Три Ивана-близнеца. Притча-сказка

Алексей М. Орлов
ТРИ ИВАНА-БЛИЗНЕЦА
По мотивам индийских сказаний

1. Рождение трех братьев

Как у матери-отца –
Не сойти мне и с крыльца –
Три Ванюши народились,
Три Ивана-близнеца.

Времечко сравняло их.
Старший старше был других,
Если веровать молве,
На минутку, может, две.
Средний – шустрый был пострел –
Между братьями поспел.
Ну а младший на минутку
Позже выскочил как в шутку.

Братья – вам секрет открою –
Вышли с легкой левизною,
Словно тот, кто направлял,
С упрежденьем влево взял.
Впрочем, было то нормальным
И считалось не сакральным,
А обычным самым делом –
Делом Господа умелым,
Что даёт нам средь затей
В том числе живых детей.

Первый – с кожей серебристой,
Волос ровный, чуть волнистый.
А второй – такой пострел –
Весь как золото горел.
Третий был с алмазным взглядом,
Если он проходит рядом –
Следом он не наследит
И как подарком одарит:
Он прошел – и нет его,
А словно кто смеется,
А ты стоишь – и ничего,
Лишь сердечко бьется.
Даровиты парни были.
Все за это их любили.

Так росли они на воле
Как цветок во чистом поле,
И по мере их взросленья
Возрастало разуменье.
Всё освоили они,
Чем наполнены их дни,
Чем наполнены дни наши:
Поисками щей и каши
Для блаженства живота.
Право, эта жизнь проста.
На завалинке сидели,
Вечерами песни пели,
Разложив на голоса,
Так что падала роса,
Взволновавшись словно дева,
От неспешного напева:
Был он мерен как накат,
Был он нежен как закат,
Было что-то в нем такое
Средь понятных ясных слов,
Что пророчило иное,
То, что лишь по воле снов
Иногда к ним приходило –
Будто неземная сила
Уносила их куда-то –
В край, где жили мы когда-то,
Открывая города,
Что не строили тогда.

Только рыбу не ловили
И зверьё в лесу не били,
Чтоб куснуть от каравая.
Труд давался им играя.
Не пленяли певчих птиц,
Не сажали в клетки,
Не ломали попусту
Ни быльё, ни ветки.

2. Братьям открывается «подкладка жизни».

Всё было просто как ведро,
Но вот сквозь внешнее – нутро
Забрезжило легонько,
Коснулось их тихонько.

У курточки подкладка есть, она другого цвета,
Надень – и сразу не видна тебе подкладка эта.
Она из ткани из другой, и сшита по-другому,
Вот почему тебе зимой тепло идти до дому.
Подкладка есть у всех вещей –
Ты отыскать ее сумей!

Вот береза у окна,
У нее сережки.
Кроме нашего окна,
Есть еще окошки.
Там растут и граб, и вяз,
Клёны и катальпы.
Есть Тибет, Алтай, Кавказ,
Гиндукуш и Альпы.
Кроме нашей горки,
Есть еще пригорки.

Вот слова, что знаешь ты.
Их, конечно, много.
Но в долину с высоты
Спустится дорога
На далекой стороне,
У иного края.
Если тут живу, то мне
Речь дана иная.
У тебя – один язык
И одна дорога,
Только – много языков
И дорожек много.

И вот пошли вопросы эти:
Мы для чего живем на свете?
Всходило солнце много раз –
Есть для него последний час?
Мы говорим, что есть судьба.
Возможна ли с судьбой борьба?
Насколько то, что происходит,
Нас рядом с истиной проводит?
Чем наш наполнится карман
При рассмотренье дальних стран?
Поверь, я ноши не боюсь,
Но лучше легкость – или груз?
И отчего в чередованье
Идут вниманье с невниманьем,
День с ночью, вдох и выдох наш,
Отплытие – и абордаж
Еды, воды, всего такого…
Коль всё дано – к чему ж иного
Мы жаждем внешним устремленьем
И неким внутренним томленьем?

Удивительно устроен человек –
Нет бы жить, как все живут от века,
Он же тужится прожить свой век,
Превзойдя пределы человека.
И его дерзанья очень см;лы.
Кем же нам поставлены пределы?
Те ж они во мне и у других?
Отодвинуть, что ли, можно их?

