Икэбана. 1-й сбор всяческих стихов 1979-пр. 1995г

И К Э Б А Н А .



КРАСНАЯ РОЗА.


Мы собрали с тобою букет
Изо  встреч, и разлук, и прощаний.
И – из тысячи разных бед,
Ожиданий и обещаний.
Из дорог, пролегающих врозь,
Из нечастых недель, что вместе…
Совместить даже в нем удалось
Нам с паденьями – взлет в поднебесье.
Пусть названья не подберешь
Икэбане безумной этой –
Ароматная терпкая дрожь
Навсегда будет доброй приметой!


                Х   Х   Х

Опять в общежитскую неують
Вернусь – и забуду тебя.
Забуду мгновенную ненависть
Во взоре прошедшего дня,
Волос твоих светлое зарево
Над сумрачной бездною глаз…
В сердца достучится ли заново
Размолвкой убитое в нас?

                Х   Х   Х
Сказочный мир радужных снов,
Словно корабль,  вдаль уплывает.
Зыбкий мираж – вера, любовь…
Надежд не оставив, он исчезает.
Нежную боль горестных слов
Вспомню, усмешкой утро встречая.
На мрачных руинах воздушных дворцов
Злобной колдуньей ликует отчаянье.

                Х  Х  Х

Случилось бы чудо:
Открылись бы двери,
И ты от порога: “Здравствуй!”
Но я атеист, в чудеса не верю.
Не потому ль – несчастен?

                Х  Х  Х

Две любви исступленно
Терзают друг друга,
Ранят, жалят и рвут,
Только смерть у влюбленных
Безнадежно моля.
Но разъять невозможно
Слепой бесконечности круга.
Две заклятых любви…
Две – твоя и моя.

                Х  Х  Х

Невыплаканность боли.
Невысказанность снов,
Неразделимость воли
И радостных оков,
Невыразимость муки,
Невнятность блеклых слов,
Немыслимость разлуки,
Неискренность даров,
Неутомимость жажды,
Непрочность всех основ…
Из этого однажды
Вдруг сложится любовь.

                Х  Х  Х 

Жребий брошен. Рубикон
Своенравный перейден.
Только сжечь мосты пока
Не решается рука.

                Х  Х  Х

…Душа – как книга
В обложке мягкой.
Прекрасно иго
Твоих объятий…

                Х  Х  Х 

Погас костер. Шипят, как змеи,
И гибнут угли под дождем.
Но мы пустынною аллеей
- Рука в руке – идем вдвоем.

                Х  Х  Х

Ветка сирени бледнеет в агонии.
Ты восхищаешься запахом… тлена?
С дальних веков по сей день неизменна
Женской натуры злая ирония:
Если не крови турнирных боев,
То – без смущения! – женщина требует
Смерти ни в чем не повинных цветов.
                Х  Х  Х

В мире страшнее
Не сыщешь увечья:
Безмозглое сердце
И мозг бессердечный.

                Х  Х  Х

Я любил тебя странно и больно,
Словно самоубийца – спасительный яд.
И, как  ядом, отравлен тобою,
Как когда-то цикуту Сократ,
Изменить новой смерти не волен,
Принимал свою чашу стократ
И стократ проклинал эту долю.
Каждой смертью в тебе был я счастлив и рад.
Но не стал в ней самим я собою,
И зеленый спасительный взгляд
Воскресить не умеет - стократ!

                Х  Х  Х

По городу слоняюсь псом бездомным.
А где-то в нем, в полночной тишине,
Ты погружаешься в уютное предсонье…
И оттого – бездомней мне вдвойне.

                Х  Х  Х

По ночам мне теперь не спится:
Жар и контур твой сохраня,
Иисусовой плащаницей
Жжет безжалостно простыня.
               
                С  О  Н .

Сон смежил веки юные, и вот –
Она уже в объятиях Морфея.
И я, конечно – старый идиот! -
От ревности мгновенно сатанею.
Как смеет этот дерзостный! Наглец!
Хоть трижды бог, да это мне до фени!
Вали отсюда быстро! Брысь, стервец! –
И вот уж перед ней я на колене
И с нежных губ остатки сна снимаю.
Но – ах, увы! – не только от нее
Морфей сокрылся в логово свое:
И вот, бессонницей страдая,
Стихи всенощно сочиняю,
Наказан за безумие свое.
                Х  Х  Х
Нам пророчила встреча рассвет,
только ночь, все развеяв гадания,
Мне заклятьем – безмолвное «нет!»
И прощанье с тобой – до
                свидания.
Равнодушно-уклончивый взгляд
Ляжет шрамом на зябкое сердце.
Мне в бездомные эти глаза
Никогда уже не поглядеться.
Раз не нынче – уже никогда
Не сведет нас завистливый фатум.
Злых бессонниц грядет череда
Сквозь предсмертные хрипы
израненной памяти…               
                Х  Х  Х

Какая мелочь – головы утрата,
Когда сгорают сердца клапана,
Когда душа, бессилием разъята,
Цикуты чашу выпила до дна!
Утрата головы? – какая мелочь!
Лишь мыслей о тебе – не день, не два! –
Струилась в ней ручьем язвящим щелочь..
На кой мне черт такая голова!
                Х  Х  Х

От встреч несостоявшихся не дети –
Рождаются  бездомные стихи…
Разносит по миру осенний стылый ветер
Мои незавершенные грехи…
                Х  Х  Х

Мой желанный, несбыточный друг! –
Я боюсь подойти к тебе – вдруг
Холод взгляда, как жидкий азот,
Обнаженную душу ожжет?
И погибнуть – ужели
Удел мой таков –
Не от пули Дантеса –
от холода слов?!
                Х  Х  Х

Привязанность… Странное слово!
Несоединимости бред:
В нем вместе и взлет, и оковы,
И горечь ненужных побед…
                Х  Х  Х

Если память терзает когтями жестокими,
Если ревность к прошедшему женщину жжет –
Боль умерит одно одиночество,
Лишь разлука  рассудок и чувство спасет!



Ж Е Л Т Ы Й   Т Ю Л Ь П А Н .

I.ЦИКЛ «ИЗ РАЗЛУК».

                В разлуках жить – призванье наше…
                А.Дольский.

               

Р А З Л У К А  (мини-поэма).

Разлука…
Три месяца – вечность!
                Дожить бы мне…
Меркнет
                медленно
                неба
                млечность.
Страшно
                и неожиданно.
Отчаянье…
                Стон,
                улетающий в плач.
Ты – самый жестокий
                на свете
                палач.
Гордости к черту маски!!! –
Целую дерзко и нежно.
                Жутко, как в сказке.
Сердце подстрелено рухнуло в пятки,
Грохочет оттуда чугунным стержнем.
Спокойна ты,
                голос играет в прятки:
« Что за глупости?» -
                почти равнодушно.
Завидую…
                Горло терзает удушье.
Мяукаю жалким котенком:
                «встретимся?»
«Встретимся» - дважды,
                мол, только не плачь.
Успокоила, как ребенка…
Ты – беспощаднейший в мире палач.
Уехала…
                Мир – пуст.
Скитается
                по миру
                нищенка-грусть.
Планета кругла,
                и нету углов,
из другого в один метаться чтоб.
Истекаю в бумагу потоками слов.
Тесно, будто забили в гроб.
… Сердце, полетав попугаем,
В грудную клетку вернулось вновь.
Терзаюсь незнаньем:
                что между нами?
Дружба? Привычка?... Любовь?
Дни – как невольники,
                в ржавые цепи
Закованные изощренно.
Живу? – без смысла и цели.
Теряю определенность
чувств и мыслей.
Тиранит тоска.
Что дальше? – не знаю.
                Пока
я – покойника апатичней
В одно только верится:
Встреча нас ждет впереди,
Радостью пенистой
Миг ее брызнет в глаза,
призрак разлуки растает вдали.
Чтоб уже никогда
                не вернуться
                назад.
И станешь мне
                мудрый
                и ласковый
                врач
Ты –
         самый беспомощный
                в мире
                палач.


