Изгнанница

Крадется ночь, как черная пантера,
И обнимает мир своим покровом.
И в темноте чуть слышно шепот ветра,
Перекликающийся с волчьим воем.
Взойдет луна на небеса и снова
Взметнется в ее честь нестройный гимн.
И в предвкушеньи сладкой свежей крови
Лес загорится роем ярких искр.
Селена вновь к охоте призывает
И свет ее удачу им сулит.
Но стае вызов лишь одна бросает -
Лишь тем, что, стоя в стороне, молчит.
Она давно привыкла быть изгоем
Среди таких же, как она сама...
Лишь в одиночку, захлебнувшись воем,
Тоскует о своей мечте она...

Глядя одиноко на лунную тропу,
Снова вспомнит о любви ушедшей.
И опять покоя нет серой одиночке,
В мире места так и не нашедшей.

Живя в тени и глядя исподлобья,
Ощущая сердцем злость и страх,
Но смиряясь с леденящей сердце болью,
Смотрит в небо с горечью в глазах.
Тот, кого она любила, не вернется,
Ее имя больше он не назовет.
И человеком вновь она не обернется,
И к нему дороги больше не найдет.

Снова колет сердце боль тупой иголкой,
И душа больная кровоточит.
И все сильнее страх горит в глазах зеленых, колких,
Но найти его она все так же хочет.

Настал момент погони за добычей,
Но добычей не она была...
Она - изгой, нарушивший обычай,
За то, что к людям жить она ушла.
За то, что непокорна воле волчьей,
Приняв однажды человечий лик,
Изгнанием наказанная, ночью
Всех прав своих лишившись в один миг.

Изгнанница, преступница, рожденная бунтаркой,
Отвергнутая, выгнана из стаи.
И, не скрывая чувств своих, глядит она украдкой,
Как рушатся ее надежды сваи.
Как разрушается ее последняя мечта,
Что родичи, ослепшие, прозреют,
Что в мире кроме страха, найдется доброта,
И те слепцы, прозрев, ее узреют.

Ну, а пока что в сердце только страх,
Что все так и останется поныне...
И вновь печатью застывает на губах
Свобода с горьким привкусом полыни...