Рассказ американского бомжа

Я сидел в нью-йоркском баре,
Трезвый русский интурист,
Я – простой российский парень,
Заказал вареный рис.,
Заказал бифштекс с подливкой,
Чай, салат, фруктовый сок.
Скатерть., вазочки., оливки,
- Красота!, жую кусок.
Подошел ко мне за столик,
Ветхий сгорбленный старик,
Видно, местный алкоголик,
- А ю рашшен?, говорит
Отвечаю, - Йес, ам рашшен,
Не такой я чтоль, как все?
- Хорошо в России вашей,
Довелось бывать там мне!
Вижу,  дед голодным делом,
Грустно смотрит в мой обед,
- Вы присаживайтесь смело!,
Засмущался, - Что вы?, нет,
- Да садитесь, угощаю,
Официант!, ему как мне!,
- Ну раз так, то вместо чаю,
Можно рюмочку иль две?
Вот сидим, едим мы с дедом,
- Ну спасибо, паренек!,
И поведал за обедом,
Как он плавал на восток:

- Сухогруз, союзный транспорт,
Четверть-сотенный тоннаж,
В трюмах сахар, кофе, масло,
Хлеб, тушенка, рыбный фарш.
Далеко плывем мы парни,
От Майами – норд норд-ост,
Распрощались мы с друзьями,
Как вчера сидели в баре,
Запивали каждый тост!,
Как вчера еще мулатка,
Хвост крутила у шеста,
И дышалось сладко-сладко,
Пряным воздухом порта,
Как сидел в шезлонге Джонни,
Мял сигару краем рта,
Смаковал янтарный тоник,
- Эх, гульнули от винта!
А теперь лишь гладь морская,
Все вода кругом, вода,
И плетемся по Бискаю,
И в глазах моих тоска.
Дотянуть бы в Скапа – Флоу*,
Разгрузиться и домой,
И зачем служу я, клоун,
На посудине такой?
Что за скорость лилипута?,
Десять, максимум, узлов.
Вот эсминцы – это круто!,
И порхают, будь здоров!
Я просился, отказали,
На эсминцы, крейсера,
А на транспорт записали,
Говорят, - поплавай парень,
И проскочишь на ура!
Сколько ждать?, Итак полгода
Я вожу британцам чай,
Сколь угробил я свободы,
Чтоб вот так, почти бесплодно,
С загоревшей грязной мордой,
Здесь на палубе торчать!
Я – зенитчик «Эрликона»**,
Но спокойны небеса,
Целей нет в моем прицеле,
Даже здесь, вдали от дома,
Где давно идет война.
Только раз разведчик – «кондор»
Мне попался на глаза,
Перед ужином, под вечер,
Точно!, кажется вчера,
Нам как раз бекон и печень
Разносили повара.
Я сдавал дежурство Бутчу,
Глядь, а в небе желтый фриц!,
Покрутился между тучек,
И ушел куда-то вниз.
Не беда, смелее янки!,
Ну подумаешь, шпион,
Мы же чай везем, не танки,
Нас топить – какой резон?
Мы не крейсер, не эсминец,
Не подлодка, не линкор,
Может фюрер и ариец,
Но зачем ему позор?
Мы – гражданское корыто,
Тихо, мирно чух - чух - чух,
Бьет радист ключом открыто,
Мол, видали «мессершмидта»,
- Желтый крашеный петух!
Он мой друг, радист – акустик,
Славный Джонни – морячок,
У него невеста Люси,
Любит парень горячо!
Быть мне там, на ихней свадьбе,
Дружкой мужа, сто пудов!,
Мы ведь с ним, бывало, в баре
Сотни кружек разбивали
Об английских моряков!
И чуть что, опять стояли,
Как всегда спиной к спине,
И теперь вот оказались,
Здесь в Европе на войне.
Хорошо – есть друг отличный
В трюме горе - корабля,
Я спускаюсь по привычке,
- Здравствуй Джонни!, это я!
Как дела?, хэллоу парень!,
  Как сойдем на берег друг?
Нас наверно помнят в баре,
Поздоровались и вдруг!
-Шум винтов, подлодка, пеленг!,
Рубка!, рубка!, капитан!
Перед Джонни круглый телек,
Друг взволнован в самом деле,
Так и вперился в экран.
Лампы внутренней тревоги,
Замерцали тут же враз,
Слепят красные сполохи,
И стучат по трапам ноги,
- Что-то будет, ох сейчас!
- По местам!, бегу к зенитке,
В небе чисто, никого,
Под чехлом срезаю нитки,
Сдернул полог со стволов.
Здесь и Бутч, и Стив, и Патрик,
Сколь отчаянных голов!,
Что же там нащупал «асдик»***?
Нам не слышен диалог…

