Цирк

-Юля, через час начало представления. Ты придешь? - Максим прижимает трубку как можно ближе к уху, чтобы лучше слышать голос любимой.
 - Конечно, приду, не волнуйся. Я уже еду, ты же сам знаешь, какие в это время пробки в центре. А у меня для тебя сюрприз...
- Надеюсь, приятный.
 -Узнаешь после выступления. Целую.

 Раздались короткие гудки. Она больше не перезвонит.

Сегодня самый важный день в его жизни — премьера номера, над которым он работал всю осень. Волнение встает внутри него, сердце тревожно сжимается. Проходит пять минут, десять, пятнадцать. Постепенно в круглое здание цирка начинают стекаться зрители, образуется длинная очередь около кассы. Сегодня будет аншлаг! Максим раз за разом набирает номер Юлии. Аппарат абонента выключен.
Что могло случиться, черт возьми!!!
Она давно должна была уже доехать. Дурные предчувствия закрались ему в душу. Навязчивые мысли. Самые худшие варианты развития событий перебирал он в голове и сам смеялся над собой. Она просто чуть-чуть задержится. В маленьком подсобном помещении ему не хватает воздуха, он выходит на крыльцо и нервно курит. Но и так не легче. Сердце бъется в бешеном ритме, сейчас вырвется из груди. Он бросает сигарету. До его выхода на арену остается чуть больше получаса. Максим не выпускает телефон из рук. И снова электронный голос сообщает: аппарат абонента выключен.
Он медленно, будто обреченный, заходит в тесное ярко освещенное помещение — в гримерную комнату клоуна. Садится перед зеркалом, выкладывает на туалетный столик наборы театральной косметики, палетки с гримом, несколько резиновых спонжей, кисточки в прозрачном пенале. Надевает эластичную повязку на лоб, чтобы не испачкать волосы гримом. Достает баночку с белым тоном, аккуратно деревянной лопаткой выкладывает небольшое количество краски на пластиковую подставку, смешивая ее с кремом, и пористым, резиновым спонжем мягкими круговыми движениями наносит массу на лицо и шею. Белой краской закрашивает все: губы, брови, веки, даже уши. Это основа для нанесения грима. Он тщательно моет руки и надевает свой клоунский костюм — разноцветный дутый комбинезон с блестящими помпонами, и дальше продолжает разрисовывать лицо. Самой тонкой кисточкой, кончик которой он обмакнул в черную тушь, обводит контур глаз. Плавно рисует линии нижних век, тянущихся практически до висков, и высокие треугольники верхних век, которые он после закрашивает синим цветом. На высоком белом лбу изображает ассиметричные брови, неестественно изогнутые. Выкручивает помаду из тюбика и широкой круглой кистью румянит щеки. Его грим практически готов. Он надевает синтетический кудрявый желтый парик, поверх него цепляет резиновый красный нос. Он поглощен этим процессом.
И вдруг звонок.
Максим будто очнулся. Но на экране не имя его любимой девушки. Звонит ее мама. И...   
-Это все из-за тебя! - радает навзрыд в трубку. - Мне только что сообщили какие-то люди... Она так спешила на выступление, на твою эту чертову клоунаду, будь она проклята!!! Бежала на красный свет. И ее сбила машина. Юли больше нет. Даже «Скорая» не успела приехать. Сразу!!! Насмерть!!! Десять минут назад, - она бросает трубку.
Гудки. Гудки. Гудки.
Максим сидит как парализованный не в состоянии пошевелиться.
«Больше нет!!! Не верю!!! Это ошибка!!!» - мысли титрами мелькают в его голове. Слезы текут по лицу, размывается грим, грязно-белыми пятнами капая на костюм.
-  Максим, ваш выход через пять минут! - незнакомая девушка заглянула в гримерку и тут же вышла.
Он как во сне, в кошмарном сне, промакает лицо бумажной салфеткой, выравнивает белый тон и средней кистью рисует улыбку. Огромную счастливую улыбку. От уха до уха. Он вытирает слезы тыльной стороной ладони, а другой рукой плавно рисует волну от центра щеки, вниз, к подбородку, и снова вверх, к центру другой щеки. Теперь он улыбается. Выходит на сцену.
Новые фокусы, новые трюки! Все, то, над чем он так долго работал. Детвора в восторге. Конкурсы, игры, забавы! Веселая мелодия, смех зрителей, апплодисменты. Он брызгается водой, стреляет мыльными пузырями, достает цветы из шляпы, неуклюже кувыркается в своем неудобном костюме, играет в футбол огромным резиновым мячом, и напоследок исполняет вальс с дресированным пуделем.
Это похоже на бред. Он ненавидит себя за это. Почему все смеются? И почему смеется он, когда ему хочется реветь в голос?
 Овации в зале.
И вот он уходит с арены. В клоунском костюме, в желтом парике, в неудобных башмаках и с потекшими от слез глазами. У входа в цирк на все деньги, что были у него покупает связку воздушных шаров, медленно идет по вечерним улицам города и дарит шары случайным прохожим. Слез нет. И мыслей нет. Он ничего не чувствует. Он — пустота.
Возвращается домой. И даже не включает свет. Идет на кухню, стуча своей тяжелой обувью. И смотрит на ночной город. Видит свое отражение в стекле. Размазанный грим, грязное лицо в черных подтеках, нелепый парик,   резиновый красный нос. Да ты ничтожество, ты даже на мужчину не похож, посмотри на себя. А ведь когда-то он думал, что это искусство.   На кухонном столе замечает конверт. Это оставила Юля. Он точно знает. Разворачивает и читает. Снова и снова читает, не веря или не желая верить собственым глазам. Ничего и нет. Он больше не дышит.
«Сегодня я узнала, что у нас будет сын».