Летим в Ташкент!!!

Летим в Ташкент. Как обычно, с Чкаловского. Заводской АН-12 – грузовик. За кабиной экипажа гермокабина, дальше – грузовой отсек, куда загружены наши передатчики, шкафы, блоки, волноводы и прочее "железо". Сдаем очередной комплект. Кроме нас, на ТАПОиЧ летят два проверяющих из Министерства авиационной промышленности. Держатся особняком, входят первыми, по-хозяйски занимают два самых удобных места слева от входа... На экипаж и на нас смотрят сверху вниз, держат дистанцию. Выглядит это довольно комично. Сидя впритирку, соблюсти дистанцию трудно. Тем более, лететь нам долго. Без посадок и дозаправок.
Заводским бортом мы летим не в первый раз, знаем, - удобных мест в нашем грузовике нет. Кресла справа от входа стоят вплотную к переборке,спинки, в отличие от обычных пассажирских самолетов не регулируются, а. поскольку перед креслами находится еще один стол, - число степеней свободы ограничено. Но альтернативы нет, поэтому обычно, я сажусь справа, у иллюминатора. Я на борту единственная женщина, и обычно мужчины всячески стараются облегчить мою участь. В пределах разумного. Пока идет проверка наших документов и документов на груз, пока экипаж прогревает двигатели, наши институтские уже режутся в шахматы. Я - читаю, потому что в иллюминатор виден только лес.
Наконец, самолет выруливает на ВПП, и останавливается. Движки набирают обороты... Вот он, этот миг! Разбег, взлет...
Разворачиваемся, ложимся на курс, набирая высоту, занимаем свой эшелон. Дальше все как всегда. Уже через пару часов полета мне хочется выбраться из своего угла, пройтись... Пройтись, как нетрудно догадаться, можно только в кабину летчиков. Поэтому, очень скоро, в результате небольшой рокировки я оказываюсь в кабине.
Экипаж, - штурман и первый пилот, выходят в наш отсек, - когда я уходила, техник заваривал чай, - наливал в термос кипяток из бортового титана... то есть, когда я появляюсь в кабине, левое кресло и место штурмана остаются свободными...
К авиационной технике, к любому серьезному "железу" я отношусь с трепетом душевным. Этот недостаток прописан у меня на лице. Что происходит дальше, догадаться нетрудно.
Мне предлагают присесть в левое кресло, и даже позволяют подержаться за штурвал!
Нет, нет, не надо вспоминать, как пилот пассажирского авиалайнера доверил штурвал своему пятнадцатилетнему сыну, а тот умудрился автопилот отключить... Это было значительно позже. В нашем случае, самолету мое присутствие в пилотской кабине ничем не угрожает - включен автопилот, да и второй пилот на месте,контролирует ситуацию.
Стоит ли описывать ощущения? Летим! И этим сказано все!
Сижу высоко. Справа от меня, где-то далеко внизу место штурмана...
С ужасом представляю, как там работает человек... если у меня под ногами жесткий пол, то под ним - пустота, - прозрачный фонарь сквозь который видна земля с высоты 8-9 тысяч! Моторы гудят ровно. Я кладу руки на штурвал, он ведет меня за собой.
Самолет чутко, с небольшой задержкой,  реагирует на любое, даже самое малое движение штурвала. Запаздывает, - слишком велика масса... Обзор в левом кресле, я бы сказала, не очень, - хуже, чем в авто, - а мне хочется видеть все и сразу! 
Зато верхний сектор неба виден отлично! Вот, слева над нами проходит игрушечный ИЛ-86. Эксплуатационный потолок у него порядка 11 тысяч, - он идет много выше нас.
Потом совершенно беззвучно далеко внизу проходят два истребителя. Потом, ниже – еще какой-то небольшой самолет. Для гражданского нелетающего человека, - женщины, это сумасшествие! Пол жизни можно отдать! Время идет. Полет проходит нормально.
 