С К В О З Ь   С Л Е З Ы .

На току глухарь токует.
А на крыше – кот котует.
Песьих свадеб суперстарты…
И в апреле я тоскую
По тебе, как будто в марте.
               
                Х  Х  Х

Как Рем и Ромул от волчицы,
Так мне бы от твоей груди
Не просто молока напиться –
Напиться Млечного Пути.
В почти языческом экстазе
Припасть к заждавшимся соскам…
За первородный грех наказан
Я вечной жаждой, как Адам.
Х  Х  Х

Только в снах, горячих и горячечных,
Дотянуться до тебя сейчас.
В снах, нездешней радостью охваченных,
И греховных, словно Первый Раз.
В этих снах, где ласки – до бездумия,
Где глаза зеленые твои
В отблесках бесстыдных полнолуния
Теплятся желаньями любви –
Мы сливаемся в тумане исступления,
С каждым мигом ближе, горячей…
А потом – в немом изнеможении
У меня заснешь ты на плече…

Х  Х  Х

Войдешь ты – земная, желанная…
Развеяв мою полусмерть,
Глазами зелеными, шалыми
Без слов повелишь – быть и сметь.
И в дерзкой, веселой покорности
Навстречу тебе – только шаг.
Унылую тень одинокости
В себе растворит полумрак
Уже не тюрьмы, но – обители…
И рухнут оковы одежд,
И в нетерпеливом соитии
Сплетутся бесстыдства надежд.
Неудержный стон наслаждения
Прольется сквозь нежный дурман,
И счастья слеза, как свеча искупления,
Растопит разлуки обман!

Т Е Л Е Ф О Н .

Бездушный молох, пожирающий
Далеких нежность голосов…
Слова и чувства искажаются
Железной волей проводов;
И фразы теплые и светлые,
Пройдя по ним тернистый путь,
Двурогой трубкой исковерканы,
Вдруг тьмой и холодом дохнут.
И веет далью отчуждения,
И, завершая разговор,
Звучит «целую» - как презрение
Или болезненный укор.
И за надежный круг спасательный –
За верное свое перо
Немедленно хватаясь, я…
Сажусь писать тебе письмо.



М Е Р Т В А Я   З О Н А .

Мертвая зона. Только сквозняк
Лижет остывшие бревна барака.
И ни могил, ни надгробий здесь нет.
Черная тень на стене – трафаретом.

Город пустынен. Фасады – как лица.
В темень уставились окон глазницы.
В гулкой тиши прорезается скрип
Чьей-то двери, не успевшей закрыться.

Замерло море. Мертвая зыбь.
Дрейф теплохода безжизненной глыбы.
В иллюминаторах – жуткий пейзаж:
Мертвы пассажиры. И экипаж.

Мертвая  зона. Холод и мрак
Царят на - безлюдной – планете Земля.
Задушено все парниковым эффектом.
Мертвая зона. Живого здесь – нет.

Мертвая зона. Запретная зона,
Где ни-че-го не осталось живого.
Ни зверя. Ни птицы. Ни гада. Ни звука.
…Мертвая зона – сердце в разлуке.

Т  Р  И  Л  Л  Е  Р.

Тоски зеленый аллигатор
Сквозь муть разлуки выплывает.
И – тянется когтистой лапой,
И – пасть зловонно разевает,
Грозя вставными челюстями…
Но тут – не будь уж дураком –
Ему я глотку заливаю…
Азербайджанским коньяком!

Х  Х  Х

Ты далеко – и словно жизнь застыла.
Ты далеко – и мне не превозмочь
Бессилия, в котором время скрыла
На месяц растянувшаяся ночь.

И все же – не напрасны эти муки:
Извечно нас, поэтов-бредняков,
Унылое узилище разлуки
Доводит до безумия стихов.




Ф А Н Т А З И Я .

Стихи – как по наитью –
Сквозь холод всех ночей.
И в сладостном соитьи
Бессмысленных речей
Вдруг вспыхивают искры
Зачатьями огней.
Тебе шепчу я рифмы –
Все ближе и теплей
Твои глаза… И мысли –
Лишь тени на стене…
И жарко пляшут искры
В прекраснейшем огне.

Х  Х  Х

Ах, не ревнуй меня, родная,
Ты к рифме шаловливой – только стих
меня – в который раз уже – спасает
от шалостей и от грехов иных…

Х  Х  Х

И опять черномыслие – дыбом,
Как в загривье у волка – шерсть.
Вновь тоска воздвигается дыбой.
Одинокость – как пыточный крест.

Но исусовость мне не по праву,
Не по нраву веселому мне.
И тоску, как шакала в канаве,
Утоплю я в янтарном вине.

Растворится пускай без остатка
И войдет в полупьяную кровь –
Сквозь горнило меня и осадки
Той тоски не коснутся стихов!


В С Т Р Е Ч А .

                I.
Бесталанная муза ласкала изгоя…
Но он не жалеет утраты, поверь –
Когда за заветной, забытою дверью
Его ожидает блаженство иное:
Там – счастье и радости встречи с тобою
И – женщины нежность земной.


                П.
Как сладостно, пройдя тернистый путь,
Где зной испепеляет и слезинку,
Лесную прелесть заново вдохнуть,
Протаптывать забытые тропинки…

                Ш.

Из уст в уста – не сплетни, а сплетенье
Дыханий двух в единый долгий вздох.
И. зыбко задрожав, растают тени
Обид, непониманий и тревог.

Из уст в уста – не новости, не речи:
В молчаньи, что любых прозрачней слов –
И страсть, и нежность долго жданной встречи,
И шелест тающих снегов.

Из уст в уста – так смело и смятенно! –
Назло судьбе и бедам, миру, злу –
Огнем, пробравшимся из плена –
Живой и долгий поцелуй.



ТЕМНО – ФИОЛЕТОВЫЙ НАРЦИСС

С  Е  Р  Ф  И  Н  Г

Жизнь – это серфинг
На крутых волнах:
Опоры не ищи,
Забудь свой страх –
К доске приделай парус –
И вперед! –
Во мглу и шторм,
Куда тебя зовет
Мечта и дерзость юности твоей.
Пусть злится гром,
И буря все сильней –
Лети вперед без грез и опасений!
Знай: в скорости – победа.
…и спасенье.


Х  Х  Х

К черту грустные стихи! –
Молод я, и бодр, и весел:
Сам себе простил грехи
И воспрял для новых песен.

Эх, и спел бы! – только вот
Опасением смущен я:
Вдруг да кто не так поймет
и… бросит яблоком моченым?

РОССИЙСКИМ ПИСАТЕЛЯМ.

Из «Шинели» все вышли…
Но за что же всевышний
Поголовно загнал
Кого не в ГУЛАГ –
Того в «Капитал»?

Х  Х  Х

Тесны размеры, плоски рифмы,
Метафор бледность бьет в глаза,
Как пьяный мерин, скачут ритмы
И аллегорий новизна
Подвяла… века два назад…
Одной лишь верой и надеждой
Держусь, живу я и дышу:
Почтят потомки словом нежным
За то, что я … не напишу!

Х  Х  Х

Шаловливая муза не знает приличий:
Ей, проказнице, день или ночь –
Совершенно, шальной, безразлично.
Знает – выставить будет невмочь
Мне незваную юную гостью,
Бьется крыльями в запертых глаз
Индевелые, сонные окна…
Подожди… я открою…  сей-час!