- Герр корветтенКэп-цур-зэе!
Мы их слышим, пеленг!, курс!
- Ахтунг штюрмен!, всплыть чуть выше!,
-…вижу!, ..янки!, сухогруз.
- Дифферент на нос нулевый!,
Да живее, вашу мать!,
Угол!,  угол-то хреновый!,
Герр-цур-зэе стал орать:
- Носовые трубы к залпу,
Шум в отсеках, суета,
Потускнели в рубках лампы,
- Угол!, градус!, широта!
- Товсь ребята!, врежем янки,
Папа Дёйниц будет рад,
Ждут нас в Бресте парижанки,
И кресты, и шоколад.
- Расстояние до цели?
Упреждение – нули!!!
Комендоры аж вспотели,
Десять!, девять!, восемь! – Пли!
- Десять!, девять!, восемь! – Фоер!,
Держат немцы интервал.
…и пошли торпеды строем,
След по морю побежал.
В слое жирного тавота,
Острием смертельных жал,
К детям статуи Свободы,
Попадание! Пожар!


Нас тряхнуло так ужасно,
Взрыв в отсеках!, вновь удар!
Завибрировал наш транспорт,
Мелко-мелко задрожал.
Свист в котельных, пар клокочет,
Льет в пробоины вода,
Борт до верха раскурочен,
Транспорт тонет,
Транспорт стонет,
Вниз свисают жести клочья,
Дифферентный крен!, Беда!
В трюм, давя на преборки,
Пеной ломит океан,
Треск!, ломаются распорки,
-Тонем, тонем, капитан!
Взрыв!, и сорок кочегаров
Превратились в жидкий пар,
Нестерпимо пышет жаром,
Мир, наполненный кошмаром,
Там, под палубой пожар!
Это жутко, знайте люди
Уходить на дно в огне,
Мы мечтали все о чуде,
Я дрожу, что дальше будет?,
Гул моторов слышен мне.
Показалось?, может ветер?,
Глянул в небо, там из туч,
Пара «юнкерсов» и «мессер»,
- Подавай обойму Бутч!
Развернул стволы по ветру,
Подлетают, в самый кон,
Застучал, глотая ленту
Наш бортовый «эрликон».
Здесь их – два,
Второй не дремлет,
В бой затерся славный Стив.
Шквальной очередью – трелью,
Бронебойных, зажигальных,
Немцу первый дым пустил!
А корабль, между прочим,
Держит угол, крен застыл,
Вот по нам и «юнкерс» строчит
В черный, палубы настил!
- Это ж, черт, торпедоносец,
- Глянь, пилюли по бокам,
Бутч обойму!, косим, косим,
Но трясет станину – вхлам!
Нам от немца тож несладко,
Он снижается, и вдруг…!
Как тюлень, огромный, гладкий,
Так спокойненько,  в порядке,
Показался черный круп!
Из глубин морской пучины,
Серой свастикой блестя,
Всплыла вражья субмарина,
И над ней – пиратский стяг****!
А меж тем, пошли торпеды,
Сбросил «юнкерс» свой багаж,
Я влупил остаток ленты,
Точно, в черный фюзеляж!
Отвернул фашист налево,
Задымил, кажись, готов!,
Мимо первая торпеда,
Проскочила вдоль винтов!
Пронесло и слава Богу,
Немец плюхнулся в волну,
А вторая прямо с ходу,
Долбанула нас в корму!
Все одно, теперь потонем,
- Так дадим врагу отпор!,
Бутч кривляется и стонет,
И последнюю обойму,
Посылаю я в затвор.
Горячо!, шипит казенник,
На ладонях волдыри,
- До упора!, штифт!, отбойник!,
Интересно, жив ли Джонни?
Да, не сладко им внутри!
Что-то Стив замолк внезапно,
Мне не видно, копоть, смрад,
Я ищу глазами жадно
- Где гудит последний гад!,
Слышу, плюхнулись понтоны,
Возле трапа мат, галдеж,
Застилает дым зеленый,
Вдруг в плечо мне жаркий нож!
Я упал, гляжу – с подлодки,
Немцы с мостика, в упор
Бьют людей прямой наводкой,
Ржет мордастый комендор!
Косит палубной турелью*****,
Всех, кто мечется в огне,
Свист осколков и  шрапнели!,
Знать, один достался мне!
Я пополз, кровя рубашкой,
Повернул свой «эрликон»,
Боли нет, ничуть не страшно,
Лишь в ушах какой-то звон!
Вот в прицеле вся команда,
Жму гашетку!, дробный треск!,
Вшил строку я ровно, гладко,
В руки, ноги, китель, крест!
Сорвало с мостка перила,
С визгом смешивая кровь,
Все патроны, сколько было,
Ткнулись в крупповскую бронь!
Вот и все, нырнули фрицы,
И пустой казенник – клац!,
Я спокоен, я убийца,
Это было в первый раз!
Человек наверно восемь,
Уложил я наповал,
Да еще торпедоносец,
Я неплохо воевал…
Рябь качает их мундиры,
Трудно мне, как вечность миг,
Слышу голос командира,
- Экипаж, покинуть судно!
В голове вдруг стало мутно,
Стал я дряблый, как старик.

