Убийство в восемь-девятнадцать

В осеннем небе птичья стая
Над светлым городом летала
Манил огнями он мигая,
И приглашал, коли устала.

Садились птицы на площадки,
На крыши, кроны, краны, башни.
И были перья их, так гладки,
Как с птичьей высоты все пашни.

Смотрели птицы на прохожих
И в разговоры их вникали,
И даже самых толстокожих
Без слов те птицы понимали.

Прошёл мужчина - лет за сорок
В руках он нёс букет мимозы.
Но птичьи ум - как бабий - зорок.
Ему б хотелось, чтобы розы

Он нёс в руках не той, к которой
Сегодня не спешит примчаться.
Но мысль заглушена мотором -
Машину просит открываться.

Он с ней работал, ей молился,
Он в ней супруге изменяет.
И в ней же он и застрелился...
А птичья стая наблюдает.

Прохожий новый появился -
Девчонка - кукла, лет пятнадцать.
Увидела, что застрелился
Он ровно в восемь девятнаддцать.

Она зовет на помощь: "Люди"!
Тут человек! Спасите! Срочно!
- Он застрелился без прелюдий, -
Дежурный говорит так точно.

А опер думает быстрее
Оформить труп и удалиться
Ему всего сейчас милее -
Напиться, сразу и забыться.

А дальше женщина с пакетом
Из супермаркета выходит.
И представляет, как билетом
В театр супруг её доводит.

А он сидит сейчас на кухне
С бокалом пива, с сигаретой
И думает, что скоро рухнет
Франк, доллар, евро и песета,

И в его доме будет пусто,
А на столе - лежат билеты,
Но ему очень очень грустно:
Жене совсем не надо это.

Она не хочет театров, холлов,
И галерей картинных светлых.
Ей строят двадцать новых моллов -
Священных двадцать мест заветных.

А птицы смотрят и не знают,
Им улетать, или остаться.
Они все мысли понимают,
Но им тут страшно - опасаться

Им стоит не врагов природы -
А мертвых, но живых прохожих.
Им не известен дух свободы -
Они не ищут непохожих.

И птицы разом все взлетели -
И понеслись своей дорогой -
Навстречу сумрачной метели.
Всё лучше, чем сидеть с тревогой

Со страхом видеть мёртвым Бога
В прохожих душах человечьих.
Им стало видно слишком много:
Всечеловечного увечья.