Годовые кольца, лирический цикл

      
  Рецензия на «Годовые кольца, лирический цикл» (Олег Демченко1)

Все стихи из этого цикла - " Годовые кольца" - интересны, в каждом есть своя"изюминка", свои поэтические находки. Но одна из них меня просто привела в восторг, не могу не высказаться. В стихотворении, которое начинается со строки "Лил дождь беспощадно",
" И начало всё зеленеть" , да настолько "без меры" что
"У сельского милиционера
Горошина из свистка проросла"! Этот образ из тех, которые не забываются.,
потому что вызывают улыбку светлую.
И грустные есть мотивы, которые вызывают сопереживание с автором, или с персонажем,
как, например, стихотворение "Кот". Но главная особенность этого цикла, что каждое предыдущее стихотворение пробуждает интерес к следующему, которое тоже хочется прочесть. Спасибо Вам!С уважением, Галина.


Галина Андреева 2   01.09.2012 16:04   


 

 «ВЕСНА, ВЕСНА,
СКАЖИ, ЧЕГО  МНