Валентинка

Нарисуй мне то чего нет, покажи мне что здесь не бывает,
Обними тех кого не найти, а когда мы вдруг мимо пройдем,
То друг друга наверно опять не узнаем.
Ну и ладно, не то еще выходцам дней!
По притонам в дела принимали издержки натуры,
Пригласить тебя в парк городской на ротонду вдвоем посидеть,
Даже если и будет обтачивать холодом, айсбергов скулы.
Неприметность еще не осознанны мнений, стерпеть,
Или бденьем парить в небесах отряхнув с себя смуту.
И пройдет балаганом источник страстей на двоих,
Как семейный очаг, для начала, хранитель уюта.
Припорошится молодость, и поводырь обретет себе свору,
Рвущих спорами стороны в клочья  палат,
Мы замедлим тепло на мгновенье, и выключим взоры,
Тепиливого стада, безумных и честных ребят.
Наблюдав как Набоков куски облаков расставляет на полки.
Ты не спросишь, я знаю меня не о чем, в эту ночь.
И я буду как прежде смотреть на достаточность фотки,
Расправляя гранит еще спящих во круг городов,
Как платину развернуть под натиском стойкие плечи,
Чтоб потоки сдержать набирающей мощность лавины,
У камина согрется придя, после службы под вечер.
А потомки возложат венки и забудут беспечно.
Что и ты здесь когда - то из уз ко мне верность хранил.
А затем свои чувство к тебе остудив, подорвать!
И насушу бросается как в нерест глушенною рыбой,
Теоретики лайнеров тянут быка за хвосты,
И залазят с ногами, вцепившись в рога и холеную гриву.
Только в мыслях, я вновь улетел ото всей суеты,
И представил на миг на скамейке со мною, тебя,
Это глупости все, ты не слушай стихов о любви,
В них лишь чувства в которых с тобою не встретился я.
В переплеты сложить из одежд, то дрожащее здравствуй,
Чтоб потом подойти и сказать, что пора на манежь,
Где нам будут вдвоем объяснять как нельзя целоваться,
А потом на борту, что не может уйти далеко,
Охладительным способом чахнуть наткнувшись на рифы.
Слушать как захрустит переливами зыбкое дно.
Это тоже какой не на есть, важный праздник,
Здесь неделею в Афро вплетать гребешок,
На дуэлях простыв и закашляв осели на грядку,
Собирая повадки отбросов в преличья мешок.
На борту доносился гудок, и трещали винты,
Перед там как внести в эксклюзивность сознанья поправку,
Не удачно я маркер сломал прикоснувшись к горе,
И пытался катится вертя на ногах неполадку,
Но валился на снег написав в стиле танков тебе.
И скрепел будь - то дворники, практики вздохи,
Я тебя все равно отыщу, среди всех,
Как бы небело трудно, записанным нуждами в книгу,
И как тот экспонат, в адресованных письмах себе,
Иногда улыбнувшись на бис, подарю пантомиму.