З А С  Т  О  Л  Ь  Е .
(себе, любимому, на 30-летний юбилей)
                Я хочу собрать всех друзей
                За одним столом и увидеть,
                Как свят наш круг…
                А.Макаревич

Гуляка Есенин, бродяга Вийон,
Бретер Бержерак и задира Высоцкий,
И Лермонтов мрачный, и светлый Бальмонт,
Скиталец Шекспир и гигант Маяковский,
И барды любви – Макаревич и Дольский! –
Компания славная верных друзей,
От боли, судьбы,  от тоски и невзгоды
Спасавших не раз – вас на свой юбилей
Хотел бы собрать за столом я сегодня.
Устроим, друзья, с ног сшибающий пир! –
Помянем мою отлетевшую юность.
Шампанским беседу свою оживим –
Хочу, чтоб она до утра затянулась.
На нашем застолье не будет стихов:
Не мальчики и уж совсем не святоши,
Хлебнули мы вдосталь и грез, и тревог –
И общие темы найти нам несложно!

Х  Х  Х 
Кто не был рожден –
Никогда не умрет.
Кто жизни лишен –
Смерти не обретет.
Рожденный безумным –
С ума не сойдет.
Кто жизнь благочинно
Сумел промолчать –
О жизни пустынной
Не станет кричать…

Х  Х  Х
Книг
Многотомных
Крик
Многотонный.
Страшные
Пытки
Зряшных
Попыток.
Бренного
Слова
Тленное
Соло.
Смертная
Мысль.
Тщетная
Жизнь…

Х  Х  Х

Ночами нападает стих –
Сопротивленье бесполезно!
С кровати вскакиваю вмиг
В припадке радостной болезни.

Нахлынет мощно стихопад,
Смывая хмурых снов остатки.
Ручьями рифмы зазвенят,
Сливаясь в клеточки тетрадки.

Пусть день заполонит сует
Чреда – в мятежном исступленьи
Смывает их непрочный след
Поток ночного вдохновенья.

Х  Х  Х

Вдохновенье… какое прекрасное слово!
Мы вдыхаем лишь воздух, печаль и грехи,
И, незримым движеньем развеяв оковы,
Выдыхаем – стихи!

П Р Е Д Ч У В С Т В И Е .
(себе же, любимому, на 31 день рождения)

Когда б решился нимб терновый
примерить с головы Христа –
Еще два года до Голгофы
Осталось бы. И до Креста.

Не выбирал я жребий этот,
«Да минет чаша» - не молил,
И злую ношу – жить поэтом –
Себе на плечи не взвалил.

И хоть мне тесен – видит Дьявол –
Нимб и терновый, и простой –
Предкрестие влачу устало…
И что же будет – под Горой?

Х  Х  Х 
Приснились мне мои стихи –
И сразу в ужасе проснулся:
«Печаль», «Отчаянье», «грехи»…
Бррр… словно в прорубь окунулся!
Ну, а вчера перечитал
Под вечер целиком весь  сборник –
И через час так сладко спал! –
Проспал обед и даже полдник.
Отсюда следует мораль,
Что ввергнет критиков в унынье:
Мои стихи – универсальны!
…Они – снотворное, они же – и будильник!


Х  Х  Х
О-сто-чертели стенанья и вопли,
Издает что «ерой» мой лирический,
Ши-за-нудный, больной, (м)ра(к)хитический…
И (с) чего распускает сопли
Этот тип эпокхалиптический?
Уж побеги юмора д(с)охнут
На с-ук-лоне апоплексичности,
Астеничности. арифмичности
И пато-ложной заумичности.
Нет, пора приструнить натика,
Пока он со всем не въелся в печенки! –
Не дай черт, доберутся критики –
Раздерут же, как волки зайчонка!
А ведь он, как-никак, мне Альтер Эго:
Что случись – исказнюсь же виною я.
Решено! – чтоб спасти его, б(л)едного,
Заптеваю я музыку новую;
Песни звонкие, развеселые
Завожу – и с сего же дня! 


Ч  Е  М  У  ?..

Эх, слепить бы веселых стишат
Сотни две, ну, а лучше – полтыщи!
Пусть стишата людей –
И врагов, и друзей –
Тормошат, и смешат,
Пусть в них каждый
Свой праздник
Отыщет!
Но – замерла рука растерянно,
Перо поникло тяжело…
И только мысль - о стенки черепа,
Как дура-муха о стекло.




И З   Ц И К Л А “З Е Р К А Л О “.

Х  Х  Х

Ц В Е Т А Е В О Й .

I.

«Нет!» - бледнеющей луне
Я хриплю – «Не надо мне               
Этой юдоли и боли.
Этой муки, этой доли,
И – ни счастья. и – ни горя,
С безысходьем жизни спора,
Ни раздумья – пытки моря;
Этой тысячи смертей,
Рая этого и ада,
Наказания наградой –
С каждой рифмою больней –
Мне – не надо
Ничего!» Весь мир – в раздоре,
Судьбы – маски, жизни – роли…
Не разгаданным паролем:
Тайна? Сумрак? Дар? Стилет? –
В сейфе? В склепе? – замурован
Том Цветаевой в столе.

П.
Черные скалы. Черный песок.
Черного горя черный глоток.
Черным туманом – черная ложь.
Черный гурман душу изгложет.
Дочерна бденьем спекшийся рот.
И – черной тенью – черт? Или – кот?
Черны плети чертовки – судьбы.
Черные клети тела-тюрьмы.
Светлое – только в черновиках.
В черную пропасть взглянула – без страха ль?
Черные мысли – чувства черней…
Черноубийство медленных дней…
Чернью возжженый – черный! – ладан.
Жизни ли, смерти? – черен обман…

С М Е Р Т Ь    П О Э Т А .
На углу – пивной ларек:
Сс-оры, д-раки, матерок
Да похабные смешки,
А на закусь – пирожки.
И с оберточных газет,
С-топкою лежавших там,
По глазам
Сквозь пьяный гам
Резануло имя мне:
«МАНДЕЛЬШТАМ».
И подумалось уныло,
Что всегда в России было:
В рифмы – кровь и боль поэтов –
Заворачивать котлеты…

П А С Т Е Р Н А К У .
Призравшись к знакам препинанья,
Литерадурные совранья
Тебя послушно распинали.
Точней, не раз… Что ж, на скрижалях
Истории сюжет не нов:
За то, в чем сами не дерзали.
Ослы всегда лягали львов.

А.ИВАНОВУ.
Пока на этом свете
Сан Саныч Иванов –
Советую поэтам
Стихи писать … без слов!

В Ы Д Е Р Ж К А .
Изданий выдержал поэт
Немало. Выдержал издатель.
Но как же это много лет
Выдерживает читатель?!

С О Б Р А Т Ь Я   П О   П Е Р У .
Один публикует рукописи.
Другой – рубликует пукописи!


Х  Х  Х
Заведен в этом мире искони
Злой обычай – других нет:
Не хорош поэт праведно-искренний,
А хорош – только мертвый поэт.

Гонорары достались правнукам.
Завещателям – нищеты груз:
Кошелька не набьешь праведно,
Вот и был он пожизненно пуст.

Но – насмешка судьбы циничная:
Буйной пляскою на гробах
Их потомки
                велеречивостью
Растревожили
                их
                прах.

Х  Х  Х
«Поэт всегда – невольник чести» -
Твердят нам с наших детских лет.
Но на простой вопрос ответьте:
Вийон циничный – не поэт?

Х  Х  Х
Гармонично и просто в стихи
Слово «смерть» залетело:
Видно, души поэтов, чисты и легки,
Не страшатся оставить тело;
Со смертью поэты часто «на ты»,
А с жизнью, увы, в разладе,
И вечно наивны земные мечты
При жизни дождаться награды.

Х  Х  Х
Тем стихи совершенней, чем они лаконичней.
но из этого вывод – ввергает в отчаянье:
Ничего нет прекрасней и гармоничней
Совершенства… молчания!


ИЗ ЦИКЛА “П А Р А Ф Р А З Ы ”.
               
                Поэтам не найти сейчас
                Ни слова нового, ни фразы.
                В одном спасение для нас –
                Постичь искусство перифраза.


Х   Х   Х
               
                Он вышней волею небес
                Рожден в оковах службы царской…
                А.С.Пушкин

Мое содержанье нашло свою форму
И в философском, и в плане житейском:
Стал мне отныне и сутью, и нормой
Серый, казенный мундир милицейский.

