Архив

Этот файл - мой "первый блин - комом"!
Ну, может, и не совсем так... Всё же, были хорошие отзывы. Спасибо.
Добрый человек - Алексей Барнев - посоветовал: извлечь отсюда стихи и выставить по одному, как принято. А подборку - сохранить, в качестве архива. Спасибо, Алексей! Я так и сделал.
Довожу до сведения: бльшая часть стихов из подборки, есть на отдельных файлах.


*  *  *
Лихая, Злодейская, Зверево –
жестокая музыка слов!
Не очень-то пращуры верили
в незыблемость добрых основ.
Благая библейская заповедь:
«Возрадуйся и возлюби!»
Но солнце не всходит на западе
для татя в бескрайней степи.
И степь не возропщет безлюдная,
увы, кто силен, тот и прав;
и кара, фатальная, лютая,
не взыщет отмщенья за прах...
А может быть, все-таки верили
в жестокую магию слов?
Лихая, Злодейская, Зверево –
должны «заговаривать» зло!
Наивно, а все-таки верили:
за каждый поступок лихой –
людьми, небесами ли, зверем ли –
злодею воздается с лихвой.

      *   *    *
Тишина, только скрип уключины,
сверху хмурятся небеса.
Я стою у речной излучины,
где встречается с Доном Аксай.
Товарняк отстучит колесами.
Одинокая вскрикнет птица.
Ветер стылый, предвестник осени,
и мне некуда торопиться...
Поброжу по речному берегу
вдоль волны от стальной баржи...
Все мы в детстве когда-то верили:
как река — бесконечна жизнь.
Почему-то совсем нет грусти.
Неизбежность — это не горе.
Я стою у речного устья.
Скоро мне растворяться в море...

        *   *   *
Просто – не значит прочно,
прямо – не значит правдиво.
Жизнь за спиной уходила
тихой водой проточной.
Где-то – бурливым всплеском,
чаще – лениво, сонно;
ни широты, ни блеска,
ни глубины затона.
Так – не река, а речка.
И не фрегат, а плотик.
Но – расставанье с плотью…
Ох, ты не ной, сердечко!
Может, ещё пристану,
может быть, что-то будет.
Кроме тоски-обмана,
кроме унылых будней…

       *   *   *
Когда тебя совсем не станет,
что здесь изменится, скажи?
Всё так же будут хищной стаей
над домом верещать стрижи.

А может быть, снежинки падать
в неверном свете фонаря.
И таять. Так же точно память
истает. И опять заря

многажды сменится закатом.
В калейдоскопе зим и лет
истоптан будет безвозвратно
у дома этого твой след…

Всё будет то же, что и прежде.
И кто-то так же будет вновь
рядиться в хлипкие одежды –
Надежду, Веру и Любовь…


МОЯ НЕЖДАННАЯ

Моя нежданная, хорошая,
звезда вечерняя, манящая...
Я не ревную тебя к прошлому,
зато ревную к настоящему.
Беру в свидетели луну,
как мне с тобою сладко было,
Как мое сердце зыбко билось
у счастья краткого в плену.
Моя хорошая, нежданная.
мой лучик солнца на закате.
На боль иль радость Богом данная…
И вы меня не упрекайте,
что я порой теряю голову,
(Ах, было б только, что терять?!)
Не долюбил я, видно, смолоду,
теперь пытаюсь наверстать...
Моя нежданная, хорошая,
звезда вечерняя, манящая...
У нас обоих было прошлое
и, может, будет настоящее...

         *   *   *
Осень красками тёплой палитры
тщится скрасить с теплом расставание.
Но гусей отлетающих лиры
отравляют тоской расстояния.

Улетайте ж вы в дальние страны!
Вам и так предостаточно воздано…
Но заката щемящая рана
новой грустью под ранними звёздами
расплескалась
от края до края…
Это – к ветру, мой друг, и не более.
А, что краски угаснут, сгорая, –
лишний повод твоей меланхолии…

  *   *   *
Осенней порой – лишь печалюсь.
Что делать,
все ходим под Богом.
И только средь буйства цветенья
накроет волною тоска…
Но, разве я жил пустоцветом?!

       *    *    *
А может быть, вернее помолчать,
наедине всё выверить и взвесить,
дав устояться мутноватой взвеси,
а не кричать и спорить сгоряча?..
А может быть, надёжней не спеша
во всё спокойно вдуматься и вникнуть:
а есть она – та самая – душа?
И как её по имени окликнуть?!

ЗАПРЕТНОЙ РАДОСТИ ГЛОТОК
               
На берегу седого Дона
я сторожил твой чуткий сон,
и в плитах серого бетона
шептали что-то всплески волн.
Катила медленные воды
большая русская река,
и про далекие века
мне рассказать пытались волны.
Воскресный день, кончалось лето,
ты, утомленная, дремала,
реки дорога непрямая
сверкала в мире, полном света.
И так уже когда-то было
не раз во тьме веков кромешных:
река, любовь и двое грешных...
И солнце также им светило,
и точно так шептали волны,
что мир изменчив, все проходит
и жизнь безжалостно уходит,
как эти медленные воды...
Но ты доверчиво дремала,
а я сидел у твоих ног.
Как это много и как мало –
запретной радости глоток.

Мухина балка

Уже фазан кричит в кустарнике,
и зелень скрыла гарь и прель.
Цветов блестящие янтаринки
нам стелет под ноги апрель.

Теплом живое всё разбужено
вновь по законам естества.
И на ветвях корявых кружево
сплетает клейкая листва.

Звенит, ликует балка Мухина,
слагая новой жизни гимн.
И что фантазии Менухина –
пред вечным гением живым!..



