Было это давно

Было это давно.  В те далёкие времена,  когда я ещё верил в счастье, а его формула была проста и понятна.  Мне было лет двенадцать,   тринадцать,  а в России лютовала эпоха тотального дефицита и развала.  Сейчас в это уже трудно поверить, но  найти,  скажем, в продаже даже банальное  мыло или носки было целой проблемой.  Вот в это время мне и посчастливилось быть учеником обыкновенной ничем не примечательной школы. 
    Моя семья принадлежала примерно к средней финансовой прослойке населения. Мы не были бедны, ну и  далеко не богаты.  Весь  основной  доход несла в дом мать, работающая главным бухгалтером в одной из довольно крупных организаций. Отца в тот период моей жизни рядом не было, периодически он уходил из семьи по причинам, на которых я не хочу останавливаться ибо это как говорится совсем другая и наверное, не менее печальная  история.
  Так или иначе, но был один интересный факт то,  что мои друзья одноклассники, имеющие менее высокопоставленных родителей каким то странным образом одевались гораздо лучше меня. Возможно потому, что у моей матери не было времени выстаивать километровые очереди за изредка появляющимися в продаже вещами и предметами первой необходимости.  А пользоваться своим положением она не хотела или не умела. 
Ребёнком я был не капризным, не прихотливым. И вот однажды доносив в очередной раз свои дешевые ботики до состояния полнейшего и необратимого развала, я обратился к маме, указав на своё отчаянное положение. Она конечна была не против  мне помочь, но у неё опять  совершенно не было времени, ведь была середина рабочей недели.  И тогда на выручку мне пришла моя добрая бабушка, которая меня очень любила и любовь эта была абсолютно взаимной.  И вот затратив на следующий  день, порядочно времени и избегав несколько магазинов, бабушка появилась у нас с загадочной коробкой в руках. Я открыл её и сразу же испугался, в ней лежала пара совершенно не понятных с виду ботинок. Как  позднее оказалось, то ли строительных, то ли ещё каких, но уж никак не предназначенных для ношения  совсем юным парнем.  Да и те на магазинной полке задержались благодаря тому, что, наверное, не нашлось строителя, примерно, с тридцать девятым размером ноги. Моё изумление, было трудно скрыть, да и сама бабушка понимала, что её находка не ахти,  но школу пропускать было нельзя и поэтому мне было предложено походить в них немножечко, до того как будет найдено, что либо более достойное.  А так как бабушка пообещала их немножечко модернизировать и попытаться скрыть их истинное назначение я согласился. Вечером, взяв остро отточенный нож, была срезана и не без труда, безобразно выступающая кромка подошвы, место среза аккуратно  замазано сапожным кремом, а все ботинки тщательно начищенные,  засияли наподобие солдатских кирзовых сапог. После всех манипуляций, я  даже решил, что выглядят они вполне  сносно, да и жаль было бабушкиных трудов, и я твёрдо решил идти в них в школу.
Настало утро, и я действительно  пошёл в них в школу, а по мере приближения к ней меня всё больше и больше брала измена, мне становилось страшней и страшней. И то ли с божьей помощью, то ли иногда так бывает, но в начале никто ничего не заметил.  На уроках я как можно дальше прятал ноги под парту, прикрывая их с другой стороны школьной сумкой.  На переменах старался как можно меньше ходить, дабы не привлекать к себе внимания.  Но  концу занятий в школе, удача отвернулась от меня и уже на выходе из класса, мой секрет, внезапно  был раскрыт…
Я никогда не забуду этот день.  Я всю жизнь буду помнить, эту хохотавшую толпу своих одноклассников,  пальцами тычущих на мои ноги, топчущих своими туфлями мои начищенные ботинки, кричащих нелепые шутки и гадости в мой адрес. Я не помню, как вырвался из угла, в который меня загнали. Как убежал.  Я  лишь помню, как шёл домой, как не хотел жить в свои тринадцать лет, как расшнуровывал дрожащими от волнения руками свои несчастливые ботинки.  А после сидя на крыльце своего дома в домашних тапочках и обхватив голову руками, долго скулил от боли пронизывающую мою душу,  как скулят замёрзшие голодные щенята…
Уже тогда  я понял, что мир жесток, что впереди,  наверное, масса трудностей и что-то, навсегда, увяло, так и не успев зацвести в моей ранимой и юной душе…
 Я ничего не рассказал, не матери, не бабушке, я так хотел всё забыть.  Но вероятно они всё поняли и так. На следующий день  мать бросив всё,   купила  мне  у кооператоров довольно дорогие для её доходов белые кроссовки.  Мне стало легче, но прошло много лет, а это случай так и остался одним из самых трудных и невероятно болезненных экзаменов в моей жизни…