Был кругозор мой довольно приличен
И не подвластен посулам поблажки.
Ну, а теперь он, увы, ограничен…
Козырьком милицейской фуражки.

Х  Х  Х
               
                Самоцензура - самоубиенье.
                Дрожит перо, боится вдохновенье,
                Строка юлит, душа хрипит в петле –
                Одним поэтом меньше на земле.
                А.Бергер.

Рифмующий – каждый! –
С этим знаком:
Самоцензурой душу –
Как бритвой плоть.
Но тянет нас
Нецензурным стихом
Схаркнуть, как кровью –
Ппредсмертно хоть!
Л Е Т У Ч И Й    Г О Л Л А Н Д Е Ц  (Э С К И З ).

                Он появляется, как призрак,
                И исчезает в никуда –
                Лишь за кормою близко-близко
                За ним запенится вода.
                В.Дюнин.

Скитаньем проклятый, бессмертный –
Неуловимей всех теней,
Ты ускользаешь так бесследно
От глаз беспомощных людей!

От рифм беспомощных поэтов
Сквозь рифы лет, веков, морей
Уходишь ты, волны не вспенив
И не бросая якорей.

И парусов бессменных плеском
Не потревожишь ты портов –
Один закат окрасив блеском
Прозрачных призрачных бортов.

Пусть порт твоей приписки – Вечность,
Остановись хотя б на миг:
Дает усталый корпус течи,
И Время хлещет через них.

М О Й    З В Е Р Ь .
                Мой зверь – не лев, излюбленный толпою,
                Мне кажется, что он лишь крупный пес…
                К.Бальмонт. Мои звери.

Нет – я не тигр. и не пантера,
Не быстрый, меткий леопард,
Не кошка с гибким, страстным телом
И не стремительный гепард.

Не стал я волком (к сожаленью?),
Но (к счастью своему!) не стал
Безликим прихвостнем и тенью,
Смердящей кличкою «шакал».

И рад, что не был я – удавом,
И что гадюкою не слыл.
Пусть нет за мною львиной славы –
Но и бараном я не был.

И нет коварства крокодила
Во мне, ни хитрости лисы,
Нет и бесстыдства гамадрила…
Родня же мне по крови – псы.

Но не зверюги – волкодавы.
Что травят нищих и бродяг:
Я из породы добрых нравом
Простых доверчивых дворняг.
   
И если, будку охраняя,
Я для порядка чуть полаю
И даже зубы покажу –
Любой прохожий понимает,
Что первым  я не укушу

Х  Х  Х
                Уходит блеск живой из глаз.
                Движенья, речь – все помертвело.
                Но третья память есть у нас,
                И эта память – память тела.
                Е.Евтушенко.

Мертвеет осень за окном,
И желтый саван листьев павших
Накроет землю, а потом –
Бессмысленность обид вчерашних.

И память первая под ним
Уснет навеки – память мысли.
И мы посмертно ей простим
Фальшивое бездушье чисел.

Вторая память – память чувств –
Застынет в холоде разлуки…
Но – в нас двоих бессменна грусть,
Которой не забудут руки.

Пускай зима наворожит
Беспамятств лживое заклятье –
Но снова встреча оживит
Двуслитья тел святую клятву.

Ведь память губ, и память плеч,
И память обнаженной кожи
Сквозь лед и холод нам сберечь
Две первых памяти поможет.

Х  Х  Х

                Не погасит печали вино,
                Ни стихи, ни дурманы мелодий…
                А.Дольский

Не отыскать на дне бокала
Невзгод и горестей забвенья:
Когда душа души взалкала –
Не суждено ей утоленья.

Когда печали призрак бродит
И тень ее ложится накрест –
И рифмы нас не успокоят,
Бессильны дактиль и анапест.

Но все ж надежда в нас подспудно
Но верно зреет, словно бриз…
И – через грусть сонаты Лунной –
Ее дыханьем в небо взреет
Двадцать Первый каприс.

М Ы   И Д Е М .
                Мы идем сквозь револьверный лай….
                В.Маяковский

По дороге, выстланной
Намереньями благими,
Через громы выстрелов
Шагают в ночь глухие.
Грохот канонады их
С шага не сбивает,
И, хотя не радует,
Но и не пугает.
Стройными колоннами
С барабанным боем
Маршем многотонновым
Вслед – слепые строем.
Им огонь зловеще
Опаляет лица.
Только – зря трепещут
Отсветы в глазницах.
За слепыми – тысячи
В золоте молчания:
По дороге рыщут
Немые одичало.
Я ж гляжу и думаю
 Вслед когортам  многим:
«Что же с нами будет-то?
С немногими убогими…
…с хромыми да безногими?»

Х  Х  Х
                Дыр бул щир убещур…
                А.Крученых.

Все-таки был и в России пророк! –
Словами неясными в века начале
Он истину ясную первым изрек.
И горе на головы тех, что не вняли:
Вместо обещанных булок и щей –
Нищим и сирым – лишь дырки от бубликов;
Орде же щучьей всесильных рвачей –
Звания, кресла, квартиры и рублики.
(…юани, и баксы, иены и фунтики…).

М  И  Н  У  Т  Ы .

                И скучно, и грустно,
                И некому руку пожать
                В минуту душевной невзгоды…
                М.Лермонтов.

                И, встретившись лицом с прохожим,
                Ему бы в рожу наплевал,
                Когда б желания того же
                В его глазах не прочитал…
                А.Блок

                Бывали дни, когда опустишь руки,
                И нет ни слов, ни музыки, ни сил.
                В такие дни я был с собой в разлуке,
                И никого помочь мне не просил.
                А.Макаревич          
               

Бывают минуты – на сердце гроза.
В такие минуты не спрячешь глаза.
В такие минуты – на друга желчь.
В такие минуты – рукопись жечь.

В такие минуты святой – подлец.
В такие минуты чужой – отец.
В такие минуты любовь – тоска.
В такие минуты дуэль – легка.

В такие минуты приятен враг.
В такие минуты спускают флаг.
В такие минуты – любая чушь.
В такие минуты застолье – глушь.

В такие минуты юнец – старик.
В такие минуты простор – тупик.
В такие минуты и пламя – мрак.
В такие минуты мудрец – дурак.

В такие минуты не льется мысль.
В такие минуты уходит смысл.
В такие минуты бросают кость.
В такие минуты и дома – гость.


В такие минуты отравлен хлеб.
В такие минуты  и небо – склеп.
В такие минуты душа – как сейф.
В такие минуты надежда – блеф.

В такие минуты и правда – ложь.
В такие минуты – под ребра нож.
В такие минуты гримасой – лик.
В такие минуты молчанье – крик.

В такие минуты ни петь, ни сметь.
В такие минуты зачатье – смерть.
В такие минуты – не смежить век.
В такие минуты секунда – век.

Такие минуты венчают срок
Отпущенных небом и рифм, и строк.
В такие минуты всевластен рок.
В такие минуты – на мушку висок ......

Х  Х  Х
  О Д А    М  Е Б Е Л Я М .

                Ночью с нею – то ли дело? –
                Платье прочь – и к телу тело,      
                Есть ли время отдыхать?
                Сколько раз мы успевали,
                Отпылавши, вновь пылать,
                Сколько раз вконец ломали
                Нашу старую кровать?
                П.-Ж.Беранже.

                Многоуважаемый шкаф!..
                А.П.Чехов

Ты вдали – но что за дело? –
Ведь разлука не сумела
Образ твой затушевать,
И огонь нежадный страсти
Сквозь докучные напасти
Продолжает бушевать,
И – не сломана кровать.

Что болезни и невзгоды,
Если при любой погоде
Их поможет разогнать
Панацеею всесильной –
Пусть придется недоспать –
Кубок сей любви обильной –
Деревянная кровать!

