Из Микеланджело

Я только раз взглянул в глаза того,
В чьем взоре ты черпал и жизнь, и свет,
Как в вечном сне он их сомкнул, чтоб впредь
Смотреть в раю на Бога самого.

Как глуп я был! И плачу оттого!
Но, право же, моей вины в том нет.
А ты хранишь вовеки счастья след,
Хотя бы Смерть и унесла его.

Луиджи, просишь ты: пусть сохранит
От тлена несравненную улыбку
Чеккино мой прославленный резец.

Но любящий любимого творит,
И, раз уж Муз дела идут не шибко,
Тебя мне должно взять за образец.

Октябрь 2008 г.


A pena prima aperti gli vidd'io
i suo begli occhi in questa fragil vita,
che, chiusi el di dell'ultima partita,
gli aperse in cielo a contemplare Dio.

Conosco e piango, e non fu l'error mio,
col cor si tardi a lor belta gradita,
ma di morte anzi tempo, ond'e sparita
a voi non gia, m'al mie 'rdente desio.

Dunche, Luigi, a far l'unica forma
di Cecchin, di ch'i' parlo, in pietra viva
etterna, or ch'e gia terra qui tra noi,

Se l'un nell'altro amante si transforma,
po' che sanz'essa l'arte non v'arriva,
convien che per far lui rittraga voi.

1545


В июне 1544 г. в Риме умер юный Франческо (Чеккино) Браччи, племянник поэта Луиджи дель Риччо. Луиджи, хорошо знакомый с Микеланджело, обратился к поэту-художнику с просьбой создать надгробие для мраморного памятника Чеккино, а также написать текст эпитафии. Микеланджело согласился. До нас, действительно, дошли четыре эпитафии, оригинал которых можно увидеть здесь: http://www.immaginidistoria.it/immagine2.php?id=4&id_img=1019. Однако ни одна из них не украсила надгробие Чеккино, да и сам памятник, в конце концов, был успешно создан другим мастером. Смотрите здесь:
Причина, по которой Микеланджело уклонился от исполнения договора, вероятнее всего изложена им самим в приведенном сонете. Вопреки тому, что можно прочесть в популярных статьях о глубине отношений Микеланджело и Чеккино, степень близости была невелика, что и подчеркивает первая строка сонета. Несмотря на то что Чеккино славился своей красотой, ни один художник, похоже, не соизволил запечатлеть его при жизни. Переводы нескольких набросков эпитафий, сделанные А. М. Эфросом, демонстрируют бесплодные усилия пера Микеланджело, которое дель Риччо изо всех сил старался подпитать - в прямом смысле этого слова:

Здесь рок послал безвременный мне сон,
Но я не мертв, хоть и опущен в землю:
Я жив в тебе, чьим сетованьям внемлю,
За то, что в друге друг отображен.

- Не хотел посылать вам это, потому что скверно вышло,
но форели и трюфели одолели бы и само небо. Вверяю себя вам.


К благой судьбе я смертью приведен:
Бог не желал меня увидеть старым,
И так как рок не властен большим даром,
Все, кроме смерти, было б мне в урон.

- Теперь, когда обещание пятнадцати надписей выполнено,
я больше уже не повинен вам ими, разве что придут
они из рая, где он пребывает.


Рисовать эскиз надгробия оказалось еще тяжелее: "Посылаю вам с запиской дыни, рисунка же пока нет, но я изготовлю его непременно со всем искусством, на какое способен". И однако же искусства было мало:

Чеккино - в жизни, ныне - я у Бога,
Мирской на миг, небесный навсегда;
Счастливая вела меня звезда:
Где стольким в смерть, мне в жизнь была дорога.

- Так как поэзия этой ночью молчала, посылаю вам
четыре надписи, за три пряника скряги и вверяю себя
вам.

(Другие наброски эпитафий в переводе А. М. Эфроса можно найти на сайте Lib.ru (#55): http://lib.ru/INOOLD/MIKELANDZHELO/efros.txt).

Проведя не один месяц в творческих муках, Микеланджело отклонил заказ дель Риччо. Но в 1545 г. написал для него вышеприведенный сонет. При отсутствии каких-либо изображений юноши, Луиджи, как любящий дядя и воспитатель, для которого смерть Чеккино явилась тяжелым ударом, мог бы единственным "источником" вдохновения для художника. На это и намекает Микеланджело, с присущими его веку изяществом и легким юмором предлагая изваять самого дель Риччо, дабы сохранить в веках память о Чеккино. Одновременно в этом сонете сходятся многие темы, поднятые Микеланджело в черновых вариантах эпитафий, в частности, в этих строках: "Я жив в тебе, чьим сетованьям внемлю, за то, что в друге друг отображен".

История жизни и смерти Чеккино Браччи, о которой известно ровно столько, сколько можно извлечь из этих коротких посланий Микеланджело, послужила источником вдохновения для английского художника Дэвида Хокни. В качестве иллюстрации к стихотворению использована его картина In Memoriam Cecchino Bracci (1962).

© Julie Delvaux 2008-2009