Ничего абсолютного. Бодрийяр - одним файлом

Ночной урок – Сначала уговори – Чужие – Покупка телевизора как жест – Ничего абсолютного – Проблема выживания – Дауншифтеры

==================================================

НОЧНОЙ УРОК

     Вчера вечером ко мне пришел Бодрийяр. Он принес бутылку Remy Martin XO и рукопись своей новой книги. К полуночи мы выпили половину бутылки, и Бодрийяр прочел мне примерно четвертую часть рукописи.
     Из прочитанного я понял, что он делит все общество на две группы: А и не-А; к первой он относит высших государственных чиновников, руководителей коммерческих и промышленных организаций, наиболее успешных художников, литераторов, актеров, режиссеров, продюсеров; ко второй группе он относит всех остальных, включая и меня самого. Группа А, по его словам, демонстрирует максимальный уровень потребления, определяемый не столько разнообразием и количеством предметов, сколько их качеством, а также интеллектуальным любопытством потребителей этой группы, примером чего служат частые заграничные путешествия и знание языков; для потребителей группы не-А жизненная цель состоит в том чтобы попасть в группу А.
     Мне все это показалось очень убедительным.
     – Ты прав, – сказал я Бодрийяру. – Взять, к примеру, меня: я не могу позволить себе купить коньяк Remy Martin XO за четыреста латов, то есть примерно за двадцать тысяч рублей; следовательно, моя жизненная цель еще не достигнута.
     Бодрийяр кивнул и продолжал читать дальше. К двум часам ночи мы выпили почти весь коньяк и Бодрийяр прочел половину книги.
     Внезапно я понял, что он не соглашается с результатами исследования, опубликованными в Selection Readers Digest, и считает, что сравнение двух групп по уровню потребления маскирует глубочайшее различие между ними в их отношении к власти. Тезис Бодрийяра состоял в том, что группа А отличается от группы не-А не качеством приобретаемых предметов и даже не частыми заграничными поездками и знанием языков, а своим положением в сфере управления, тем, что ей принадлежит реальная экономическая и политическая власть в обществе. Что же до сопоставление групп по качеству жизни, то оно, по мнению Бодрийяра, лишь отвлекает внимание потребителей второй группы от этого социального неравенства и маскирует их реальное положение в обществе. Реальное же их положение в обществе есть положение рабов.
     Этот тезис или вывод показался мне возмутительным. Я схватил бутылку Remy Martin XO и разбил ее о голову Бодрийяра.
     Пусть узнает, кто здесь раб, а кто хозяин, кто исполняет решения, а кто их принимает! Тот, кто приносит в гости бутылку элитного коньяка, или тот, кто вкалывает днем и ночью (не считая сегодняшней), чтобы заработать на машину, квартиру, одежду, обувь, ужин с подругой и лишь по особым случаям может купить Remy Martin VSOP за сто латов, то есть приблизительно пять тысяч рублей или сто сорок евро. Да, пусть проверит свои умозаключения на собственном опыте! Надеюсь, после этой ночи у него в голове кое-что прояснится.
 
     «Итак, в превосходстве upper class, относящемся к электроприборам или дорогостоящей еде, необходимо открывать, необходимо уметь открывать как раз не его более высокой положение на лестнице материальных выгод, а его абсолютную привилегию, которая обусловлена тем, что само это превосходство ни в коей мере не ищет основания в знаках престижа и изобилия, находя его совсем в ином месте, в реальных сферах решения, управления, политической и экономической власти, в манипуляции знаками и людьми, – обрекая «Других», lower и middle классы, на фантазмы страны обетованной». – Ж. Бодрийяр. «К критике политической экономии знака».


