Жизнь с Музой - 25. Скачки на осле

Эпиесе 25.  РАЗГОВОРЫ, РАЗГОВОРЫ…

Домой мы с Музой Ипполитовной пошли пешком – она любила дальние прогулки. Да и путь наш лежал через Тимирязевский лес, а это в тёплый осенний вечер – одно удовольствие. Муза спросила, понравилась ли мне её приятельница.
- Да, очень приятная женщина. А вот Вилёчек её, честно говоря, так себе…
- Да что Вилёчек?  Все мужики такие. Важно, что Музаида – хорошая женщина. Ты её не обижай… А Вилёчек стихи пишет. Значит, всё идёт правильно. Кстати, как тебе стихи его?
- Ну, про вепря – чего говорить, и так всё понятно. А про женщин мне понравилось. Ведь может…
- Мне Музаидка шепнула, вроде как извиняясь, что про вепря Вилёчек сочинил давно, ещё до их знакомства. А о женщинах – в этом году, к 8 Марта ей подарил. Хороший подарок! Вот и суди по этому о Музаиде, ВиктОр.
- Значит, это она его научила?
- Нет, Музы никого ничему не учат. В человеке должен быть талант. А талант - способность делать то, чему никто тебя не научит. Муза дарит творцу вдохновение. Знаешь, что такое вдохновение?
- Ну, вдохновение… Это состояние такое души, приподнятое, сделать что-то хочется, сочинить, написать.
- Молодец, косноязычно только объясняешь. Вдохновение – творческая эрекция. Что такое эрекция, знаешь? Молодец. Вот и вдохновение – то же самое. И весь секрет. Можно стишок и из головы сочинить. Если голова хорошая, может и стишок ничего получиться, только вялый он будет. Ну, сам понимаешь, почему. А вдохновение пришло, всё в тебе возбудилось – и сердце, и душа, и мозг, и нервы, и жилка каждая – и тогда рождается Стихотворение. Но ведь это ты его рождаешь. А Муза тебя только возбуждает… - И показалось мне, что в голосе её прозвучала печаль. Но я не знал, чем её утешить, и лишь крепче прижал её руку к себе. Муза погладила меня по щеке.
- Милый ты… Потому что влюблённый. Вдохновение рождается от сильных чувств. А самое сильное чувство – любовь. Стихи пишут влюблённые, в основном. Без влюблённых поэзия бы пропала. Голод – тоже сильное чувство, но с голоду стихи не пишут.  Видно, слишком много стихов было бы, читателей не хватит. Только амазонки, когда сильно голодать случалось, по ночам песни пели. Древние песни, красивые.
- А Музаида, она что, тоже амазонка? – спросил я. Муза засмеялась.
- Ты что же, думаешь, что все Музы – из амазонок? Нет, ВиктОр, сколько живу – больше ни одной не встретила. Наверное, из амазонок – одна я такая. Да и долгожителей, вроде меня, немного встречала. Но есть, есть. Хотя и небольшое это счастье, надо сказать.  Чаще всего Музы – обычные женщины, но дар Божий у них тот же. У меня поэтов были десятки. А у них – один, ну, два. А разницы, в сущности, нет.  Больше, меньше – кто считает… - И она надолго умолкла, глубоко задумавшись о чём-то своём.
Спустя некоторое время я осмелился нарушить молчание.
- Муза, а эти… ну, поэты твои, кто они были? Извини…
- За что тебя извинить? За вопрос? Ты вправе его задать, раз я сама сказала о них. Знаешь, были они разные. Были лучше, были хуже – как поэты, конечно. Были и талантливые. Несколько. Великих вот не было. Я же говорила тебе, что гениям Муза не нужна. Им искра неугасимая, дух творческий прямо богами даётся. А вот талантливых – много. Но как меру таланта определить? Может быть талантливый, но неумный. Или умный и талантливый, но с холодной душой, не умеющей любить. Или умеющий любить, и душа творческая, но нет дара поэтического. Он ведь сродни музыкальному слуху. Нет слуха – не научишь человека петь и на кифаре играть, как бы он ни хотел и ни старался. А Муза без творца жить не может. Это – её миссия, её цель и смысл жизни – дарить творцу вдохновение. Иначе она иссыхает, как трава в засуху. Вот и не до выбора, уж как повезёт.
- А тебе везло?
- По всякому было. Был один… Совсем молодой, миннезингер. Когда он пел свои баллады, даже я, порой, могла прослезиться. Вот он мог бы стать великим. Да не стал…
- И что же с ним случилось?
- Обычная история. Воспылала к нему страстью знатная дама, жена маркграфа. А он, дурачок, не удержался и ночь с ней провёл, когда муж на охоте был. Маркграфу донесли. А тот святош на мальчика натравил, обвинили его в ереси и сожгли.
- Как сожгли?
- Обыкновенно, на костре, публично. Аутодафе называется.
- А ты… ты помочь ему не могла?
- Так и меня хотели сжечь. Надо было самой спасаться. Я двух стражников в ночь накануне казни задушила подвязкой и выпрыгнула в окно башни. Да ногу подвернула сильно. А он в другой башне был, закованный в цепи. И что я могла сделать на одной ноге и с голыми руками? Стражники-то были с дурацкими алебардами, это ж не оружие, смех один.
- А ты как же?
- Доковыляла до реки и поплыла по течению. Под утро чуть не утонула, так замёрзла. Выбралась на берег, а там осёл пасся. Вот я на осле и скакала три дня. До канадской границы… До французской то бишь. А в Париже встретила Франсуа. Слышал про такого поэта – Франсуа Вийона? А, впрочем, это совсем другая история…

Да и к дому мы уже подошли.

/Продолжение следует, как и обещано было. Следите за рекламой!/

http://www.stihi.ru/2009/02/07/94