Вчера, сегодня, завтра...

Закат по окнам
сползал и гас –
стекал,
в стекле
оставляя искры.
Было.
Горбился как сейчас,
спиной
выжидая
выстрел...

Ладошек тысячью
леденящий сыщик
спину выскользил,
тих и нем, –
рыщет,
встревоженный,
будто ищет
пульс,
затаившийся в тишине.

У тысячеглазой темноты в прицеле
стыну,
ужасом сжатый ком;

тяжёлой ртутью
вползает в тело
жуть
опустевших
комнат,
где гаснут утренними многоточьями
бесполые,
выгоревшие
голоса...

Так
на проспект навалилась ночь.
Голая.
Как посадочная полоса.

Не дотянутся рукой ума.
Где он –
Рай
Снеговых Лавин?

Рвануть пространство в единый мах
виском
о свистящий
винт!

И – дрогнул
в прах расщеплённый бред,
гулкой дробью
взрывая ядра:
время –
вкопанным кинокадром;

Ты и Правда -
как
«Да» и «Нет» -

плеть по нерву!

В простенок
втиснут,
пропал выключатель
под толщей льда,

падаю в кадре.
С тяжёлым свистом
грохают дубли:
01!   
02!

Жрецу интуиции, Иоанну Предтече ли
взмахом вещим разрубить кольцо? –
ведь было:
падал
ломая
плечи.

с душной простыни
глазам навстречу
лунной россыпью –
твоё
лицо.

Чем очиститься,
откреститься мне бы! –
Повторениями
деформируюсь
в неоавангардистский толк –
черни в утеху
по Веленью ль Неба?

Такому ли
рук твоих золотистый шёлк?

Земля
до краев
расстилалась в дне.
Было.
Ушла, лишь в ладони – прядь.
День сгорел.
И у дня в огне
осталось Земли
пядь.

Океану бездонному,
звонким звёздам ли,
Времени,
Храму в нетленной стати

что-то  главное
в щедрости роздали.

В пору бы – по Миру,
да с колен не встать.

Закат по окнам сползал и гас -
стекал,
в стекле
оставляя искры...
Завтра – «дубль».
И – в который раз –

дверь,
ключи,
коридор

и – ВЫСТРЕЛ!



________________