СНАЧАЛА УГОВОРИ

      В девяносто пятом девчонки балдели от моего белья. Military Style только вошел в моду, и комплект от Ralph Lauren стоил мне кучу монет. Я говорю «кучу», но это метафора или идиома или как там это называется у филологов, никогда не разбирался в их терминах. Тогда, в девяностых, у меня была отличная работа, я редко платил наличными и расплачивался за купленное по карточке Hansabanka.
      В девяносто седьмом НОМ изобрела горизонтальный гульфик и трусы из гипоаллергенной ткани. Я приобрел их сразу же, как только они поступили в продажу. Девчонки от них балдели так же, как и от армейских. У меня была дюжина трусов с горизонтальным гульфиком и все разного цвета. Мне самому нравились больше оранжевые. Стоило это удовольствие недешево, но я хорошо тогда зарабатывал и за все платил по карточке Hansabanka.
      Парни из HOM конечно не дремали и уже на следующий год придумали НО1 Air с микровентиляцией. Это была настоящая революция. Выражаясь фигурально, или как там филологи называют подобные обороты, я был в первых рядах революционеров, а точнее, в первых рядах сочувствующих. За «абсолютный комфорт независимо от окружающей среды» я выложил кучу монет, причем на сей раз это была действительно куча, вернее, пачка, потому что дела шли уже не так хорошо, мои счета арестовали, угрожали отнять квартиру, и я платил за все наличными. Но девчонкам были по фигу мои затруднения; они балдели от моих революционных трусов и соглашались на многое, стоило им только их увидеть.
      Позднее я узнал, что Билл Клинтон в бытность губернатором тоже полагался на гипнотическую силу модного белья. Некоторые считают, что Пола Джонс историю со спущенными брюками выдумала, но я уверен, что все так и было. Знаю по себе: раз уж ты тратишься на модное белье, то нелегко удержаться, чтобы его не показать, и женщины, я уверен, хорошо это понимают, сами не без греха.
      Сейчас дела у меня идут совсем худо: исполнители забрали тачку, квартиру, даже коллекцию дисков с классикой и роком, живу я теперь у друга на хуторе. Недавно я все же выбрался в Ригу и купил в Origo самые модные трусы – бесшовные, из биохлопка с волокнами из морских водорослей. Я знаю, сейчас в моде пестрые, и поэтому выбрал светлые с бабочками. Осталось только найти девчонку, но думаю за этим дело не станет: мне еще и сорока нет, выгляжу я моложе, и прикид у меня нормальный.
      А Билл Клинтон, несмотря на свое губернаторство, был просто лохом. Я всегда держался принципа, что сначала надо уговорить девчонку, получить согласие, а потом уже снимать брюки – тогда она смелее будет проявлять свои чувства. Зачем ставить телегу впереди лошади? Во всем следует соблюдать порядок. Американцы иногда бывают удивительно простодушными при всем их хайтеке. Но на саксе Билл играет отлично, этого у него не отнимешь.

__________________________________________________
      1. HOM – французская компания по производству мужского нижнего белья.
      2.«Мода не отражает какой-то естественной потребности в изменении: удовольствие, получаемое от смены одежды, предметов, машины, появляется, чтобы психологически санкционировать принуждение совсем иного порядка, принуждение социального различения и престижа. Эффект моды возникает лишь в обществе социальной мобильности (причем за определенным порогом экономических возможностей)». – Ж. Бодрийяр. «К критике политической экономии знака».


ЧУЖИЕ

     Чужие вторглись к нам вместе с телевизором. Они поселились в наших домах, наших головах, наших сердцах. Они изменили пространственную организацию наших жилищ. До сих пор человеческие жилища имели центр, и этот центр обычно занимал стол, но теперь главное место отводится телевизору, а телевизор ставится у стены. Наши жилища сделались эксцентричными; такими же сделались и мы сами: у нас нет больше центра, мы не знаем, куда идти, мы потеряли ориентировку. Все, что нам осталось, это сидеть у своих плазменных экранов в своих эксцентричных жилищах и смотреть очередное продолжение «Чужого». Мы можем даже запустить «Чужие против Хищника» и думать, что у чужих есть могущественные враги. Но у них нет врагов: их не победят ни рассуждения философов, ни вирусы, вроде тех, что уничтожили марсиан. Чужие рядом – и навсегда.