Наша старая подружка
Нам еще не раз сослужит
Службу грешную, и ждать
Хоть недолго уж – скорее
Возвращайся, чтоб опять
Сразу вслед за скрипом двери
Заскрипела бы кровать!

А сломаем – горя мало,
Не такое уж бывало,
Трудно нас врасплох застать:
Одеяла есть, матрацы –
Их мы станем обновлять,
Да в углу еще в запасе
Ждет…железная кровать!


Х  Х  Х
                Здесь, на грешной Земле,
                Люди в муках рожают –
                Кто стихи, кто детей…
                С.Булгаков.


Смени лишь шариковую ручку
На быстролетное перо –
И звездных череда созвучий
Вмиг распахнет твое окно.

И рифмы четко и чеканно
Ложатся в белизну листа,
И в их кристально-чистых гранях
Сверкает вечная Мечта!

И стих рождается не в муках –
Нет! - в бликованье светлых слов.
И лик его явит ненужность
Былых пророков и основ!


И З ПОДЦИКЛА «К Р Ы ЛА Т И Н И З М Ы «.

Х  Х  Х
De mortius aut bene, aut nihil.

Немало я встречал людей –
Довольно близких и случайных,
И большинство, как ни печально,
Из них до траурных дверей
Со вздохом провожу … в молчанье.




Carpe diem.

Лови убегающий день –
Твой день, улетающий птицей,
Лови же, лови же, тупица!
Лови! – ускользающей тенью
Во мраке годов растворится
Любовь, и мечта, и надежда…
Лови же, лови же, невежда!

Mors omnea solvit.
1.
Смерть решает все вопросы? –
Как вы, римляне, наивны! –
И покойнику непросто
Здесь решить вопрос квартирный.
2.
Сей фразе доверяет
Лишь полный идиот:
Один она решает,
Но десять создает.
3.
Тут же к слову экспромтик,
Мил, и легок, и прост:
Коль mors omnea solvit,
Пейте, граждане, морс!

                Feci quod potui, faciant meliora potentes
Сизифов камень в бочку Данаид
Забив, я до краев ее наполнил,
И из нее Тантала напоил.
Свернул орлу-садисту шею
И расковал я Прометея,
И, Лету осушив, дал душам вспомнить…
И если что-то недоделал
Я, ограниченный судьбой –
Пусть завершит тот, кто сумеет –
И лучше! – начатое мной.

Dixi at animam levavi.

Чтоб передать души движенья,
Стихи потребны не всегда:
Два непотребных выраженья
Нам скажут больше иногда,
Чем все поэмы говорят.
Хвала ж тебе, великий и могучий,
И лаконичный, и певучий,
Родной российский славный… мат!

Tristis est anima mea.

«Печальна душа…» - лаконизм пронзает
Тоскою предсмертною толщу веков.
И краткая формула нас ожигает
Больней многотомья стихов.
Печальна душа… но не может и быть
На бренной планете иначе:
Печали душе никогда не избыть –
Ведь только бездушье не плачет.

Ave, Caezar! Morituri te salutant!
Здравствуй, Цезарь! Ты зверинец
Приготовил славный нам!
Но и мы тебе гостинец
Припасли: вот только львам
Головы поотрубаем –
Поприветствуем тебя
Мы кровавыми мечами:
«Здравствуй, Цезарь! И – прощай!»

Est modus in rebus.
Есть мера в вещах…
Кратко, четко и верно! –
С одним исключеньем:
В веках и веках
Глупость людская – безмерна.

In vino veritas!
Замрите, мудрецы, философы, мессии! –
Что вы века искали, то
Нашли мы в дремной мгле России
На дне бутылочки Бордо!


Quod licet Jovi – non licet bovi.
Что может Юпитер – негоже быку.
Но, право же, бык не в обиде:
Он может та... а...а ...ко…о…е, чего на веку
Себе не позволит Юпитер!


КАКТУС С БЕЛЫМ ЦВЕТКОМ

Х   Х   Х
Чудес не бывает –
Слоны не летают.
Как бабочки или стрекозы.
Чудес не бывает –
И не расцветают
Цветы на декабрьском морозе.
Чудес не бывает –
И рыба молчанья
Вовек своего не нарушит…
Дорога, что мрачной
Казалась в начале,
В конце не окажется лучше.


Х   Х   Х
Эх, набраться бы сил да плюнуть
Прямо в морду судьбе – образине! –
В пасть, в оскал, в хищный клюв ее
Да в глазищи, поросшие тиной.
Глядь – и скроется чудище страшное
И, омывшись водой ключевою,
Обернувшись девицею красной,
Станет новой моею судьбою…

Х  Х  Х 
В предсердьи, в самой глуби – тоска.
В предсмертьи будто – маячит доска,
Обитая крепом красным.
И мнится, что смерть весела и легка,
Коль жизнь – холодна и бесстрастна.

Х  Х  Х
Из хаоса жизни,
Из яви и снов
Рождается мысль,
Все ясней и больней:
«Флажками обкладывают люди волков,
Знаменами – люди людей».

AD    ABSURDUM.

Чертовски чудная
Нелепица – жизнь:
В нее нас бросают
Для хаоса тризн
Мука – в глазах.
В сердце – печаль.
Смерть – не страшна,
Жизни – не жаль…
За порогом – рай!
Врата распахнулись.
Свобода – награда?
А оглянулись –
Абсурднее ада
Обетованный сей край…
Этот ли есть – обещанный рай?


С М У Т Н О Е   В Р Е М Я .

Смутное время…
Мутное бремя
Безверья
Похмельного.
Тусклое пламя:
Кровавое  знамя
Гаснет над нами.
Новое племя:
Христос или варвар?
Люди – звереют…
Жизнь – или Тартар?
Время смутьянов.
Время бурьяна.
Лафа – наркоманам
И политиканам!
Время
Безвременья
И суеверья.
Смутное время.
Смутное время…

Х  Х  Х

В круге мельничном бытия,
Заколдованном,
Замкнутом, прочном –
Белкой кружится жизнь твоя,
Замурована
В круг тот порочный.
И куда ни лети, ни стремись,
На какие не вырвись спирали –
Взрей  хоть в космоса дальние дали,
Над безбрежьем галактик паря -
Окольцованной птицею жизнь
Снова рухнет на круги своя.

Х  Х  Х

Прочней сиамских близнецов
Роднит людей неблагодарность –
Досталась с генами отцов
Иль с молоком она всосалась?
Роднее братьев меж собой –
Не мудрецы, не схимники, не ламы,
Не обделенные судьбой –
Лоснящиеся жиром хамы.

П ЕР Е …
Перестройка – перекройка.
Перешивка – переделка.
Перебранки – перестрелки.
Перерекогносцировка.
Перегиб перетусовки.
Пере-выборо-мещенья.
Пересылки. Перебденья.
Перелески – переборы.
Переброс. Переговоры.
Передряги перехода.
Перекосы пере-вала.
Пере-суды, пере-толки.
Перепалки – переелки.
Перемен лишь очень мало.
«Пере» много. Мало – толку!

Х  Х  Х
В городе сером
Серое небо –
Серой шинели
Серым куском.
Город тот встретит
Не солью и хлебом –
Серой шрапнели
Злобным плевком.
Серые маски
Стершихся лиц
Пред кардиналами
Серыми – ниц.
Серые тени
Серых убийц.
Серы стены
Высятся вниз.
Серы блики
На серой воде…
Серость безлико –
Нигде и везде!

Б У Д Н И Ч Н О Е .
Ни весело, ни грустно,
Ни шатко и ни валко,
Ни до краев, ни пусто,
Ни холодно, ни жарко,
Ни высоко, ни низко,
Ни далеко, ни близко,
Ни один, ни оба,
Ни дворца, ни гроба,
Ни смерти, ни жизни,
Ни добра, ни злобы,
Ни рыбы, ни мяса,
Ни похорон, ни пляса,
Ни таты, ни маты,
Ни хаты, ни зарплаты:
Одни лишь заплаты
И – смммачные маты!