Одолели странные раздумья
Наших братьев – словно бы безумье
Или некий сон их поразил.
Им отныне белый свет не мил.
Без ответов на свои вопросы
Стал у братьев невеселый вид.
На лугу траву не косят косы,
Серп не жнёт и хворост не хрустит.

И в реке вода застыла разом,
Небеса неразличимы глазом,
И цветы поникли на лугу –
Право, я иначе не могу
Передать вам братьев состоянье,
Их неудержимое желанье
Выяснить всё то, на что ответ
То ли существует, то ли нет.

3. Братья ищут дельного совета

От села невдалеке,
На полянке в затишке
Женщина жила ведунья.
Говорили, что колдунья,
Про неё, кто проще был.
Ветер вроде бы носил
Над землёй ее в корыте,
В кадке, в бочке – но простите:
И корыта нет у ней,
И кадушки попрочней.
И огурчиков не солит –
Кто ж лететь ее неволит
В неудобной деревянной
Этой таре окаянной?
Я б подумал: всё враньё,
Оказавшись у неё.

Три задумчивых юнца,
Три Ивана-молодца.
Миновали тропки куньи,
Дошагали до ведуньи
Той дорогой, что повисла
В нас от смысла и до смысла.

И ведунья им сказала:
«Есть у вас судьбы немало,
Каждому из вас дано
Прорубить в себя окно.
Как же нам проделать это?
Утром, до прихода света,
Поклонившись всей земле,
Вы пустите по стреле.
Стрелы те взлетят игриво –
Только их уловит Шива
И рассеет в небесах
У Иванов на глазах, –
(Так ведунья говорила,
Чтоб услышала их Сила), –
На него вы не взыщите,
Луки крепки опустите
И ищите утром белым,
На кого укажут стрелы.
То – посланники судьбы.
Даже будь они грибы –
С ними приведет вас тропка
Этой жизни неторопко
Не к одной из дальних стран –
К знанью, что же есть «Иван».

Братья мало подивились
И в обратный путь пустились,
Схоронив в свои сердца
То, что д;рка для глупца.

4. Братья пускают каждый по стреле.

Ночь над ними пролетает,
А за нею день светает,
Вновь очнулась синева.
Зазвенела тетива.
Братьев думы отпустили –
Стрелы ввысь ретиво взмыли
И незримая рука
Словно бы от ветерка
Их по небу разметала
И, шуткуя, затеряла
Среди перьев легких туч,
Меж отвесов горних круч.
Не видать бы братьям стрел –
Но пострел везде поспел:
Стрелка свистнула – и нет,
Но остался тонкий след,
В нежном воздухе парящий,
И не меркнущий, светящий.
Братья, внемля тем следам,
Разошлись по сторонам.

5. Старший брат Иван ищет свою стрелу в лесной чащобе

Чтоб найти свою зазнобу,
Первый брат забрел в чащобу,
Перед ним стволы стеной,
И ни тропки, ни одной.
Он взмолился: «Шива милый,
Ты меня наполни силой,
Что деревьям жизнь даёт,
Чтобы лес мне дал проход».
Веточки качнулись,
Ёлочки нагнулись.
Веточки раздвинулись,
Ёлочки подвинулись.
Там, где не было проходу
Ни коню, ни пешеходу,
Чаща расступилась,
Тропка зазмеилась,
И как раз туда, куда
Стрелка полетела.
Дело Вани – ать и два –
Непростое дело.

Потихоньку он к концу
Приближается,
Наконец-то, видит он,
След кончается:

Ель-красавица стоит,
В ней стрела его дрожит.
Закружилась голова –
Он оправился едва:
Высоко сидит стрела,
На чуть-чуть в кору ушла.

На стреле щебечет птичка,
Эта птичка – невеличка,
Видя прибавленье света,
Славит песенкою это
Утром спозаранку.
Может, то – зарянка?

Наш Ванёк, хоть и усталый,
Поклонился птице малой.
Та, чирикнув, с ели взвилась,
На плечо его спустилась,
Цепко лапками впил;сь,
Словом, сразу прижилась.
Ваня искоса взглянул –
Птичка дремлет вроде,
И обратно повернул
По дневной погоде.

