Гипербореи продолжение

   
     ГЕЯ И БОРЕЙ

На грудь окутанную паром,
припорошенную золой,
и сотрясаемой ударом
земного сердца, молодой
и огнетелой мамы-Геи,
опустимся и припадем
к соскам, которые вскормили
натуру нашу молоком.

Еще дышала Гея жаром,
кипели камни и моря,
но то под сердцем, а на шаре
была уж твердою кора.
Еще любви не знало время,
и Каин землю не пахал,
а бог Луны, тревожа семя,
уже писал свой мадригал.

Богиня сомой наслаждалась,
что лил с небес ей лунный Дух,
и вот, счастливая, дождалась
прихода ловких повитух:
Венеры с бородой, грудями,
а между ног…– про то молчим,
так как о том не знают сами
толкователи причин.
Второй был Марс, оружьем звонко
Мать вдохновлял на амазонку.

Сорокопудный плод посева
они умело извлекли,
из лона первой вышла Ева,
за ней закрылся пуп Земли.
Конечно, Сома был доволен,
что Он всея Ея Супруг
и нарушать по праву волен
Земли лирический досуг.

Между тем от Геи брата
Сома Еве подарил.
К той поре Он был женатый
на другой (богинь не счесть),
Сома – тяж и потому-то
всем оказывает честь.
Геи возраст детородный,
а сын на славу был титан,
гекатонхейром1 народным
он на счастье Гее дан.

1Сторукий

О чем в плену галлюцинаций
он мыслил яростно, бо нем
его язык, субординаций
не знал Борей и свой экстрим,
свой мык пятидесяти глоток
к Селене в небо направлял,
был к мачехе предельно кроток,
а вот родителю – пенял.

«О лунная, отцу поведай,
спроси сопатого быка,
где речь моя? Иль только Веды
раскроют тайну Бытия?
Кто виноват, что не похож я
на первозданную сестру?
Что даже вепрь из Запорожья
имеет голову одну.

Луна сопатому закрыла
на замок свой теремок,
и как базарная бранила
за то, что лик спасти не мог
Борею. Мол, не нужно спати
подряд, как с овцами баран,
расшатаны небесные кровати,
не то останешься без члена как Уран1.

Серпа струхнул брыластый Сома,
подумал: буду начеку
с супругой, очень уж весома
была угроза мужику.
Ротея бог Луны отставил,
забаву с селениками пресек,
их к жениху брюхатыми оправил, –
невестами Борея их нарек.

Борей пещеру обустроил
(в Медвежьей свил себе гнездо),
почистил, вымел от и до,
мать по-сыновьи успокоил:
мол, неча вместе жить кагалом,
я каждой закут отведу,
а зал для всех. Достань звезду
для освещения вокзала2.

1Муж Геи.Крон, его сын, по наущению
матери оскопил отца
2Первоначальное значение: место обще-
ственного увеселения

Очаг здесь в центре, дискотека,
вокруг кострища хоровод
затеет лунный мой народ,
писать научится на стенах –
так маму радовал урод.
Сыновни сладки сантименты,
утешить звездочкой сынка
решила тут же. Свысока
тряхнула Сому, алименты
с седого вырвала виска.

«С худой овцы хоть шерсти клок»,
руно повесив, так сказала
и на свиданье побежала,
что Ей назначил другой бог,
стройна, как будто не рожала.
Борей немой, но сотня глаз
богиню смерила сейчас.

«Земля ждала нашествия отцов».
(Блаватская поднимет нас на дыбу).
На Шикотане1 бабы ждут ловцов,
а присылают девок шкерить рыбу.
Так и Земле взамен приапов
невесток шлет лукавый Папа.
Полста огнив меж ног прислал он,
а жених с одним кресалом.

1Остров Курильской гряды

Кузин Борей, как муж, встречает,
на пятьдесят локтей сажает
и столько ж клонит Он голов
к устам селеновых «коров».
Несет под озаренный свод
и валуном приваливает вход.
Не подсмотреть, как мучился мужик,
несовместим его лингам с иони.
Простите дерзкий мой язык,
но фаллос мамонта не примет пони.

Гора ходила ходуном,
и ледники с нее сползали,
поток запружен валуном,
стучали Моисеевы скрижали,
еще пустые: наготу кузин
не запрещает видеть Господин.

