Прогулка по Киеву - Радуга - Площадь Льва Толстого

Самое вкусное печенье всегда лежит на самой верхней полочке, самое интересное в жизни, в основном, приходится подглядывать в щелочку, фотографии со штатива перевирают кусочек мгновения, хотя последнее, возможно, не совсем верное наблюдение...
Открываю кошелек, смотрю туда и радуюсь, диск Бумбокса, покурить кальян, пивка попить на Радуге - что еще нужно замотанному типку из прошлого, который давно не носит плаща поношенного, не поет в переходе за деньги, за просто так, почти вообще не поет, ожидает чего-то от жизни, а жизнь сама от него что-то ждет...
Строчки, буквы, слова - слава Богу, или "что за хрень" - никуда не деваются, возникают все время в жизни, вмести с ними, конечно, и жизнь возникается... Что, простите, на операцию, женщина, сорри, вы видите, я сижу здесь и думаю!.. Думали сигарету курю?.. Что за глупая, видите - дыма нет... Пошла себе, грустная одинокая, старая, а может и честная, может и вправду, что за кара мне... Стойте, стойте, вот вам кальян, тьфу, вот деньги, возьмите, вы уж простите, бабушка, я просто задумался, уж не взыщите... Лапушка? Да бросьте... И вправду, плачет, хорошая... Долбаный мир со своей лживой рожею, пока не расплачешься от отчаяния, никого не потревожишь, да и после будут просить как-то потише, споли налево, слезы направо, глаза повыше, еще немножко, один шаг вперед, готовы? Кто вы? Снова... Оковы... Мы фотографы, вы наши позеры...
Ладно, пойду, прогуляюсь ка я по Крещатику, заплевано-милому, столично-брущатому, Дюша когда-то про Киев спел песенку, жалко нет плеера, в ушах с этой песенкой гулять по Крещатику, наверное, весело... Роллеры, спойлеры, стервочки, гопники, бэтмен, ганделык, алые ротики, бизныки, бабушки, девочки, бабочки... Бабочки? Нет, это снова те девочки-лапочки, в розовых тапочках... Дурочки... Надо же... Что этим людям для счастья надо-то? Замечать друг друга, по смыслу, по почерку, на раскладках кириллицы, между делом и между строчками, жить сегодня, грустить вместе с кем-то и быть теплыми, или шмоток побольше, квартиру поближе, да бабок метлами... Вот счастливчик лежит, прям под мэрией… Как еще не убрали?.. Глаза, соловые, улыбка дурацкая, да, набрался ты парень... А нет, шустрые, идут уже, орлы наши, глазки стрелецкие, еще бы, такая вот конкуренция Черновецкому...
Самое памятное, как ни странно, вскрывается запахами искристыми, липы парковой по весне, выпечка на Богдана Хмельницкого, как заплакано пахнули мамины волосы, и потом уже, сквозь эти запахи, вспоминаешь голос и разлетаются лепестки на единой ниточке:  вспоминаются по второму кругу липы и выпечка… Кстати, мама… Хорошо еще, что домашний номер помнится… Телефон зазвонит, мама выйдет из кухни, сквозняком балконная дверь откроется… Сына! Приветик, как вы там?.. А что сказать, тебе, мам… Все толкаемся в живой очереди – по две тысячи за сто грамм, за тем счастьем, которого и себе не ам и другим не дам, вроде полон вигвам, и не верим словам, не даем по делам, не берем пополам, бережем все свой хлам, привыкаем к жлобам, а жлобы вроде к нам, к нашим новым правам, не мы - их, они – нам, мы – немы, - это срам… Век комедий и драм, и пустых, вроде, рам – заглянешь в них, а там под холстом пустота, за окном пустота, и как спел твой любимый Высоцкий – холода, холода… В общем, все хорошо у нас мам…
Позвонил, словно сбрил пену этого дня бесполезного… Только капелька крови осталась на лезвии… Извините? Ах да, вон туда – гастроном, а там за угол, и наверх, прямо к Опере… Что? Откуда? А Барнаул… Да красивый, он, Киев, весной приезжайте, не пожалеете – здесь ходить будете между каштанов, а не просто аллеями, каждый куст будет словно завороженный древними магами… Да, бросайте дела, приезжайте сюда, а потом, уж поверьте, быстрей в двадцать раз разберетесь с бумагами…
Смехатура из Барнаула… Деловой и не злой, а уставший, столько в поезде времени, я  тоже, наверное, выглядел бы подгулявшим… Знакомая арка, а вот и зарубка, моя боевая отметина… Сколько же не был я в «44»? Похоже не меньше столетия… Ах, эти пабы, ой бросьте не стоит, стоит – не стоит, а стоишь у стоек, у стенок, у стыков своих устоев, весело сверху, внутри пустое, музыка в жизни и жизнь в отстое, может это и лишнее, и может быть слишком злое, только похоже на правду, а потому и настолько простое… Хотя, вот сейчас тусовка, клубы и коксо-массовка, геры и фена прессовка, извилинок забастовка – диджей с острова Фиджи, лишь бы поэкзотичнее кич был, конечно, покруче, чем Серафини Луиджи, Цезарь Борджиа и Леонардо Да Винчи – детки, кто эти дяди? Вам лично не стыдно? И мне тоже… Лично…