Х  Х  Х
Извечна судьбинушка русская:
Одним – на хребтину барщина,
Другим – по спине шпицрутены.
Оставшимся – служба царская
На множество тягостных лет
Под круглым ярмом эполет.

А бабам – рожать и вынянчивать…
У пьяных мужей пятаки
Одним, словно милость, выклянчивать.
Другим же – в Сибирь, в рудники,
В холодный  безрадостный край
С мужьями – под воронов грай.

К О Й О Т Ы .
Есть серая начальников порода:
Обманчив кабинетов их уют,
Скрывают лица под собою волчьи морды,
Хвост подожми – немедля загрызут.
Их кресла – логова расчетливого зверя,
Пиши пропало, если к ним попал.
Опасностью дымится их веселье,
Таится под улыбками – оскал.

Х  Х  Х
В глупь веков вперишь глаз –
Зажмуришься.
А откроешь – и здесь, и сейчас
Больше дури, чем мудрости.
Неистребима дубь человечья:
Хоть поголовно глупцов изничтожь –
Во всех зеркалах будешь вечно
Глупейшую видеть рожу!

З Е Л Е Н О Е .
Стал человек существом всеядным:
Из воздуха, почвы, воды
Поглощает он тысячи разных ядов,
Лишь в них не испытывая нужды.

Х  Р  А  М  О  В  О  Е .
Всю жизнь возводил
В душе своей храмы
С куполами
И колоколами.
Несметные дикие
Орды хамов
Те храмы
С землей сравняли.
Пришло озарение
Слишком поздно,
Что церковь
В себе – нелепость!
Теперь на обломках
Соборов
Грозную,
Неприступную
Строю крепость.



Х  Х  Х

Пластаемся - рыбы больные – об  лед.
Пахтаем хвостами не масло – помет.
На жабрах мечтая рвануться в полет,
Полжизни гадаем: чет или нечет?
Друг в друга швыряем хулу и почет,
Трусливо решая отсрочить уход…
И вот – мы в пути. Но куда заведет
Усталый, унылый, больной звездочет?


Х  Х  Х
Давно уж поганого хана
Осилила славная Русь.
Когда же чиновного хама
Погонит? – проречь не берусь.

Х   Х   Х
                В 1992г. на железной дороге
                введен «паспортный режим».
               
Я по России в путь пустился…
На поездах и возле касс
Меня пугают позабытым
Коротким взлаем: «Аусвайс!»

Х   Х   Х
Бессмысленность упреков очевидна:
Коль совесть есть – она и так не дремлет.
А если нет – как то вам ни обидно,
Укорам вашим адресат не внемлет.

В Ы Б О Р     Р О С С И И .
( к итогам референд(ума?) декабря 1993г.

I.
Злосчастна русичей судьбина:
В делах войны ль, торговли, власти
С рождения до домовины
Подстерегают нас напасти.
Едва скопили – медной стал копейкой
Вчерашний золотой червонец.
Чуть с трона сбили печенега –
Уж лезет на него ливонец.

П.
Еврей, грузин, хохол, варяг –
Нет иноземца,
русским кто не правил
И кто в палатах нашего Кремля
Кровавый след свой не оставил.
Но нам опять не впрок уроки:
Кричим на царство – бляха-маха! –
Мы проходимца и пройдоху,
В одном лице сатрапа с… ляхом!

1993. ОКТЯБРЬ.
                Тише, ораторы! Ваше слово,
                Товарищ маузер!
                В.Маяковский

                В красной армии штыки,
                Чай, найдутся…
                Д.Бедный

И снова брат идет на брата.
И аргументами – не маты,
Не  брань и даже не кулак –
Венчают диспут автоматы.
Готов не правому – ГУЛАГ.
Опять судьей верховным – пуля…
Как будто век перевернули
Рывком – в три четверти – назад.
И снова мертвые взглянули
С укором нам – живым – в глаза.

Э Т О Т    М И Р .
В этом мире холодных зачатий,
Где забыто и слово «любовь»,
Где привычней, чем нежность – проклятья,
Где безумье – основа ослов,
Где закаты пропитаны кровью,
Где природа пропитана ядом –
Усмирить ли того любовью,
Кто любуется пыток обрядом?
В этом мире, что нас убивает,
Восхвалающем рабски насилье и мглу,
В этом мире добра – не бывает:
только зло, наносимое злу!




СВЕТЛО-ЗЕЛЕНЫЙ ПАПОРОТНИК

I.  ИЗ ЦИКЛА «НЕСТАНДАРТНОЕ»

П  У  С  Т  И  Т  Е …

Пустите меня в авангарден
Я спрошусь в омут головодный
И распусштив  музильные подводья
Вызращивать начну клинок из гарды
И выклинкая спадший флаер
Из ножен юных див и жен
Я стану молот и пижон
И очсень нактуральный фраер
Запродит гарден листьями упыло
И аванс – цену сменит на мизан –
Тропию цен авансов и розан
Вразбродит шила взмен на мыло
А если гарден перевесть
На русский то благая весть
Долой натолицизм и маосизм
Да здравствует авансадизм
 И этой вести блико рад
Пусть будит город новый Сад
Мне это ль-стило  очень мило!
Хоть Ктото  искосит настыло

М  У  Т  А  Н  Т .
Мутант воды испытывает жажду
На срочность нервов напряженных
Ка(к)план что выполнен однажды
Был ГРУб-пою умалишенных
Мутант воды в аду бес-божно мутит
Как пьяницу ужа-с-Ное похмелье
В чужом пиру потом из мути
Как небо голубое варит зелье
И ловит рыбку золотую
Как середина верного пути
Что в никуда напропастьзлую
Ведет… любимая прости
Прости что в жизни не однажды
Мутант воды испытывает жажду…


H  O  M  O    H  O  M  I  N  I …
               
                Т.Щербиной, Д.Волчеку и др.
                нецензурным поэтам в подражание
На ночной опустылой дороге,
Где ни рытвин не видно, ни зги.
Я рискую слом – мать себе ноги
Или вбрызг раздербентить мозги.
А пуантить еще километров
Может, с десять – а кажется сто,
И – в по путную сторону редкие –
Ми-мо! – лихо свистярят авто.
Хоть кабины у многих свободны –
Ни один даже не тормозгнул,
А один самосвал – недоклепыш
Грязью прямо мне в ухо буйнул.
И фиг-налить им - труд бесполезный:
Не достанет ни камень, ни крик.
Провожаю усмешкой обле-злой
Лишь подфарников тающий блик.
Утешаюсь мыслишкой паскудной
И ловлю себя сразу на ней,
Что  сейчас поменяться не худо б
Местом с каждым из этих б людей.

Г Е О М Е Т Р И Я .
Круг,
          ограниченностью
Своей опившийся,
Вдруг,
В угдаре мании величия
Странно вывернулся.
Вправ
В эмбриональный ступор
От жизни круглодиотской,
Став
Молодой и глупой
Лентой Мебиуса,
Страх
Пред одномерностью
Заглушая,
Бах! –
Бутырку Клейна он
Залпом осушает.            
А, бутылку расхлестав,
Все вопросится:
Кем была бутылка та
Там – на плоскости?????????

П.
Из граненой кубадуры
Заколдобанного  круга
Высиваю политуру
Полускферной кубатуры.
Треугольник островернхий
Колет триптихой не-дуга
И звездой пастиконечной
Взрезан путь спиртали млечной.
Тор-квемады выпадает
В пи-р-ами-ла-дон-ь хим-мопса,
И цель-индра не хватает
Пар-аллело-граммам г-ром-б-пса.
Бес-конечно с ним метричный
Гео-мэтр овалонимбый
Над фигдурью неприличной
В ус-мехается скемтично…

Х   Х   Х

Не На-ди-В-Ан(н)е раз-валясь,
Распался строй ОМОНолитный.
Под тя-жестью надгорбноплитной
Корячится вчерштатный князь
Бес-ли-костью упавший вхрязь.
Времен распавшаяся вязь…
А под обломками, безвместны,
Все мундиравшие сов-местно,
Объеди(ин)ясь, пере-плет(ь)-ясь,
Из грязи вновь ползут во в(с)ласть,
И каковонией процесса
Ползет безвольная слеза:
Нам ест и души, и глаза
Безд(н)ушный смердный дым инцеста!