От дрожи вод разгорячился Понт,
резвилась Гея в волнах Океана,
заколебалось дно и вот –
оргазм настиг первейшего титана.
Но Гея вырвалась, бушует
на брачных ложах Ее сын
неистово, и сердце чует,
что недалеко до беды,
по огнивам кресалом ударяет,
как трут разжечь, решительно не знает.

В уральскую пещеру прибежала
и дикий ужас увидала:
Борей разверз ложесна дев,
и входит языками в лона,
дразня шершавыми. Как лев
ревет и стонет. О, Горгона!
Первопотенция земная,
Богиня, Мать сыра Земля,
от горя, гнева разевает
огромный рот, Отца кляня,
и возбужденное глотает
кресало, полное огня.

Что ждать Богине от урода,
в урочный час какие всходы
взойдут от двух богатырей?
Прошло не так уж мало дней,
и снова Марс с Венерой мнут
Земли божественный живот,
виски хладеющие трут
и промокают на лбу пот.

Три тысячи океанид
слились из двух любовных соков,
и столько же мужей-притоков.
Иное выдал инвалид.
Борей родил святых бореев,
они полезли изо рта
свЯтой мученицы Геи.
Уж повитухам маета,
куда деваться, коль приплод
превращается в народ.

   СТОЯНИЕ НА ПЕЧОРЕ

МЕДВЕЖЬЯ ПЕЩЕРА

Средневалдайское время.
Молого-щекснинский век.
Межледниковье. На Землю
новый пришел человек.
30000 лет от наших дней.

«Раздора яблоко1» лежало
еще на свадебном столе,
про Аполлона не слыхало
едино племя на земле,
а грек разумный Гесиод
явил божественный народ.
Но мы его опередили,
Не за Бореем среди вод,
В горах Уральских поселили,
не даст соврать нам Геродот.
Не получил народ Борея
угли титана Прометея,
ему божественный огонь
вручила Мать, богиня Гея.

1Брошенное на стол перед Герой,
Афиной и Афродитой с надписью:
"прекраснейшей"

Он праздным был. Его Создатель
искусству брани не учил.
Плясать и петь. Копьеметатель
на славу он, охотник был.
На бубнах мастер рокотать,
держать резец, плести, вязать,
шить сапоги, дубить дубленку.
Ну, как нам этого не знать!
Мы проявили фотопленку
стратиграфическую1. Взять
хотя б скребло, лощило, ретушь, –
из камня все, не наша ветошь!
Он основательно сидел
в веке каменном у дел,
мечтая о котле атомном,
и приближал наш беспредел.

1Метод археологического исследования

Бывало лишь Борей воссядет
на трон базальтовый, тотчас
в пуху лебяжьем, при наряде
невесты-жены ярый пляс
начнут под ухи барабанов,
под рокот пальцев на тимпанах;
мелькают тени на стене,
и если б не было цыганок,
сравнить бы не с кем было мне.
Борей в охапку их хватает,
как роз букет, и поднимает
под темный, мрачный, душный свод.
Чуть испугав, он хоровод
с приданым Сомы начинает
и тем народ свой развлекает.

Вскрывать слои тысячелетий
методой я не овладел,
читал: о прошлом могут дети
рассказывать, но есть предел,
поэтому гадать оставлю
и речь немому предоставлю.
«Я гекатонхейр, я Сторукий,
герой культурный, Гибборим1,
в титаномахии2, о муки!
участвовал. Непобедим.

1Дикий и мощный (биб)
2Война между олимпийцами и титанами

Я Зевсу дядей довожусь,
хоть не люблю, но не сержусь,
что обскакал меня во власти,
своей награды я дождусь
в народной памяти, а страсти
богов и ревность… Не гожусь
в калашный ряд с суконным рылом.
Я бог земной, я бог бескрылый
и нем. Мне образ, штрих и символ
понятней. Сома, дай бог, силы
создать немую речь письма –
граффити, чтобы наносили
на стены рублено и точно:
здесь ель, пихта, а там – бизон –
горбатый бык и мамонт сочно
залиты охрой, с двух сторон
борейцы с копьями бегут,
в засаде тигра стерегут,
а он крадется, пасть ощерив…
Меж тем мужи тут глину мнут
лепить хозяина пещеры.
Он наш сосед, заснул в углу,
не причиняя беспокойства,
имеем прок другого свойства:
его мы чешем, шерсть берем,
и Топой ласково зовем.
Он наш сородич, он – тотем,
без ссоры принял нас в свой дом.

