нежеланный сон. 3 части памяти

    I
В кромешной тьме гнездится вещий сон
О боге, прочих выживших пророках.
Безумный день закатом опьянен,
Как старый кот стремглав через дорогу
Побитых лестниц, этажей, витрин
Последних слов и стынущих трамваев
Рожденный вечер- новый паладин
Седого дня что все не умирает.

Цепляясь лапкой ласковых ворот
В садах решеток замирает еле слышно.
А там, где боги водят хоровод
Лишь дед-фонарь висит над грязной крышей.

Узри немолчный вечер черных птиц
И поцелуев- ран любви до гроба.
В пределах сна забьется как туман,
Как девушка что прячась снимет обувь.

Печальная падучая заря
Давно забытая и шлейф ее растаял.
А солнце брызжет светом янтаря,
Спешит купаться в теплых каплях мая.

Скрипят решетки в город мертвецов.
Улыбка в девять- небо снова плачет.
А солнце, не домыв свое лицо
О завтрашнем напомнит не иначе.

 II
Кирпичный слог, визжащий скрип колес
Могил брусчатка, перестук и снова
Из дома в дом, идут разбрызгав сон
Те, кто нас знал по номерам, в оковах.

Фуражки сдвинуты, размах крыла.
Орлиная империя в руинах.
Тот мир сожжен. И вечером, дотла
Целует пеплом веток тополиных.

Его прощальный взгляд.
Мы не смогли…
Хвала пророкам- засыпает вечный город.
Туманным призраком потерянной земли,
Последним голосом что раньше был как молот.

О странный странник- что же ты глядишь?
В моих глазах запекся прах столетий.
И тонет в алых ликах старых крыш
Последний стон одиннадцатилетних.

III

Два неба раскололись пополам-
Две тысячи восьмой и сорок пятый.
Играет ветер пылью по углам,
Луна играет серебром наряда.

Улыбки склеены. Фарфор и гипс.
На моем сердце лишь замок разбитый
А я из тех кто снова выбрал жизнь.
А я из тех, кто расстрелял с молитвой.

А я из тех кто не закрыл лицо.
А я из тех кто был тогда повешен.
А иногда мне снится жуткий сон
И вкус подгнивших краденых черешен.

В фуражках яблоки зеленые бока.
В ладонях кровь и отраженье мая.
А солнце застывает в облаках
А солнце будет, только я другая.