Х  Х  Х 
Монолог, диалог, дьяволог…
Дьявол душу в уголок поволок.
Поволокою той душит глаза,
И по ним ползет слеза, как лоза.
И в ар-м-аде маньяков ар-маньяк
Продает нам то ли мышь, то ли як.
Кажет он, как ар-мания хороша,
Там  к-ар-мен, а здесь в кармане ни шиша.
Тут же с финкой Тадж-махал Гек-а- Финн,
Горячился он, как пара-фин.
На столе дол-г-орала свеча,
Язычком огня чушь-ку-ку лопоча.
Вслед за ней и весь наш бутер-на-б-род
Чушь усердно – и долго! – несет.

Х   Х   Х
                Философский камень в почках.
                В.Ерофеев

Философский камень в почках
Древа познанья добра и зла
Любовь Диогена к бездонной бочке
Где Данаиды забили козла
Отпущенья грехов и падений
Курса партии джоллара фунта
Лиха- летья  обледененья
И за-сто(ль)-я для мамонтов в грунте
На который уложат под-в(л)одку
огурцы и картошку в тарелках
Что летают в глотки и глотки
Нео-познанных странных субъектов
Древ-неримско-цивильного права
Силы зла и крутого нрава
Не ослабят  теля-чьи почки
Христа Прометея печень
Но настигнет забойную нечисть
Философский камень в почках
Древа познанья добра и зла…



П. ИЗ ЦИКЛА «РИФМЫ, ЖДУЩИЕ НОТ»

Б У М Е Р А Н Г .

Где-то в дальних, жарких странах,
На краю земли,
Средь кокосов и бананов
Жили дикари.
Травоядным, добродушным
Этот был народ –
Жил на  фруктах потому что
Круглый год.

ПРИПЕВ: Туземцы, туземцы,
                Милые и славные! –
                Не это, не это,
                Не это в жизни главное!

Но однажды вдруг на остров
Грянул дефицит:
Ни бананов, ни кокосов
Пальма не родит.
И хотя не голодало
Племя – вовсе нет! –
На соседское бунгало
Косится сосед.

Припев: тот же.

А один особо жадный,
Вредный папуас
Захотел иметь бананов
Больше – про запас.
И от зависти дубину
Он дугой согнул,
Из кустов соседу в спину
Он ее метнул.

Припев: тот же.

Где-то в дальних, жарких странах
На краю земли,
С дефицитом на бананы
Жили дикари.
Плотоядным стал и злобным
Островной народ…
Обезлюдел чудный остров
Меньше чем за год.
ПРИПЕВ: Туземцы, туземцы,
                Милые и славные!
                Не гните дубинки –
                Вот что в жизни главное!
К О Р С А Р Ы .
За пряностями, золотом и славой
Вел наш фрегат отважный капитан,
И горизонт прекрасной был оправой
Алмазу под названьем «океан».
И вот уже вблизи – чужие реи.
«Торговец» этот – наш заклятый враг.
Идем на абордаж, и дерзко реет
Зловещим черным пламенем наш флаг.
   
ПРИПЕВ: «Веселый Роджер», старина!-
                Нам нынче будет не до смеха:
                Сегодня есть у нас дела –
                Пойдет кровавая потеха!

Любой из нас назад мог не вернуться,
Но бледный месяц сабли освящал.
Пошел на корм акулам и медузам
Враг, что за борт нечаянно упал.
Мы вновь готовы к схваткам абордажным,
И не нажива манит вдаль, а месть –
Среди корсаров нет души продажной,
Здесь не в почете лесть, но ценят честь.
 
Припев: тот же.

А если вдруг изменит нам удача –
Поставьте над могилой Южный Крест,
И закажите шторму – пусть проплачет
Одну из лучших упокойных месс.
Пусть после нас другой «Веселый Роджер»
Над мачтами взовьется, словно тень,            (вариант: над парусом?)
И торгашу богатство не поможет –
Его на дне мы встретим в тот же день               


К О М Н А Т А    С М Е Х А .
Прелестная юная дева
В комнату смеха зашла,
Где строем и справа, и слева
Кривые блестят зеркала.
В ответ на упреки девица
Услышала хор голосов:
«Не стоит на зеркало злиться,
Когда кривобоко лицо!»
В слезах убежала красотка
Веревку и мыло искать:
Нет смысла от жизни уродке
Ни счастья, ни радостей ждать.
Кто знает, каков бы финал был
Бедняжки доверчивой сей,
Когда б на глаза не попалось
ОБЫЧНОЕ зеркало ей.
Вопрос остается пресложный:
Кто комнатой СМЕХА назвал
Тот полный бесстыдной, безбожной,
Безудержной кривдою зал?

К У Р О Ч К А    Р Я Б А .
                Что за прелесть эти сказки!
                А.С.Пушкин
                Противуречья есть, и многое не дельно…
                А.С.Грибоедов

Загадочная русская натура
Себя являет в фольклоре народном.
Жила давным-давно простая кура,
Наивное дитя родной природы.
И хоть была рябою эта птичка -
Продолжить род куриный возмечтала:
Внебрачное снесла она яичка,
Да не простое, а из желтого металла.
Ну это б ладно, в жизни все бывает –
У нас и куры шлепают монету:
Но до сих пор – убей – не понимаю
Событий, происшедших вслед за этим.
Ее хозяин престарелый долго,
Упорно молотил яйцо кувалдой,
Старуха же – бессовестная морда! –
Расколошматить пробовала скалкой.
Вспотев, они прервали экспертизу,
Объект ее на стол пристроив плоский.
Тут, выйдя из подполья, мышь – подлиза
Яйцо смахнула на пол, вертихвостка!
Вот здесь и начинаются загадки
Почище, чем у Кристи в детективе:
Пенсионеры оба, дед и бабка,
Над скорлупой дуэтом голосили.
И этот  вопль в луженые две глотки
(А силою – в две сотни децибелов)
И слезы в два фонтана Петергофских
Собой являют первую проблему:
Ведь сами же разбить его хотели,
И сил к тому бульдозер приложили –
Какого ж лешего, своей достигши цели,
Синхронно  чудаки вдруг огорчились?
Задачке номер два – из сопромата –
Гуманитарий не найдет решенья:
Яйцо не расстрелять из автомата,
А на пол – шлепс! – крантец в одно мгновенье!
И, наконец, зачинщица всей сказки
Подкинула (ей мало!) ребус третий:
И старикам, невинно строя глазки,
Из своего кудахтала подклетья:
Мол, не волнуйтесь, будет все в ажуре,
Был первый блин, пардон муа, прорухой,
Икскьюзми, мол, неопытную дуру –
ПРОСТЫМИ яйцами я завалю  избу вам!
А впрочем, объясним последний нонсенс
Житейскою нехитрой гипотезой:
Перепугалась птица наша очень,
Что старики на суп ее зарежут.
Для нас же тайны нет в одном вопросе –
Тут не помогут казусов «отмазки»:
На сто процентов мы уверены в отцовстве
Златого петушка из смежной сказки!                (вариант «из ближней»)


С Т Р А Н А   Д У Р А К О В .

Обнищала,
Но горда –
Сто веков
Простояла
Страна
Дураков.
Тут правителям
Не лень
Целый день
Наводить
Бюллетень
На плетень.
Мудреца при жизни го-
нят и бьют,
А посмертно геро-
ем зовут.
Прямо линию там до-
лго ведут,
Получая заколдо-
ванный круг.
Бюрократов
берегут,
словно клад:
Высочайший
дают
им оклад.
«Водке – бой!» -в собраньях сме-
ло кричат,
С ней борясь, хлебают де-
натурат.
Рубль в землю зарыва-
ют и ждут,
Когда доллар или франк
прорастут.
Хвост т бублика там де-
лят, крича,
И сражаются за честь
Палача.
От селедки дырку там
берегут
И в обиду врагам
не дают.
Лишь одно там, как всюду, увы! –
Там вся  рыба гниет с головы!

