Гордая царица и поэт

(древняя китайская легенда)

Ветер гулял по листве молочая,
Время листал по просторам Китая.
Древние годы дышали Весною,
Путник шел с песней цветущей тропою.
Был этот путник мудрейшим поэтом
Пел, путешествуя в мире, сонеты.
Долго ходил по долинам Китая,
Случай завел его в царство Мун Дао.
Владыкой там правила Скорбная Мун:
Самой жестокой слыла среди Лун.
Ужас и боль проносились по царству,
Жалкий народец томился в мытарстве.
Однажды царица гуляла по саду,
Скорбная Мун пребывала в досаде.
Вдруг ее слух разбудили сонеты,
Где-то поблизости спеты поэтом.
Сердце разбилось у злой госпожи
Душу девицы на свет обнажив.
«Кто этот юноша?!
Кто он такой?!
Как он посмел развалить Наш покой?!
Быстро доставьте сюда наглеца!
Кожу содрать прикажу с подлеца!»
Кинулись воины рыскать по саду,
Тайно надеясь на щедрость награды.
Вмиг обратясь, его стража схватила,
Копьями-палками парня избила.
В рваных одеждах, с кровью на теле
Пред очи предстал он Великой Мегеры.
«Кто ты, несчастный?
Откуда ты родом?
Песни твои по душе Нам, как медом».
Вытер страдалец колючие слезы,
Губы в крови, словно алые розы:
«О луноликая, царственный свет!
Я – путешественник. Бедный поэт.
Странствую по миру, песни пою,
Жизнь прославляю в любовном раю».
Молвила вслед тем речам госпожа,
С царским величием, вслух, не спеша:
«Я – госпожа, я царица-цариц,
Тысячи-тысяч мне падают ниц…
Выпала честь для тебя, нищий кун,
Исполнить сонет для Дворца Скорбных Лун».
Вздрогнул поэт, обижая отказом:
«О, госпожа! Луноликая Мун!
Слуги твои мне порвали пять струн…».
Вспыхнула злобой и гневом царица:
«Я прикажу им с главою проститься!»
«Нет, госпожа! О, царица-цариц!
Есть здесь китара, в пределах границ?
Сделай рабам своим жесткий наказ, -
Доставят китару пусть мне сей же час».
Сказано – сделано: отдан приказ,
Вмиг был исполнен сей царский указ.
Взял наш поэт с вожделеньем китару,
Быстро настроил и начал в запале…

Гордою птицей
Молчат небеса,
Остановился ветер,
Лишь шелестят облака.
Из леса звери
Пришли.
Стоят.
А рядом люди…
В себя глядят.
В реке вся рыба
Наверх всплыла,
Ртом ловит звуки,
Поет струна…
Он рвал китару,
Стихи читал, -
Царица млела,
Народ стонал.
Он трогал струны,
Тихонько пел.
Она вся бела,
Бледна как мел.
Вспотели руки,
В грудях – Весна,
Пошла накатом
С волной волна.
Вдруг щеки вспыхнули,
В единый миг,
Глаза навыкате:
Раздался крик…
Крик облегченья
Потряс сей свет, -
Народ возрадовался
Ей в ответ.
Когда затих огонь,
Пожар души,
Царица молвила,
Поев суши:
«Ты славный муж, поэт,
Сорвал мне спесь.
Не каждому дана, по жизни,
Такая честь.
Весь мир стихами покорил,
В себя царицу Мун влюбил.
Хочу, чтоб стал навеки другом
И назван, впредь, моим супругом.
Я буду вся в твоем расположении,
А тысячи рабов – в твоем распоряжении.
500 наложниц,
Золотой дворец,
И полный бриллиантов
Нефритовый ларец.
Ты будешь царствовать
За нас, за двух,
А голос твой –
Ласкать мой слух».
Поэт задумался,
Будто не рад,
Поправил простенький, свой порванный наряд.
И молвил ей в ответ: «Я рад,
Прекрасная царица,
Что ценишь труд мой.
Эти лица, -
Свидетели мои:
В неволе я, -
Как в клетке птица,
Не радует меня не виноград, и не суфра…
Пусть даже эта клетка золота.
Так отпусти поэта с миром. Да?
И не держи на горемыку зла.
Я скарб свой жалкий торопливо соберу
И тотчас в путь, с рассветом, ухожу».
Продумала царица до зари
И сделала рукой, мол: уходи.
Закинул он китару чрез плечо
И попрощался с китаянкой горячо.
Она смотрела вслед ему тоскливо,
Кусала ноготь длинный молчаливо.
Потом порывисто вскочила,
Схватила лук,
Стянула тетиву,
И что есть силы,
Пустила в высоту,
Где жизнь уходит в пустоту,
Отмщения стрелу
Поэту в спину.
За то, что не остался ей в угоду,
А роскоши – он предпочел свободу.
Но отскочила от него стрела, с ударом,
Преградой оказалась ей та самая китара.
Та, что была подарена царицей,
Хозяйкою китайских трех провинций.
Услышав за спиною шум,
Поэт, издалека ей поклонился,
Улыбкой лучезарной обнажился,
Окинул взглядом,
Все, что впереди,
Махнул рукою,
…И исчез в пыли…