Глава 21. Теодицея

Несет свои воды Евфрат -
неисчерпаем как время!
И пусть точатся берега
неутомимой волной,
пусть неотвратимость утрат
докажет мудрец теоремой,
уподобляясь богам, -
на смену грядет мир иной!

Пусть сушит течение зной,
склоняя плечо балансира,
но в сущности новой найдет
исходный баланс инструмент,
когда разразится весной
гроза над пустующим миром,
и реки течением вод
восполнит закон перемен.

И новое солнце взойдет,
алкающий мир согревая,
и улицы всех городов
наполнит опять суета.
Искать будет шустрый народ
свою долю у каравая,
и в результате трудов
все встанет опять на места.

Читатель, желая войти
со мною в Ниппур, гляди в оба! -
не дай бог, ступить невпопад
на кошку, свинью или пса.
Тут живность - везде на пути,
помоями кормит утробу.
Укусят тебя, виноват
в последствиях будешь ты сам.

На улочках тесно, - едва
протиснешься между рядами
торговых палаток, - в глазах
от изобилья рябит.
Торговцы бросаются к вам
с вином, овощами, плодами.
С утра и до ночи базар
неутомимо галдит.

Не встретив друзей и родни
на улицах полных отбросов,
присядь ненадолго у врат
Ниппура. Там, сытый на вид,
ведет со страдальцем одним
беседу какой-то философ.
Ба! - это же наш Нур-Адад
в компании с нищим стоит.

Одет он в роскошный наряд -
такой, что иным и не снится,
а нищий проказой покрыт
и скрючен, и наг, и беззуб.
И сильно расходится взгляд
у них на предмет теодицей.
Послушаем, что говорит
страдалец, пуская слезу:

«Постой, мудрый муж, погоди!
Послушай того, кто страдает
с тех пор как явился на свет
невинным младенцем. Тебе
подобного нет, господин,
ученого, - буду всегда я
тебя прославлять за совет:
как выжить среди этих бед?

Всевышний не дал мне родню;
судьбою отец был похищен;
в Страну Без Возврата ушла
еще во младенчестве мать.
Я с детства попал в западню,
где не было крыши и пищи,
и не было в ней ни угла,
где боги дают благодать».

«Конечно, почтенный мой друг,
что ты мне поведал – печально.
И мать, и отец, и родня,
увы, покидают всех нас.
Но сила рассудка и рук
богами дана изначально,
так что и богач, и бедняк
имеют сил равный запас.

Различие - в том лишь, к чему
направлены силы и соки.
Свобода великая нам
дана сделать выбор такой.
Тому, кто сподобил уму
глупца свой рассудок высокий,
а в руки берет только хлам,
найти благодать нелегко».

«Муж мудрый! пусть речи твоей
сердечной поток не иссякнет, -
как воды морские, всегда
да будет обильна она!
Свой взор обрати на людей –
и глупых, и умных, и всяких:
полна чаша жизни труда,
но в ней благодать не видна.

Нас жаждою мучит нужда,
и руки сковала усталость,
и сил не осталось искать
свой хлеб и сикеры глоток.
Я верил, надеялся, ждал,
но мне ничего не досталось;
затмила мой облик тоска,
болезнями я изнемог».

«Бессмысленно верить и ждать,
судьбу свою вверив кому-то.
В тебе божий дар полагал
создатель и роду людей
в рассудке воздал благодать.
Но ты, как безумец, запутал
свой разум, - так чем же богам
воздать по молитве твоей?

Наверное, вел ты себя
рассеянно и неразумно;
трудился всю жизнь наобум,
шагал, как слепой, наугад -
куда поведут - и скорбя
теперь проливаешь слезу мне.
Но ты, кроме шишек на лбу,
других и не стоишь наград».

«Склоняюсь, мой друг, пред тобой
и слушаю мудрое слово.
Как будто стрела, острием
оно прямо в душу разит,
и боль эту терпит любой
внимающий черноголовый.
Скажи, отчего под бельем
не знает о ней паразит?

И дикий онагр, и осел,
не мудрствуя, кормят утробу,
и плоть пожирающий лев
не ведал во веки веков
о том, что довольство во всем
дано лишь разумным до гроба, -
что умный имеет свой хлев,
а бедность - удел дураков».