6. Средний брат Иван ищет свою стрелу на лугу

Стрелка вторая средь луга упала.
Ясная линия света бежала,
Плавно снижаясь, к месту тому,
Где суждена была встреча ему,
Нашему брату Ивану второму.
Лугом идя, ощутил он истому,
Легкий озноб, сладость волненья
Как от нежданного прикосновенья.
Донник и пижма, простая ромашка,
Вот василёк, колокольчик и кашка,
Мышиный горошек и лозы вьюнка,
Тысячелистник и маки… Легка
Поступь Ивана, привычного к лугу.
Он поспешает к незримому другу.
Друг тот неведом, незнаем пока…
Стебли травы раздвигает рука.
Тр;вы по пояс, зелень густа.
Кто там сидит у стрелы, у куста?
Красная девица? Друг ли сердечный?
Или Незримый? Или Извечный?
Яства для пира? Грёзы как дым?
Знать бы хотя бы, чего мы хотим.
В том-то и дело, что этому слов
Не подобрать, если ты не готов.
Образ, обличье придать бы ему –
Только не ведаем толком, чему.
Так и выходит: подайте нам то,
Что мы не знаем, не можем знать, что.

Тихо Ванюша подходит к стреле,
Видит, та низко приникла к земле.
Рядом не видно ничьей головы,
Нет никого среди стеблей травы.
Их он окинул внимательным взглядом,
Видит, кузнечик со стрелкою рядом.
Руку подставил: ты ли огонь?
Тот и запрыгни ему на ладонь,
Замер недвижно, словно здесь дом,
Цепкие лапки греют теплом.
Вывернул руку Ваня за вьюн –
Вниз головою повис стрекотун
И не шел;хнется, не отлипает,
Разве на скрипке скрипком не играет.

«Ты ли мой верный единственный друг?» –
Шепчет Ванюша кузнечику. Вдруг
Крылья прозрачные тот раскрывает
И на плечо ему перелетает.
В шелесте крылышек ясно звучало:
«Верно. То я. Хоть других и немало».
К дому Ванюша снова подходит
Тою дорогой, что мигом приводит.

7. Младший брат Иван ищет свою стрелу в болоте.

Третий брат зашел в болото.
Запах сероводорода
Обвонял его в избытке.
Не проедешь здесь в кибитке,
Не пройдешь ни просто так,
Ни сам-ум, ни сам-дурак.
Были здесь такие топи,
Что от них свербило в попе:
Грязи хлябью разошлись,
Позабыв потом сойтись.
Дальше не было ни гати,
Ни дороги, ни пок;ти –
Ровным счетом ничего.
Жуть болота самого.
Взяв жердину подлиннее,
Наш Ванёк, слегка робея,
Подошел – а вы бы сами
Влезли в жижу с пузырями
Цвета кофе без гляссе
Или смазки на шоссе?
С запашком не от озона
И не от одеколона?
Так Ванюша наш вздохнул
Шаг шагнул – и утонул
бы, конечно, в мутной жиже,
Если б… Но об этом ниже.
Смерть тому не суждена,
Кому для дела жизнь дана.
Хоть ты Ваня, хоть ты вошь,
А без смерти не умрешь.

Зашумела вдруг осочка,
Разомкнулась тихо грязь,
Из болота вышла кочка
И под ногу улеглась.
Она всплыл; как островок,
На ней зелененький мошок.
Вторая, третья – посмотри –
Всплывают рядом. «Раз, два, три»
Сказать Ванюша не успел,
Как для него мосток поспел
По жиже неохотной
До глубины болотной.

С кочки на кочку
Шлёп-шлёп.
С кочки на кочку
Прыг-прыг.
Думает Ваня:
«Ах меня чтоб…»
Видит стрелу свою
В тот же миг.

Торчит оперение
Из болота.
Вокруг… – ничего!
Где же хоть что-то?
Кто здесь, в болоте? Ведунья сказала…
Кого же стрела моя мне указала?
Вытянул древко он из воды,
Ищет на древке хоть чьи-то следы.
Видит, на перьях сидит комаришка.
Думает Ваня: ах ты плутишка!
Из-за тебя ли сюда я забрался?
Тут комаришка в воздух поднялся,
Песенку краткую тонко пропел
И на Ванюшин рукав пересел.
Ваня ему: «Эй, да ты чо?
Ты уж садись – так на плечо.
А с рукава ненароком смахнуть…»
Мошка повыше присела – и в путь
Ваня отправился к дому родному,
Втайне дивясь делу чудному:
«Вот так помощник, комар-малоешка!
Ну хорошо хоть, что не сыроежка.
Ведь и такое могло бы случиться.
На огороде приветить грибницу
Мне бы пришлось или в саду…
Я же – с комариком малым иду».
В это мгновенье комар запищал,
Будто бы мысли Ванюши узнал.
Был его писк обходителен, тонок,
Был он не глух, но и не звонок,
Тихий-претихий, слышен едва.
В писке Ванюша понял слова:
«Ты не печалься, милый Ванюша,
Лучше совета дружка ты послушай.
Буду тебе я в том помогать,
Что не под силу пока и понять».