Я ветер северный и вам
досужи, мелки умиленья.
А где же бой, пещерный срам,
ну что за вздор рубить каменья?
Не лучше ль с неба разбросать
ножи и вилки, в руки дать
не кость копья, а карабины?
Еще века нам лука ждать,
горшка и колоса. Кручины
не вижу в том. Но исполать
тебе, грядущий мой потомок,
за пар, энергию потока,
за телевизор и кино,
за благородное вино.
Оно вам головы вскружило,
мы сому пьем уже давно.

Закон котла я отменил
(он принят был в других пещерах,
на Диком Западе), не мил
достаток на пенсионерах.
Когда беспомощны мы были,
они учили нас, кормили,
когда ж родитель слаб и стар,
его жестоко обделили,
присвоив общий инвентарь,
и от котла уж отделили.
Тебе, потомок мой, упрек.
Своих старейшин ты обрек
на смерть, на голод и болезни.
Тебя мы выше, ты исчезнешь,
московское оледененье1,
дай срок испить судьбы терпенье!

1Геологический период

Уклад хозяйственный – община,
а власть – Совет моих голов.
Дуальность мира неразумна:
все здесь, и боги и любовь.
Из камня мягкого мергеля
изваял Сому я и Гею,
в союзе страсти и любви
они дошли до апогея.
То был алтарь. «Благослови!» –
просили пары, пламенея,
перед зачатием горя,
и пили пену говоря:
«Придай нам силы, Мухомор,
помедли Солнце между гор,
продли нам ночь, сыра Земля,
роди нам дочь у алтаря».

Мы кремни кололи три тысячи лет,
пока не покрыли из бивня браслет
резьбою, как веточка ели, изящной,
пока получили резец настоящий.
Такие браслеты дарили лунаткам,
за что допускаемы были к «рогаткам»,
к натягу их бедер на рог между чресел,
серебреных бедер потомков небесных.
Борейское общество давит избыток
кресал – первобытная пытка из пыток.
У нас не хватает детенышей, самок,
по огниву бьет раз в неделю кресало.
Казалось, упадок, откуда прогресс
в обществе, где недостаток невест?
Пришлось учредить нам полицию нравов,
и силой пресечь только сильного право
на ласку полов, чтобы каждый мужик
к жаркому устью кресалом приник.
Все же безнравственный бабы народ:
кто к ней с подарком, тому и дает.
Охотнику некогда зубы сверлить
песца на колье, чтоб невесте дарить.
А мясо едят, что добытчик добыл –
еда зажигает желания пыл.

Мы женщин мехами укрыли, одели,
о них мы заботимся аж с колыбели,
и девочек холим, поим молоком,
которое доим у овцебыков.

БЕГСТВО ЖЕН

Так что учинили лунатые женки:
коней приручили и прочь, амазонки!
А я-то, бескрылый, округу оббегал,
нигде не нашел я пристанище девок.
Без женщин темно, не горят очаги,
изорваны шкуры, без дойки быки.
Сырая мамонтина в глотку не лезет,
иссякла вся сома, и сок у березы
никто не берет и не сушит коренья,
не лечит больных и не варит варенья.
Вернулись из дальних стоянок стрелки:
«Что делать-то будем одни, мужики?
От нас убежали раздельщицы туш,
ни жир не натоплен, не выщипан пух!»
Уныньем охвачены сотни сердец.
«Что делать, скажи нам, Сторукий Отец?»

Я так же спросил белокудрую Гею:
«Куда разбрелось мое семя по телу,
искать где строптивых, соматых  сестер?»
«Сигнал то для вас, вам пора на простор.
Доколь в подземелье смердящем ютиться?
Грудями моими пора насладиться.
Ледник отступил, и набухли соски,
я снова богов призываю с тоски.
Высокую Парму1 оставьте навек,
сплотите плоты, и течение рек
причалит вас там, где купаются жены,
где брызги и солнце, и берег зеленый.
Любовь нашу с Сомой отметил ты в камне,
достоин ты крыльев за добрую память!»
«И речи достоин ты, ветер крылатый!» –
добавил от щедрости Месяц рогатый.

1Гора на Урале