«Мой брат, ты стоишь на земле,
а промысел божий – далече!
Взгляни на онагра, в хлебах
сраженного быстрой стрелой,
на ловчую яму, где лев
до смерти себя покалечил:
у всех есть своя боль, и страх -
нисколько не меньше, чем твой.

Роскошный костюм на плечах
уродству красы не добавит.
Богатством не купишь никак
снадобий от немощных сил.
Ничтожна вся власть богача,
когда царь его обезглавит;
богаче - последний бедняк,
пока головы не сносил».

«Твой разум подобен тому,
как дует в лицо вольный ветер!
Слова твои мудрость несут
на крыльях прозрачных острот.
Но в толк не возьму, почему
ничтожность за мной ходит с плетью,
дурак – впереди, сбоку – плут,
а сверху - богатый урод?

Как бога мне в том оправдать,
что знают дорогу успеха
лишь те, кто не ищет богов,
вкушая земные плоды?
Позволено им благодать
насильно взимать без помехи
у тех, кому боль батогов -
единственный дар за труды».

«Дороги успеха, мой брат,
подобны светилам несметным;
их свет недоступен для тех,
кого луч дневной ослепил.
Я бога оправдывать рад
за то, что тщеславия свет нам
не заслоняет успех
открытия прочих светил.

Бог – это когда человек
в душе говорит сам с собою,
готовый к духовной борьбе
с несовершенством своим.
Вот с этим прими мой ответ:
судиться бессмысленно с богом;
один приговор есть – себе,
и нет приговора другим!»

«Себе приговоры пусть знать
выносит, а голым и босым -
отнюдь не тщеславие! - глад
глаза застилает. Друг мой,
вольготно вам звезды считать,
а нам - разглядеть бы отбросы
да путь отыскать до угла,
где голод смыкается с тьмой.

Какой может быть кругозор,
когда есть лишь мусора груда?
Какую я жертву воздам
из этих отбросов богам?
Ей богу! однажды, как вор,
пойду и открою запруду:
пусть вместе смешает вода
богатство и бедность - как хлам!»

«Богатством является ум,
и речь твоя - чистое злато!
Нелепо с такой головой
не ведать, что в темном углу
скрывает твой бедный костюм
богатство под ветхой заплатой, -
что план разрушительный твой
самоубийственно глуп!

Всемирный потоп никогда
порядок вещей не нарушит.
Богатство и бедность ведут
борьбу в недрах нашей души.
Друг мой, не утопит вода
противоречивые души
вовек, ибо выплывет плут
и душу продаст за гроши».

«Премудро уста говорят,
но странные слышу слова я!
Выходит, в лохмотьях бедняк
скрывает богатство ума,
тогда как богатый наряд
убогость ума прикрывает.
Зачем все устроено так?
К чему эта вся кутерьма? -

Великий умом – бестолков,
когда он не выше вас носом,
и доброго малого всяк,
кто может, унизить горазд.
Злодеев из высших кругов
на царство земное возносят,
но если ты - добрый босяк,
то бог лишь за это воздаст».

«Как стелется в поле туман,
дороги скрывая из вида,
так в разум к тебе заползла
корысть, друг почтенный, а в ней
тщеславие нянчит обман,
и зависть лелеет обиды.
Нет в мире источника зла
такой колыбели главней!

Пока есть в Евфрате вода,
и мир бесконечный нас обнял,
пока от предутренних рос
исходит божественный свет,
откуда мы, кто, и куда
идем, и на что мы способны? -
вот мужа достойный вопрос,
и вся его жизнь – есть ответ».

Последнее слово сказав,
утешил делами герой наш
страдальца, отдав свой хитон
и дюжину мелких монет.
Читатель, да будет слеза,
которую здесь ты уронишь,
дороже алмаза потом
тебе через тысячи лет! -

В твоей бескорыстной душе
иссякнет поток умиленья
от мудрых речей и щедрот,
которые лил Нур-Адад,
и ляжет душа на клише
корыстного недоуменья:
когда бескорыстный народ
во веки веков был богат?

Признаться по чести, друзья,
и автора мысли гнетут:
как вышло, что юный герой
свой разум вознес до небес?
Наверное, в рассказе я
своем заблудился, и тут,
как водится в жизни порой,
не обошлось без чудес.