…Джон поднял меня за шкирку,
Обгорелый, но живой!,
Потащились мы в обнимку,
Вдоль по палубе крутой!
Вверх уходит наш форштевень,
Все, пропал британский хлеб,
Долго высился как гребень,
Носовой массивный кнехт.
Мы качались на понтонах,
В двух кабельтовых от нас,
Из глубин морских, бездонных,
Перископа вылез глаз!
Джон смеется, - Ты гляди-ка!
Напугал ты фрицев, Сэм!,
Да, я видел как ты лихо,
Раскурочил им прицел!
Не всплывают, видишь – трусят,
Ждут, потонет наш паром,
Если Сэм, вернусь я к Люси,
…сходим в церковь мы втроем!

Шум затих, фашисты всплыли,
Люк раздраен, все наверх!,
Улыбаясь, закурили,
Между ними – шутки, смех!
И на ломанном английском,
Крикнул в рупор их матрос:
- Кто репята хочшет фиски,
Пусть отфетит на вопрос!
Вы подняли флаг о сдаче,
После наших двух торпед,
Но какой-то бравый мальчик,
Нам большой наделал вред!
- Мы лишились комендора,
Нас оставил ваш герой,
Без электриков, старпома,
И турели бортовой!
Кто мне скажет – где тот олух,
Тот останется живым.,
Я даю свое вам слово,
- К берегам пойдешь родным!
Мы сейчас плывем на отдых,
Заберем дружок тебя,
Ты пойми товарищ гордый,
- В море каждый за себя!
- Вы матросы, мы матросы,
Вот  вам слово моряка!,
Угостим вас папиросой,
И стаканом коньяка!
Всплеск!, неловкое молчанье,
Джонни спрыгнул и поплыл,
Сердце сжалось вдруг отчаянно,
- Что ты делаешь, дебил?
Джонни влез на мостик лодки,
Взял протянутый коньяк,
Опрокинул лихо в глотку,
И сознался. – Это я!
Немец выдернул свой «вальтер»,
- ах ты сфолечшь!, шайзен-шой!,
…Джонни раньше был бухгалтер,
Но погиб он как герой!