8. Братья Иваны-близнецы снова сходятся вместе

Снова три брата вместе сошлись,
Сели за стол, кулачком подперлись.
Что за дружков обрели спозаранку? –
Стрекотуна, комара и зарянку!
От сквознячка хлопнула дверь.
«Что же нам делать с ними теперь?
Ведь ни прибытка от них, ни убытка,
С новых друзей, а приятно, поди-т-ка.
Гнус по избе пусть покойно летает,
А стрекотун на шестке отдыхает,
Птица – сидит на краю чугунка,
Дальше посмотрим, что будет пока…»

9. Первый царский указ о приходе Моря-Окияна

Только всё сладили – и в тот же час
Им объявляют царский указ:
«Власть в нашем крае переменилась,
Тем вам дарована новая милость:
Было здесь, люди, царство земное.
Будет здесь, люди, царство морское.
Всё, что не вечно, подвержено тленью –
Предано будет навек затопленью».
Речь отзвучала – и воды покрыли
То, чем все люди дышали и жили.
Только комарик вдруг молвит Иванам:
«Не огорчайтесь указом сим странным,
Я ведь рождаюсь, расту под водой.
Те, кто в воде – род молодой,
Род переимчивый, очень умелый,
На перемены отважный и смелый,
Легкий в полете, живущий везде.
Вас научу я дышать и в воде.
Знание нам изначально дано:
Надо троим вам сложиться в одно!»

– Как это так? Покажите пример?
– Покажите пример? Ах маловер!

Комар вошел в стрекотуна,
а стрекотун в зарянку.
Защебетала птичка
как будто спозаранку.
Звучанье ее песни
ее преобразило,
И то, что было птицей, –
теперь и рыбой было!

Встали Иваны, обнялись за плечи
Рукопожатьем согласного вече,
Трое Иванов крепко сплелись,
Три ипостаси вместе сошлись,
Трехлучевою стали звездой,
Светом единства над пустотой.

Их окружало
Море без края.
Их окружала
Стихия слепая.
Что до того им было теперь?
Им отворилась заветная дверь –
Плавали рыбой они в окияне,
Разве об этом помыслишь заране?
Были свободны они как вода.
Кто ж о свободе мыслит тогда?
Тот, кто в узилище нашем земном
Тщится припомнить свой истинный дом?

10. Второй царский указ о приходе власти Неба

Только обвыкли Иваны в воде,
Только привыкли плавать везде,
Только всё сладилось – и в тот же час
Им объявляют новый указ:
«Власть в нашем крае переменилась,
Тем вам дарована новая милость:
В наших пределах морской круговерти
Будет страна без воды и без тверди,
Воздух один, царство крыла,
Ибо крылатая власть нас взяла.
Новая милость приходит теперь.
Эй, отворяйте небесному дверь!»

Вот и опять
Всё изменилось.
Новая милость –
Это уж милость!

Братья в кручине.
Что же теперь?
Кто им откроет
Небесную дверь?

Птичка зарянка
Им говорит:
«Полно, оставьте
Унылый ваш вид!

Я помогу вам – я же крылата –
Вспомнить о том, кем вы были когда-то.
Чтобы войти в новый наш дом,
Нужно составить «трое в одном».

Снова Иваны: «А где же примеры?»
Снова в ответ: «Ах, маловеры!

Сплавьте в одно
Все три лица!»
И проглотила она кузнеца,
Что до того комара проглотил
И неранимо его уместил
Где-то внутри, словно матрешка:
Средняя, малая и вовсе крошка.

Братья нырнули в один окоём,
И получилось «трое в одном».
Знанье сменило беспамятство сна:
Наша природа – вот же она!
Сила сменила стыд и бессилье,
И развернулись незримые крылья.

Если теперь
Ты – небожитель,
Так обживай
Неба обитель!

