – тот нелюдим.
Один становится двумя,
А два становятся одним.

Летело время как стрела,
И вот судьба на тот же берег привела
Подвижницу из дольних стран.
Был аромат её аскезы
Пленителен и прян.

Как правое и левое, как низ и высь,
Они сошлись, они слились
Как две прозрачные судьбинки,
Как целостности половинки,
Как слово дела и деянье,
Как наше тело и сознанье.

III. К НЕЗРИМОМУ

Их устремления катились к одному –
К неизследимому. К тому,
Что попирало смерть и тлен,
И мир, и ветер перемен.

Незримое касалось только тех,
Кто становился ниже всех,
Кто ставил над собою всех других,
Кто был смиренен, кроток, тих.

Кто не перечил брату и сестре –
Тот поднимался на невидимом крыле
И прозревал своей природы суть,
И жил уже не как-нибудь,
Не «просто так», не на авось,
Не как червяк, китёныш, лось,
Игры вселенской аромат впивая,
Себя во всём осознавая,

И изнутри, а не вовне,
Зрил золотую рыбку в глубине,
В неё впадал и, духом коронован,
Плыл в толще вод сознанья, околдован
Свободой капли, что теперь нашлась
И с океаном наконец слилась.

IV. НЕРАВЕНСТВО  РАВНЫХ

Они сошлись – два солнца, две луны!
Но состоянья были не равны.

Когда на берегу она сидела,
То море мягче и нежнее пело.
Когда подсаживался он,
Яснее становился рокот волн.

Природа горняя мерцала,
Когда гляделся он в своё зерцало.
Свет разливался по поверхности воды
В ответ на медитации труды.

Что ж, хорошо! А ей в ответ
Являлся всюду Ясный Свет.
И исчезала, таяла волна.
Прозрачной становилась глубина.

V. «ПОСЕЕШЬ ВЕТЕР – ПОЖНЁШЬ БУРЮ»

Когда-нибудь и я скажу,
Что никого я не сужу
И, нем как рыба, безмятежностью томим,
Всплесну хвостом – и выйду не судим.

Когда т; будет?.. А пока
Бежит словесная река,
За слогом слог, за шагом шаг,
«Тот не хорош, и тот дурак».

Не я здесь главного главней.
Вдох – тем, что плавного плавней,
На ус нанизать рыбе-сом
Словесный выдох невесом,
Главу смиренно приклонить
И изъясняя, не судить.

VI. ИГРЫ ВОСПРИЯТИЯ

Итак, волна песком играла,
Волна пришла, волна опала
И снова в море откатилась,
Не замерла и не остановилась.

Но да не будет это вещим сказом –
Так это вижу я своим неясным глазом.

На самом деле возникает ниоткуда,
Мгновенно проявляется вовне
Тем, что в моем глазу уподобляется волне.

Мгновенно исчезает это чудо
И вновь родится,
А нам всем мнится,
Что передвинулась она.
Мы говорим: «Бежит волна…»
 
Не так ли проявляются как вспышки
Во тьме сознанья некие излишки,
Отчасти нарушая гладкость майи,
Что нас лелеет от пралайи до пралайи?

VII. ПЕРВОЕ ВИДЕНИЕ

Однажды так они сидели
И в море синее глядели,
И им пригрезился небесный град,
Вокруг него – небесный сад,
В саду – нетленной жизни кущи,
А в кущах – души вечно сущи.
Они вгляделись, горнее любя,
И вдруг узнали в них себя!

Те кущи стлались ярусами
И в воздухе парили сами,
Слегка качаясь словно зыбки.

И на корнях висела земь,
Числом их было ровно семь,
Там души плавали как рыбки

И каждой было суждено
Быть там, где быть отведено
Согласно чину прибавленья света.
Не сразу стало им понятно это.
Чем кущи выше, тем прозрачней,
Чем ниже – тем они невзрачней,
Хотя и нижние сады
Горят как крылышки слюды.
И слышен тонкий нежный звон,
И каждому свой ярус отведён.
Герои смотрят – но увы и ах! –
Они на разных ярусах.

Земля – уравнивала их,
А в небе – каждый при своих,
Союз сложившийся распался:
Он – сильно ниже оказался.

Исчезло вещее виденье,
Оставив нерешённым уравненье:
Как поравняться в том, что не равно?
И где взять то, что не дано?

Смиренно просит он свою подругу:
Ты в духе протяни мне руку.
У нас с тобой одна стезя,
С тобою врозь нам быть нельзя.
И та не медля, словно хлебом,
С ним делится духовным небом.

VIII. ВТОРОЕ ВИДЕНИЕ.

В них обострился тонкий слух.
Живущий в нас бессмертный дух
Взыграл природой самосущей –
Приснился им корабль идущий.
Тончавы волны рассып;лись в прах,
Вокруг вода в незримых берегах.
Недолго музыка играла:
Он – в трюме, а она – на палубе стояла.

Вновь он подругу просит кротко,
И та, подвижная как лодка,
Вновь направляется к нему,
К его сердечку и уму.
И та, чиста, как мокша-дхарма,
Как исчезающая карма
Его старается опять,
Взяв за макушку, приподнять.
Она как рыбка золотая,
Труженьем тонким не пустая,
Как королева синих вод,
Его желание блюдёт.

IX. ТРЕТЬЕ ВИДЕНИЕ.

И снова вещее виденье
Рисует новое явленье:
Им представляется гора –
Сюда ли шли они с утра?
Вот добрались и до макушки,
Отсюда мир – одни верхушки,
Здесь только высь и нет низов,
Здесь звучен в них всевышний зов.

Они застыли на вершине,
Они здесь не были доныне.
Гора парит как рыба-сом
И вдох как ангел невесом.

Свет сам с собою здесь играет,
Твердь зыбится и исчезает.
Не здесь ли в духе все равны?
Не здесь ли званья не нужны?

Но зыбок равенства оплот,
Ведь есть и высота высот,
И там иное тяготенье
Рождает силу притяженья.

Стояли наравне они,
Но медленно оторвались ступни,
Истаяла еще одна завеса
И уходя лишила тело веса.
Рыбачку приподнял отвес
Приливом в океан небес,
Ее унёс девятый вал,
Рыбак – остался где стоял.

Она уходит плавно ввысь,
Куда – тянись не дотянись –
Ему еще пока что рано,
И это для него как рана,
И осознание саднит,
И на него Восток глядит
Неукоряющим приветом
И Запад медлит с неответом.

Х. СВОИ НОГИ БЛИЖЕ К ТЕЛУ.

Рыбак прощально ввысь глядит,
И осознание саднит…
Еще одно мгновение покоя –
И снова он в землянке у прибоя
С самим собой наедине
И с целым миром наравне.

Его корыто не разбито –
То позади, что пережито,
Все отпечатки на своих местах
Тружения за совесть и за страх.
И жизнь не начинается сначала –
То продолжается, чем дхарма нас венчала.

Войти ли в рай чужим усильем?
Могиле – стать ли замогильем?
Без солнца не блестеть блесне
И груше не созреть к весне –
Ей нужно время и момент.
Таков, пожалуй, argument
Недостиженья сразу, вдруг
Освобожденья типа «пук!»

И снова тянется нога ступить на воду
Тропить тропу к «хорошему уходу».

8–9 февраля 2009
Москва