____________________________________________
     1. «Чужой» (1979) – научно-фантастический триллер Р. Скотта. Первый фильм популярной квадрологии (планируется продолжение). «Чужие против Хищника» (2007) – фильм из серии фантастических боевиков, объединяющих персонажей «Чужого» и «Хищника».
     2. «При наиболее часто встречающемся расположении телевизор занимает нижний уровень пространства: он стоит отдельно, в углу, на каком-нибудь пьедестале... Телевизор существует в виде особого полюса, эксцентричного по отношению к традиционной центристской организации комнаты». – Ж. Бодрийяр, «К критике политической экономии знака».


ПОКУПКА ТЕЛЕВИЗОРА КАК ЖЕСТ

      Далекие и романтические шестидесятые, когда покупка телевизора была социальным жестом, отделяющим покупателя от бедняков, когда она говорила о его социальном статусе, о его принадлежности к среднему классу – так же, как покупка стиральной машины и холодильника...
      Романтические шестидесятые, когда семья усаживалась перед телевизором и смотрела все передачи подряд, потому что тогда был только один канал и выбирать было не из чего, хотя, думает Бодрийяр, выбирать все же было из чего...
      Какой смысл, задается он вопросом, этого непрерывного радения перед экраном? Ведь можно сделать перерыв на разговор, прогулку или чтение. И если они так усердно смотрят телевизор, то почему бы им не смотреть культурно-образовательные передачи, почему бы не использовать удивительное создание технического гения для обогащения своего культурного багажа?
      А потому, отвечает он сам себе, что это удивительное достижение человеческого разума было куплено единственно для утверждения социального статуса покупателя, и на этом его миссия завершилась – наступило время пассивного потребления.
       «Механизм не должен простаивать» – таков лозунг промышленной эпохи, и вот, пожалуйста, они смотрят все передачи подряд с шести до двенадцати. Они могли бы смотреть их и дольше, но в семь утра им нужно просыпаться, завтракать и отправляться по делам, кому на работу, кому в школу.
      Такова участь выходцев из низов. Для них телевизор – это знак приобщения к образу жизни высших классов. Такую же роль играет покупка стиральной машины и холодильника.
      Романтические шестидесятые! Мечта о просвещении с помощью лучевой трубки и электромагнитных волн! Какое замечательное достижение на пути прогресса! В каждый дом придет Альберт Эйнштейн с грифельной доской и Герберт фон Караян со всем Берлинским филармоническим оркестром.
     Эти романтические шестидесятые с их наивным гуманизмом и верой в совершенствование человечества – как они от нас далеки. Теперь на каждого члена семьи приходится по телевизору и до полусотни, а то и сотни, программ. На одном из каналов известные ученые рассказывают о строении вселенной, на другом Берлинский филармонический под управлением Клаудио Аббадо исполняет симфонии Малера. Но что с того? Эти каналы не отыскать. Иногда телезрители попадают в такие оазисы культуры, серфингуя по эфиру с помощью пульта дистанционного управления, но волна проносит их мимо, и вот они уже на Fox Crime или Romantica, здесь их обычно выбрасывает на мель, и они остаются на ней до конца сериала, но затем серфинг продолжается с удвоенной скоростью. Быть всегда в движении, оставаясь при этом неподвижными, – вот их лозунг.
      Что же в этом удивительного? – спросим мы Бодрийяра. Разве не определил знаменитый древний философ Верховное Начало как «неподвижный движитель»? Кроме того, заппинг можно рассматривать как «близкий к методу сюрреализма способ освобождения сознания и защиты его от идеологических атак».