Особенности национальной рыбалки
Расплодилось у нас рыбаков,
поопутали озеро лесой,
а на каждой синеет железо –
по десятку и больше крючков.
А наживка на них какова?!
За такое не жалко и жизни!
Что там мелочь: ерши да плотва,
вон, какие сомяры повисли!
На крючке, но все та еще спесь:
«Мне ль не жрать с моим весом и пастью?!»
И фасонит, опутанный весь
этой адски задуманной снастью.
Не понять, кто рыбак, кто улов?
Снасть подобна заклятому кругу.
Главный стимул, наверное, клёв,
и – что все на крючке друг у друга...

* * *
Не боги горшки обжигают...
Нет, боги — в обличье людском,
бессмертную душу вживляют
в безжизненный глиняный ком...
Не боги… Но только откуда
Души вдохновенный полет?!
Не боги... Но вот оно — чудо:
и сказка из камня поет!
Не боги, конечно, но руки
у них — продолженье души,
Пройдя сквозь столетья и муки,
стоят Тадж-Махал и Кижи...
И быть бы безвестным Хеопсу
без этих, забытых уж, рук.
Веками мелодия льется,
и чище становится звук...

* * *
Пишу стихи — их некому прочесть,
рассказ — на полуфразе не окончен...
Жую — чтоб жить, живу — чтоб есть.
Мой путь — тропа среди болотных кочек.
Споткнешься — и бултых в бездонный мрак,
качнешься — и в лицо зловонной жижей.
Обидно все же, вроде б не дурак,
но почему свой светлый путь не вижу?
И все же не возьмете ни черта,
я не намерен хищникам сдаваться!
Нет! Это не конечная черта...
И пусть не будет славы и оваций,
пускай стихи мне некому прочесть —
я не сказал еще последней фразы.
Я был и буду. Я пока что здесь...
Хоть жизнь порой паскудная, зараза.

* * *
Как надоело врать и врать
налево и направо.
Лжи нескончаемой моря
и островочки правды.
Что «правда, не всегда умна»,
а «ложь во благо», вроде,
и во спасение она —
твердят всегда в народе.
А правда — «каждому своя».
И что такое, правда?
Ведь знаешь, ты и знаю я —
всегда у силы право.
Так было, есть и будет так.
Земная аксиома.
А правду ищет лишь дурак,
не все у него дома.

Ушли бесследно в тьму веков,
кто жили по Адату.
И только горстки «чудаков»
мы отмечаем даты...
...Не претендую я в их ряд
(в коленках слишком слабый),
не до того, как говорят –
себе не врать хотя бы...



* * *
Черная и скользкая, как зависть,
что живет порой в душе у нас,
там, в лесной чащобе, зреет завязь
ягоды вороний глаз.

Видно, в мире зло неустранимо.
Да и в чем критерий доброты?
Ведь она тревожна и ранима,
как ранимы дети и цветы...

Ни добра, ни зла не знает время...
На предзимье, в самый гиблый час,
в землю каждый год бросает семя
ягода вороний глаз.

* * *
Иметь бы крылья, но куда
мне на крылах своих податься?
С какой бедой еще бодаться
мне в этой жизни, господа?..

Мое парение – мой стих.
Но видно, был плохим пилотом,
и упоения полетом,
и высоты я не достиг.

Оставил там, на полпути,
двух горлинок – мои кровинки,
растут, как во поле травинки.
Мне путь к их сердцу не найти.

И женщины, их тоже две,
что на беду свою меня любили…
Порой гадаю: а они-то были
в моей такой пустой судьбе?

Иметь бы крылья, но куда,
мне от себя куда податься?
С самим собой устал бодаться
я в этой жизни, господа...

* * *
Уже весна меня не греет,
и цвет садов уносит ветер.
Наверно, просто я старею,
как все, живущее на свете.

Летят дожди на землю косо,
сверкает молния резная.
Я выхожу из-под наркоза,
а без него как жить, не знаю.

Сад лепестками запорошен,
их топчут грязными ногами.
И с каждый днем все дальше в прошлое
уходит все, что было с нами.

* * *
Нет посуды битой,
синяков и ссадин,
только лишь обиды
вырастали за день,

на душе копились
неприглядным сором...
Мы в словах скупились,
избегая ссоры.

Что, какая сила
все же есть на свете:
ты ли как спросила,
я ли что ответил?..

Притупились грани,
прикоснулись губы...
Как мы крепко раним.
как мы больно любим...

«Да» и «Нет»

Не жди, что тебе скажут «да».
Наверно, так Евой завещано,
ответит уклончиво женщина
и будет загадкой всегда.

А если тебе скажут «нет»,
не стоит впадать в уныние,
что вот, мол, отвергнут отныне я.
Ты лишь улыбнись в ответ.

А если не в силах – уйди,
чтобы не выдать слабость,
увидеть, чтоб не смогла бы
зияющей раны в груди.

Не жди, пока скажут «да».
Не надо нелепых вопросов.
Твое – так бери без спросу,
а нет – уходи навсегда.

* * *
Я не слушал с тобой соловьев —
не поют они в зимнюю стужу.
Незабвенное счастье мое.
Где сейчас ты? Чью голову кружишь?
В час нелегкий, подставив плечо,
был тебе, как спасительный остров...
Ты любила меня горячо,
а ушла так внезапно и просто.
Как же дальше мне жить и как быть,
с кем мне песню соловушки слушать?..
Больше я не смогу полюбить,
ты с собой унесла мою душу.
Ты не пой мне, не пой, соловей!
И не рви ты мне сердце на части.
Лучше новое гнездышко свей
там, где любят и веруют в счастье.