Прабабушка

Моя прабабушка Вильгельмина Николаевна дожила до 94 лет.

Я, конечно, называла её бабушкой – «прабабушка» звучало слишком громоздко и официально. Но я всегда гордилась тем, что у всех просто бабушки, а у меня!..

Я и сейчас горжусь, если честно. Тем, что моей родственницей был такой стойкий, энергичный человек. И тем, что она дожила, дождалась нашего с братом появления на свет, помогла нас вырастить, и почти до самой смерти была очень деятельным и активным человеком.

Она была ровесницей 20-го века. И всё, что выпало этому многострадальному веку, прочувствовала на себе. В революцию была юной девчонкой, только начавшей жить. Наверное, это было тяжело – и очень интересно. В юности всё интересно.

Каким ржавым колесом проехалась революция по Украине, можно посмотреть в учебниках истории.

Бабушка со своей большой семьёй жила в украинской деревеньке Адамовке, жила небогато, но и не бедствуя. За это «небедствие» семья поплатилась в тридцатых годах, когда их раскулачили и сослали в Сибирь. Не были они кулаками – была у них одна лошадь, без которой такой семье в деревне просто не обойтись, да пара свиней. Наемный труд, который отличал «кулаков», они не использовали. Но, видимо, позарился кто-то на имущество или позавидовал, вот и написал донос. Бабушкиного брата забрали, как врага народа, а семью запихнули в теплушки, в каких возят скот, разрешив взять с собой только то, что можно унести в руках, и отправили в Сибирь. Долгие недели в нечеловеческих условиях, с детьми. «Удобства» на улице: поезд остановился в чистом поле, мужчин и женщин вперемежку высадили из вагона, команда «оправляйсь» - и поехали дальше.
Привезли в Сибирь, под Томск. И отпустили на все четыре стороны.

Сибиряки – люди добрые, да и кто бы не помог людям в такой ситуации. Живые ведь... Ссыльным сдавали комнаты, углы, а у кого денег не было – пускали так. Делились вещами, едой, одеждой. Через некоторое время у бабушкиной семьи появился свой дом. Землянка. Моя мама ещё помнит эту землянку, а она родилась уже после войны.

Бабушкин брат тем временем тоже был в Сибири – шел по этапу. Этап должен был проходить через деревню Колпашево, где устроилась бабушкина семья. Семья собрала вещи, продукты, в надежде передать посылку брату, но этапа так и не увидели. Власти невнятно отмахнулись: мол, прошли уже, не ваше дело. Больше о брате бабушка ничего не слышала.

Много позже, уже в 50-х, подвалы здания колпашевского НКВД, стоящего на высоком берегу Оби, подмыло водой. И по реке поплыли трупы. Множество тел расстрелянных и сваленных в подвалы людей. Людей, виновных в том, что жили чуть лучше, чем окружающие. Виновных в неосторожно брошенном слове. Виновных в том, что у них оказались недоброжелатели или завистники. Или вовсе ни в чем не виновных, просто не повезло...
Где-то среди них был и бабушкин брат.

И всё же семья выжила, встала на ноги, пережила войну, воспитала и выучила детей. И, вероятно, судьба нашей семьи не так трагична, как могла бы быть. Ведь после раскулачивания по Украине прокатился голодомор, а потом ещё война, оккупация... Ведь семью врага народа могли и просто «пустить в расход».

Что это было? Плановое сокращение численности населения, «перегибы», обыкновенный садизм? Зверства дорвавшихся до власти «обездоленных» - или производственная необходимость? Неужели другого пути не было? Неужели необходимо было вот так, бесчеловечно, уничтожать живых людей?

Нет ответа...
И не будет.