_____________________________________________________
      1. «...заппинг... близкий к методу сюрреализма и т. д.» – статья «Зеппинг» в Википедии.
      2. «Поскольку предмет является залогом, его приобретение развивается не в рациональную практику, а – логически – в постоянную демонстрацию, напоминающую процесс почти религиозного поклонения... Телевизор смотрят каждый вечер, все передачи от начала и до конца. За отсутствием рациональной экономии предмета, люди сознательно подчиняют себя формальной и иррациональной экономической норма: норме абсолютного времени использования». – Ж. Бодрийяр. «К критике политической экономии знака».


НИЧЕГО АБСОЛЮТНОГО

     Индивиды в обществе потребления похожи на числа. Ни одно число не имеет смысла само по себе – они получают значение лишь в соотношении друг с другом. Так и люди не представляют собой чего-то самостоятельного, независимого. Они лишь заполняют ячейки в структуре общества, позиционируя себя как владельца «шевроле» или «ламборджини», йоркширского терьера или пиренейского мастифа, ножа «Царская охота» или сабли «Дружина», трехпалубной яхты или раннего Пикассо. Это правило охватывает все сферы жизни, в нем нет исключения. Если ты предпочитаешь Бетховена Вагнеру, Унгаретти –Мандельштаму, Буковски – Уэльбеку, то в твоем предпочтении нет ничего абсолютного. Если ты ставишь Эми выше Тори, а Тори выше Каломиры, то в твоем выборе нет ничего абсолютного. И если ты любишь ту или эту, и если тебя любит та или другая, то и тут ты в ловушке логики социального различия. Тебе не выбраться из этой сети, как ни пытайся, – что бы ты не предпринял, твоя попытка будет лишь производной от различающей функции человеческих действий. Так было всегда, и таким все останется впредь. Не переживай: в целом мире, если хочешь знать, нет ничего абсолютного, все существует лишь в отношении к чему-то другому и ничего само по себе.

________________________________________
     «Логика обмена оказывается первичной. В каком-то смысле индивид (так же как предмет, о котором мы говорили в начале) ничего собой не представляет, поскольку прежде наличествует некоторый язык, социальная форма, с точки зрения которой не существует индивидов, поскольку она является структурой обмена... Нет ничего – ни предмета, ни мысли, ни поведения, – что ускользало бы от этой структурной логики...» – Ж. Бодрийяр. «К критике политической экономии знака».


ПРОБЛЕМА ВЫЖИВАНИЯ

      Джефри безумен, но он говорит разумные вещи. Он говорит: «Почему мы здесь оказались? Потому что выпали из системы. Если ты хочешь остаться в системе, ты должен покупать, ты должен покупать всякую навороченную дрянь вроде отвертки со встроенным радаром, но на хрен мне этот радар, мне нужна просто отвертка, обычная отвертка, но простой отвертки уже не найти, везде продаются лишь отвертки со встроенным радаром, и если ты откажешься ее покупать, ты вылетишь из системы».
      Джеймс озабочен совсем другим: он должен сделать звонок, сообщить пославшим его, что они ошиблись и забросили его на шесть лет дальше в прошлое, чем предполагалось; поэтому он пропускает слова Джефри мимо ушей.
      Мне звонить некуда: тот, кто забросил меня в этот мир, не оставил номера своего телефона. Поэтому я могу сосредоточиться на тексте, в котором (занятное совпадение) говорится о том же самом, о чем говорит Джефри: о принуждении потреблять, о власти экономической системы, которая для своего развития нуждалась когда-то в бедной и необразованной рабочей силе, а теперь нуждается в образованных и состоятельных потребителях.
      Да, именно так все и обстоит: не система для потребителей, а потребители для системы. Если бы система могла развиваться так, как она развивалась раньше, то есть путем максимальной эксплуатации рабочей силы, предоставляя этой силе минимальные средства для выживания, то будьте уверены, она бы так и развивалась, так бы все и обстояло на самом деле.
      Нам еще повезло, что мы родились поздно, после точки разрыва, когда система прошла через кризисы и поднялась на новый уровень, на котором расширение производства предполагает формирование новых потребностей.
      Все наши потребности сформированы системой: потребность в работе, отдыхе, сексе и приобретении; даже инстинкт самосохранения не является фундаментальным – система может ограничить рождаемость или призвать население принести свои жизни на специально воздвигнутый для этой цели алтарь.
      Именно так: то, что кажется нам свободой, есть в действительности лишь утонченное рабство, и что бы ни говорили критики, эта система не допускает никаких исключений. Бунтовщики, вроде Джефри, не исключение: система воспроизводит их для своих нужд – так же, как и обывателей-конформистов.
      Трудно даже представить, что могло бы положить конец этой системе всеобщего обмена (следует говорить «обмена», а не «обмана», потому что категории «действительности» и «видимости» потеряли смысл).
      Никакая сила изнутри или извне не в состоянии взорвать установившийся порядок, разве что глобальная катастрофа или вторжение пришельцев. В любом случае ждать придется долго.