П О Д Р А Ж А Н И Е    Д О Л Ь С К О М У .
 
                Судьба, прошу, не пожалей добра…
                А.Пугачева
                Никогда и никого не просите…
                Воланд

Мудрый Воланд сказал Маргарите:
«Никогда, милый друг, никого,
Ни за что ни о чем не просите.
У судьбы ль, у меня – ничего».
И, совета его не нарушив,
Я просил бы его об одном:
Пусть в залог мою грешную душу,
Лишь бы впредь не просить об ином.
Не просить бы у бога – бессмертия
В благодушестве райских садов,
Не просить бы мне славы – у смертных
Для моих бесприютных стихов.
Не просить ни у женщины – счастья,
Ни здоровья – у докторов.
Ни у лучших друзей – участия.
Ни пощады – у злейших врагов,
У начальников – снисхождения
И любви у подросших детей…
А еще не просить бы прощения
У седеющей мамы моей.


Ш.ИЗ ЦИКЛА «ДУРАШКИ».
                Настоящее искусство есть дуракаваляние…
                А.Рубинштейн
Искусство есть ва(л)яенье дурака? –
Материала хватит на века!

МИНЗДРАВ ПРЕДУПРЕЖДАЛ…

С четвертькапли никотина
Дохнет мелкая скотина.
С полукапли никотина
Дохнет крупная скотина.
С полной капли никотина
Дохнет всякая скотина.
Но с полбочки никотина,
Потребляемой за век,
Не сдыхает человек.
И отсюда, ясен пень,
Выводы совсем просты:
Все, кому курить не лень –
Все же ж люди – не скоты!

ЗА ПИСКА   СУМАСШЕДШЕГО.
(нашедшего просим вернуть в лечебницу)
Коль архиглуп
И суперплох –
Не прыгай в суп
Для ловли блох!

ПРИ ВЗГЛЯДЕ НА ЮНУЮ БУРЯТКУ…
Проблема гениев достойна:
Родит ли тундра женщин знойных?

О ЛЮБВИ К ФРИГИДНОЙ НЕГРИТЯНКЕ…
Счастливчик! – у него всего лишь
Простая белая горячка.
А тут годами к психиатру ходишь,
Болея черной холодячкой…


С О Н Е Т .
Сиг из моря сигает,
Окунается окунь в глубины…
Коль чего-то желаешь –
Не держись в середине!

С С О Р А .
Прощай, любимая супруга! –
Иду я спать в свою постель
Один, без миленькой подруги…
Такая, братцы… канитель.

ЕСТЬ СРЕДСТВО!
Есть от ангины – аспирин,
От перхоти – есть гильотина.
От незаслуженных обид
Одно лекарство – суицид.

В Е Ч Е Р И Н К А .
Ой, какие пошляки
Здеся собралися!
Отпускают матерки –
Ишь, понапилися!

Л А П И Д А Р Н О Е …
В двух словах:
«Подите нах…».

В   Н А Т У Р Е !
Нет, не был я, друзья, анахоретом,
За что наказан неусыпным роком:
Во мне гудят борзые гонококки
И блудные гуляют спирохеты.

П О С М Е Р Т Н О Е .
Судмедэксперты долго тянули:
Мой диагноз им был незнаком.
Нету в теле ни яда, ни пули…
И сошлись в заключенье таком:
Подавился он хлеба куском.
Тем, которым его попрекнули.

ПАМЯТИ   МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА.
Основы основ
Забиты
Основой ослов –
Копытами!

У Б И Й С Т В О .
                Убили, убили, убили!
                Убийцы не дрогнет рука!
                Убили, убили, убили!
                Убили на стенке клопа…
                Фолк.
Убил я мерзавца! Угрохал!
Удар был мгновенен – пройдоха
Не вскрикнул и даже не охнул.
Я труп затолкал под диван
Пинками. Теперь мне подвоха
Не ждать от него: бездыхан,
Повержен, раздавлен, растоптан
Заклятый мой враг… таракан!

СЧАСТЬЕ  ПРИВАЛИЛО…
Мне на голову упала
Вдруг «Великая Стена»…
Понимать я стал китайский,
 А по-русски – ни хрена!

Х  Х  Х 
Собаке – собачья жись.
Рази ж эфто, братцы, ля ви-с?

Х  Х  Х 
В себе не спрятаться, как в схроне,
От мира тусклой маеты;
Да и рискуешь проворонить
Овеществление мечты».
Сим размышлениям внимая,
Жить так стараюсь, чтобы дня
Ни одного не выпадало…
Когда б не вышел из себя.



Х  Х  Х
От безысходности умаясь,
На горле затянув петлю,
Друзья! – я с вами не прощаюсь,
А «до свиданья» говорю.

П Е Й З А Ж .
Понемногу растворяется…
Ак… ло… голь в моей крови.
А дорога раз…два…яется…
Боже, прав… ик…ть… помоги!

М И Н О Р .
Сделал хорошую мину
При очень плохой игре…
И получаса не минуло –
Мозги мои пораскинуло
Взрывом по всей земле.

ЗАВТРАК ДУРИСТА.
Не вынесла душа поэта –
И на последнюю монету
Купил он рыбную котлету
( Да плюс – пол-порции омлета!).

М  И  М  И  К  Р  И  Я .
Очки – не признак интеллекта,
А близорукости примета.
Напрасно зрения дефект
Ты выдаешь за интеллект!

Т  Р  И  А  Д  А .
Вера была анемичной и хилой,
Бледной и хрупкой Надежда была,
Только Любовь смела меряться силой
С мощью тупой боевого слона.

ВРЕМЯ РАЗБРАСЫВАТЬ?
Не держи за пазухою камень –
Впрок привычка эта не пойдет.
Не держи за пазухою камень!
Брось его! В соседский огород…




ПРИЗЫВ К ГУМАННОСТИ
(или общество защиты животных убедительно просит)

Не мечите бисер перед свиньями:
Риску подвергается, друзья,
Насмерть подавиться бисеринкой
Даже очень (вз)рослая свинья!

ОБЪЯСНЕНИЕ ЛЮБВИ.
Ты стара, страшна, корява,
Косоглаза и вертлява,
Косолапа и костлява,
Конопата и горбата,
Лопоуха и носата,
Агрессивна и кичлива,
И ревнива, и ворчлива,
Неумна и неверна,
И тем паче не нежна…
В общем – явно не княжна.
Но ведь любят – дураки!-
Не «за что», а «вопреки»!

С Е М Е Й Н О Е .
Жили-были два вампира
В однокомнатной квартире.
Кров и стол всегда готов:
Друг у друга пили кровь.

И Д Е А Л Ь Н О Е .
Не канут в Лету,
захирев,
Труды апологетов Марксовых:
Идеи, массой обвалдев,
Идеятизм рождали массовый.
Кому ж дивиться и пенять,
Что гении прихвостнизации
Легко сумели нас загнать
В тотальную дебилизацию?

К  О  Н  Е  Ч  Н  О  Е .

                От них мучения нам без конца…
                Из песни

Без конца – мучения.
Но и с ним – не менее…

СОВСЕМ КОНЕЧНОЕ.

Как опилки на магнит,
всяка дрянь ко мне летит:
Перенес я гепатит,
Дерьмотит и гейморит,
пережил коньюнктивит.
Аппетит, аппендицит…
Видно, ждет меня помрит.


ЭПИЛОГИЧНОЕ

Хотел стихи – как стилет.
Мечтал слова – как кинжал.
А сбылся – пышный букет.
…Который скоро увял…