Штрафникам Великой Отечественной войны

Трубили набаты вперед на войну,
А я собирался  с вещами в дорогу.
Безбожники ставили это в вину,
Кто верил, напутствовал шепотом: «С Богом!»

Но была дорога моя на штыки
На пули, шрапнель и шальные осколки
Окопную слякоть, где сидят мужики,
Назло вертухаям и лагерным волкам.

И пули свистели, шныряла шрапнель
Дырявя,  что есть на пути,  при полете.
А где–то моя  волочилась шинель
На мне  по грязи до гнезда пулемета.

По грязи распаханной сотнями тел
Средь мин и воронок  по ратному полю
Дорогу к победе свою я  успел
Проторить  себе на войне по неволе.

И путь мой на поле был  строго вперед
Под градом сплошного свинцового ада:
Навечно заставить молчать пулемет.
Нельзя, но чтоб выжить, для дела, так надо.

Граната  метнулась, вот взрыв прогремел
«Гу-у-га»  прокатилось по ратному полю
И каждый  четвертый, что выжить успел
Бежит на штыки под огнем по неволе.

И каждый второй, что поднялся в атаку
Под градом огня об одном лишь просил:
«Пусть ранит легко, и конец будет страху…
Пусть скажут потом: «…кровью все искупил».

И страхом ведомы, с желанием жить
Как  смерч  вырезали поганцев в окопах.
Затем, чтоб войскам рубежи закрепить
В лесах и в горах, на полях и болотах.

Лишь после  сплошного, кромешного ада
Из тех, кто сумел до затишья дожить.
Сдадут все оружие трофейной команде
И будут в молчании долго курить.

Счастливчиков раненных грузят в обозы.
Нераненных  взял  в оцепление конвой.
А тех, кто погиб, соберут под березы
И в братских могилах присыплют землей.


Эдуард Война (Январь 2009)