___________________________________________
      1. «Джефри безумен... Джеймс озабочен...» – аллюзия на фильм «Двенадцать обезьян» (1995, реж. Т. Гиллиам).
      2. «Не только во “вторичных” потребностях, в которых он воспроизводится согласно целесообразности производства в качестве потребительной силы, но также и в потребностях “выживания” – в них человек воспроизводится не в качестве человека, а в качестве выживающего (то есть выживающей производительной силы). Если он ест, пьет, где-то живет, воспроизводит самого себя, то лишь потому, что система нуждается в том, чтобы он воспроизводил себя, дабы самой быть воспроизведенной: она нуждается в людях. ...Если бы система могла функционировать, не кормя людей, не было бы даже хлеба для них. Вот в каком смысле мы все в рамках этой системы оказываемся выживающими». – Ж. Бодрийяр. «К критике политической экономии знака».


ДАУНШИФТЕРЫ

     Дауншифтер – это человек, спускающийся по лестнице, ведущей вверх. Все социальные лестницы ведут вверх; спускаться по такой лестнице вниз – значит использовать ее не по назначению. Человеку прирождено стремление вверх, желание возвыситься над своим окружением. Возвыситься можно только с помощью жертвы, и человек всегда готов жертвовать самым дорогим, чтобы подняться немного выше; ради возвышения он готов даже пожертвовать своей жизнью, но, как правило, дело так далеко не заходит, и он ограничивается мелкими жертвами – мелкими, если сопоставить их с жертвой, которую приносят те, кто хочет одним махом перенестись наверх. Обычный человек расстается со своей жизнью постепенно и поднимается вверх тоже постепенно. Человек возвысился над животным миром, отказавшись от двух ног из четырех. Возвысившись над деревьями, птицами и животными, он почувствовал желание возвыситься над себе подобными. В некоторых случаях он стремится даже возвыситься над самим собой. Но все это свойственно лишь людям демократического общества; при феодальном порядке положение человека на социальной лестнице определялось еще до его рождения, и он не мог его изменить, не мог переступить со своей ступеньки ни вверх, ни вниз. Сегодня путь вверх открыт как будто для всех, но некоторые, растерявшись от этой свободы, путают направление и спускаются вниз. Там, внизу, они катают на байках, ловят рыбу, пьют пиво, занимаются любовью и сочиняют стихи. Ну что ж, скажем мы, это их выбор. Возможность подниматься неразрывно связана в нашем обществе с возможностью опускаться, и если мы создаем условия для первой, то тем самым создаем условия и для второй.
___________________________________
     «Престиж постоянно преследует наши промышленные общества, (буржуазная) культура которых всегда остается лишь призраком аристократических ценностей. Повсюду осуществляется коллективное воспроизводство магии кода, направляющееся от экономической стоимости к ее границам, воспроизводство магии избирательного и избирающего сообщества, спаянного одним и тем же правилом игры и одними и теми же знаковыми системами». – Ж. Бодрийяр. «К критике политической экономии знака».