... Вот, сквозь штурманский фонарь, далеко внизу вижу Аральское море... С высоты в несколько тысяч море совсем не кажется мелким. Видно, как песочные отмели берегов в центре уходят в зелено-синюю глубину. Потом начинается то ли степь, то ли пустыня, - вытоптанные вокруг колодцев черные круги, дороги, с высоты кажущиеся уходящими за горизонт тропинками...
(Из сегодняшней бесцветной и мертвой жизни моей  все это и мне кажется уже нереальным).
Когда возвращаюсь на свое место, вижу: что-то в нашем гермоотсеке уже изменилось. Гонору у МАПовских ребят заметно поубавилось. Они уже такие – же, как и мы, люди, один вообще лежит на топчане у левого борта, стонет... Его напарник сидит теперь вместе с нашими, справа, не соблюдая дистанцию. И разговаривают оба, как нормальные люди.
Не могу понять, что произошло. Спросить нельзя. Пространство ограничено и замкнуто. Причину узнаю, позже. Оказывается техник, наливая кипяток, нечаянно перевернул термос на стол, откуда кипяток стек на самое чувствительное место одному из проверяющих!
Такой вот несчастный случай на высоте в восемь тысяч метров над землей!
Техник - невысокий, немолодой человек в синем комбинезоне - очень расстроен, видно - переживает... хотя, он, вообще-то не виноват. Воздушная яма, - тряхнуло самолет в самый неподходящий момент. Но и ошпаренному чиновнику не позавидуешь, – ему ни крикнуть нельзя, ни элементарно завыть, подпрыгивая и матерясь, ни даже просто руками схватиться за ошпаренное место! Статус не позволяет. И пропитанную кипятком одежду ни снять, ни расстегнуть нельзя!
Жалко человека! Зато, вместе с ошпаренной кожей мгновенно улетучилась спесь «проверяющего». Дальше до самого Ташкента мы летели в любви и согласии.

***

Второй эпизод с этими же проверяющими из МАПа произошел уже в Ташкенте. В заводской гостинице «Восток», на Усмана Юсупова. Там останавливались не только мы, но и летчики ВТАшники, следующие в Афганистан, или возвратившиеся оттуда, летчики-испытатели Ильюшинской фирмы, военпреды всех наших предприятий. Мобильников в середине 80-х еще не было, а стационарный телефон в главном корпусе «Востока» был один. Из-за разницы во времени звонить приходилось после возвращения с завода. При этом надо было успеть до окончания рабочего дня в нашем НИИ, По результатам сборки документация корректировалась, дорабатывалась. Впрочем, связь нужна была не только нам. Звонили киевляне, звонили Каменск-Уральские ребята на свой завод. Они делали технологический стенд для отработки нашего изделия на земле. Звонили таганрожцы и Ильюшинцы Новожиловские. Нередко в эту компанию включались военпреды наши и киевские. Короче, народу набиралось немало, приходилось ждать. Однажды вижу, – по телефону разговаривает невысокий коренастый человек, а один из наших попутчиков – «проверяющий» из Министерства авиационной промышленности, пострадавший в пути, настоятельно требует прервать разговор. Ему нужно срочно позвонить в министерство! Между тем, человек продолжает разговор, отворачивается от чиновника, пытаясь расслышать кого-то на том конце провода… Так продолжается несколько минут. Наконец, решив, что министерский статус дает ему некие особые права «министерский» пускает в ход свою, как ему кажется, козырную карту.
Напомнив, что гостиничный телефон предназначен далеко не для всех желающих, говорит:
– Да вы знаете, кто Я!!!?
Перечислить свои заслуги перед отечеством работник министерства не успевает. Человек, говоривший по телефону, поворачивается к нему, и, прикрыв ладонью трубку, спокойно, с достоинством, но и с едва уловимым юмором говорит:
– У-у-у! А вы знаете, кто я?
Все, кто стоял, ожидая своей очереди, замолкают, а коренастый продолжает:
– Я - Герой ВСЕГО Советского союза!
Это был достойный и неожиданный ответ. Это был высший статус! Непререкаемый.
Чиновник сник, и отстал. Бесцеремонность «проверяющего» сменилась терпеливым ожиданием.
Позже я узнала, кто был человек, говоривший тогда по телефону. И даже ни раз сама обращалась к нему, когда мне нужен был эксперт в области отечественного авиастроения, или специалист экстра-класса, чтобы прокомментировать произошедшую авиакатастрофу
Это был - Александр Михайлович Тюрюмин – заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой (всего!) Советского союза, установивший 9 мировых рекордов на самолетах Ил-76, Ил-86. Кавалер ордена Ленина, Красного знамени.