Путь светания прост:
В свете луны и звезд
Понимать навсегда:
Солнце – просто звезда.
Дремать, позабыв о сроках,
На восходящих потоках,
Переходить как мост
Потоки с угасших звезд.
Принимать как ответ
Сиянье того, чего нет.

11. Третий царский указ о приходе того-не-знаю-что

И снова царственный указ
Звучит как милостивый глас.
Что он сулит на третий раз? –
О том узнаем мы сейчас.
«Немного вас осталось здесь,
Чьи крылья – как тумана взвесь.
Опять сменилась власть у нас,
Для неба то – последний час.
Не будет более небес,
Исчезнет вертикаль, отвес.
Ни крыл, ни тверди, ни воды –
Исчезнут даже их следы,
Воспоминанье о следах
Развеется как тонкий прах.
Исчезнет всё. Взамен зато
Приходит то-не-знаю-что.
Не станет ровно ничего.
Вот милость: вам войти в него.

«Войти в него? Войти – во что,
Как уцепиться нам за то,
Чего совсем не будет?
А мы там кто? Не люди?

И что ж останется тогда?
Лакуна? Вычет? Пустота?
Не то, но и не это.
Там что, не будет света?
Не будет там и тьмы,
А мы там – уж не мы?» –
Промолвил старший брат Иван, –
«Не вижу я, что будет там
Ни глазом, ни вполглаза.
Такая вот зараза».

Задумались Ванюши –
Порозовели уши.
«Вот и пришли туда –
Не ведаем куда,
Не в это и не в то,
А лишь в одно ничто.

Ничто – оно какое?
Такое ли, сякое?
Сама ли пустота?
Покой ли, суета?

Как подготовиться к тому,
Что не похоже ни на что?
Как нам подладиться к нему,
Когда оно – ни сё, ни то?

Пройти туда,
Где нет «куда»,
Освоить то,
Не знаю что?

Тут стрекотун застрекотал:
«Смотрите-ка, я очень мал,
А луг слегка обширен,
Устала стрекотать нога,
И травка что-то высока,
И мой полет – премирен:
Я возношусь над тем, чего не вижу,
Как будто прыгаю на мировую крышу.
И каждый мой прыжок всегда –
Прыжок в ничто и в никуда.
Уже в полете вижу я,
Где небеса, а где земля,
Когда умерить скорость крыл
И где прыжку прибавить сил.

Сказать ли, где
То, что везде?
В каком гнезде
То, что нигде?

Зачем мы прыгаем? – Затем,
Чтоб стать неведомым, «ничем».
И если с ним сумеем слиться,
То там мы сможем зацепиться
И продержаться в пустоте,
Где лишь ничто, никак, нигде».

Смолкло стрекотанье,
Подошло молчанье.

Да, интересные дела!
Задачка непростой была.
Иваны без большой печали
Опять, обняв друг друга, встали
Без поминанья о примерах,
Что не прибавят в маловерах
Ни капли веры, это точно,
Друг к другу прикипели прочно,
Преодолев различий тел невзрачность –
Так все цвета в себя берет прозрачность, –
И стали облаком парящим,
Подвижным отблеском горящим.
Вот облако прозрачным стало,
Свой вид и форму потеряло,
Размылось, сгинуло совсем –
Не стало ли оно «ничем»?
И где теперь Иваны эти?
И кто они на белом свете?

Живут, поладив с пустотой?
Обычай их теперь простой:

Они текучи как вода,
Они сыпучи как песок,
Они покой и суета,
Они летят как ветерок.

Вода, и небо, и земля,
Они – и мы, и ты, и я,
Они – и те, и эти,
Везде на белом свете.

12. Так что же такое «Иван» и есть ли для этого слова?

Они приходят к нам дождем,
Когда мы мокрые идем.

Они загаром кожу ластят,
Когда тепло после ненастья.

Они – неяркий мягкий свет,
Когда туманится рассвет.

Они – звенящие ключи,
Они – свет звездочек в ночи.

Они – привет поклонов низких,
Они – глаза друзей и близких.

Они – шум этой кутерьмы,
Они – всё то, что любим мы.

Они – всё то, что мы любили,
Они – всё то, что мы забыли.

Они – всё то, чем станут люди.
Они – всё то, что дальше будет.

* * *
11–12 августа 2007 Москва