Фрицы слова не сдержали,
- Показался пулемет,
Курят, шутят, заряжают,
Нас здесь около двухсот!
Не жалея сил и пота,
Всех, кто мало-мальски жив,
Расстреляли как койотов,
Это страшно пережить!
Вдруг на лодке вой!, сирена,
- погружение!, Балласт!,
Возле них, взмывая пену,
Лег пристрелочный фугас!
«Ка», советская подлодка,
Полным ходом над водой,
Бьет прицельною наводкой,
Завязался странный бой!
Три коротких точных залпа,
Бронебойными в догон,
- Нет у фрицев больше трапа,
В рубке занялся огонь!
Все, нырнуть они не смогут,
Удирают, - просто шик!
- Попадание! Слава Богу!,
Вот как надо вас крошить!
И, видать одну торпеду,
Запустил в них славный «Ка»,
Вот и все!, салют!, победа!,
- Ты прости уж старика!
Дед заплакал, - Сколь нас было?!
- Почитай, шестьсот ребят,
Скольких смертушка скосила,
Я остался, да медбрат!
Подошла подлодка ваша,
Подобрала нас на борт,
Из кровавой жуткой каши,
Кровь, солярка и тавот!
Мне в стакан большой граненный,
Старшина набулькал спирт,
Что с того, что я спасенный?
Что с того – плечо кровит!
Там остались Джон и Патрик,
Майк и Эдвин, Бутч и Стив,
Выпил я, роняя капли,
Упокой Господь ты их!

- Я пробыл в России месяц,
Мне там было хорошо,
Полюбил одну я песню,
Про Катюшин бережок!
Мне на грудь медаль повесил,
Русский красный командир,
«За отвагу» в страшном рейсе,
- Вот она!, на мне, гляди!
А потом уплыл я в Штаты,
И уже не воевал,
Вы – отличные ребята!,
Русских я зауважал!
- Ну спасибо, что дослушал,
Ты так молод, полон сил,
Знай, однажды станет лучше,
Наш народ – не враг Руси!
Коль приходят и уходят,
Буши, рейганы – всё так!,
Но Америка – в народе,
А народ - он не дурак!



* Скапа-Флоу – крупный морской порт Королевского Флота на севере Великобритании, вмещавший в себя военно-морскую базу, порт разгрузки, доки, судоверфи и т.д. В годы ВОВ – сильно укрепленный оборонительный рубеж. (Прим. авт.)
** ЭрликОн – тяжелый крупнокалиберный пулемет. В годы ВОВ использовался на союзных кораблях (США, Великобритания) наряду с зенитными орудиями палубного базирования, в качестве средства ПВО (Прим. авт.)
***Асдик – радиолокационное устройство, предназначенное для промера глубин, а также обнаружения подводных целей с помощью радиосигнала. (Прим. авт.)
****Неоднократно находил у историков ВОВ и в художественной литературе подтверждение того факта, что во время войны немецкие моряки поверх официального морского флага государственной принадлежности, вывешивали «для поднятия озорного духа безнаказанного террора» пиратское знамя, т.е. флаг с изображением черепа и скрещенных костей (Прим. авт.)
*****Турель – палубное артиллерийское орудие прямой наводки.



P.S. От автора: - Представляя это произведение на строгий читательский суд, я сразу прошу меня простить за откровенные технические и тематические ляпы, как то, например, что у меня и радист, и акустик - один и тот же человек, хотя это совсем разные флотские специальности, а должности "радист-акустик" просто не бывет, ...и за тому подобные огрехи. Кроме того, искренне извиняюсь за чисто русские (наши) словосочетания, выражения и обороты, которыми не мог, и не может вести повествования ни американец, ни тем более немцы. Моей целью написания этой поэмы, в первую очередь, было донесение до читателя всех эмоций, передачи атмосферы морского сражения, чувств и переживаний простого рядового моряка. Я постарался сделать так, чтобы Вы, как будто сами побывали в жарких водах атлантики 1942 года! Насколько у меня это получилось, - судить Вам!