***

Еще интересно. Как я уже сказала, в Ташкенте, заводской гостинице ТАПОиЧ, кроме нас, наших смежников и военпредов постоянно находились боевые экипажи ВТА. Со всего Союза. И те, что летели в Афганистан, и те, кто только что вернулись в Союз...
А в середине 80-х в Ташкенте можно было купить разные хорошие книги. Причем, нам можно было не ограничивать себя в выборе. В Москву книги отправлялись свободным бортом, в каком-нибудь ящике из-под прибора и доставлялся этот груз прямо в институт. Между тем, купить в Ташкенте можно было все, - от сборника "Сумерки Богов" и 2- томика Леонида Андреева, до Андрея Платонова, Ирвинга Шоу, Омара Хайяма, сказок...
А уж Ибн Сина был представлен на ташкентских прилавках в самом широком ассортименте. И в виде толстых, под старину, дорогих фолиантов, и в виде тоненьких карманных книжечек, с избранными разделами. Так вот, летчики ВТА почему-то особенно любили читать именно Авиценну. Вслух, коллективно. Может быть, кто-то первый купил однажды иллюстрированную, карманную книжицу и поделился с товарищами находкой? Не знаю, знаю только, что чтение Авиценны было не разовым мероприятием. Я лично слышала подобные "политинформации" ни один раз. Одни экипажи улетали, другие возвращались из Афганистана, и коллективные застолья с чтением вслух Авиценны было уже почти ритуалом.
А теперь представьте: Лето. Ташкент, в самом, что ни на есть прямом смысле. Жара. Тишина. Окна в гостинице открыты настежь... и из какого-нибудь окна на первом этаже, вслед за цитатами из Авиценны о пользе и вреде… секса на голодный желудок, несется дружный гогот летчиков... и... комментарии. Дальше, обычно бывало как в известном юмористическом рисунке Херлуфа Бидструпа – летчики уже переставали смеяться, зато дружно хохотали случайные прохожие, оказавшиеся неподалеку...

***

Когда правительство взяло под контроль сдачу очередного комплекта нашего изделия, были выделены средства, определены сроки, и мы, форсируя разработки, трудились аккордно. То есть, в случае выполнения нами оговоренных обязательств, нам платили неплохие деньги. Почти как в командировках, которые нам оплачивали с коэффициентом 1,6 - 2. Однако работы было действительно много. Мы оставались в институте допоздна и если министр, проезжая мимо института по правительственной трассе, видел, что окна на третьем этаже нашего НИИ не горят, назавтра, зам главного получал втык. Впрочем, и министерство не спало. Замминистра, курировавший нашу разработку, бывало, лично летал с нами в Ташкент, чтобы контролировать ход работ. Впрочем, нет, вернее, это мы летали с ним  на его личном ТУ-134, - разработчики, конструктора, технологи,военпреды. Конечно это был специальный самолет с VIP-апартаментами и пассажирским салоном. В тот раз с нами, помнится, летели киевляне, наши смежники, - они изготавливали все мои волноводы и большую часть блоков.
Взлетали тогда из Быково, с необычным для нас комфортом. В отличие от привычных грузовых или полугрузовых рейсов АН-12, Ан - 24 и Ан –26, в тот раз нас впервые покормили на борту. А в Ташкенте, встретили прямо у трапа, подав зам министру черную «волгу», а нам автобус. Садились мы, естественно, на заводской аэродром. И не только в Ташкенте.
Очень жаль, что мы так бездарно потеряли такие заводы, каким был Ташкентский ТАПО имени Чкалова. Это был город в городе. И для своего времени это как раз и было то самое, что сегодня называют инновационным производством. Только тогда это самое инновационное производство было, а слов таких не было. Сегодня есть слова, но нет производства. Уникальное оборудование, уникальные технологические стенды, отлично отлаженный, работающий механизм! Территория завода была так велика, что между цехами по заводу ходил рейсовый автобус. Иначе дойти из одного цеха в другой было бы просто не реально. И еще. По всей территории завода были разбиты скверы, росли деревья, цвели цветы, били фонтаны.
Стояли прямо на территории, огромные - до 2-х метров диаметре котлы с пловом...
Шла круглосуточная работа. И, если вы сегодня услышите, как какой-нибудь чиновник-недоучка, взлетевший на вершины власти уже после развала Союза, скажет, о неконкурентоспособности нашей авиатехники, знайте, он либо дурак, либо враг, либо просто имеет свою долю за лоббирование интересов зарубежного производителя. Либо и то и другое и третье в одной емкости. Профессионал, просто человек. компетентный в том, о чем берется судить, преданный своему отечеству никогда такой глупости не скажет. Согласна в этом вопросе с мнением летчика - испытателя, Героя Советского Союза Анатолия Николаевича Кнышова (материал "Герой - категория нравственная"). Конечно, то что было произведено 30 лет назад, нельзя сравнивать с современными разработками. Так надо не убивать свой авиапром, а вкладывать в него деньги... К сожалению, компетентные люди решений не принимают... До развала Союза, когда нашу промышленность еще не добили окончательно, на ТАПОиЧ производили великолепные самолеты отечественного производства, они успешно и надежно работали не только внутри страны. Мы реально производили авиатехнику для многих стран. И в Ташкенте на дальней стоянке стояли тогда огромные наши ИЛы, раскрашенные в цвета стран, закупавших эти самолеты. И были там не только цвета стран социалистического лагеря.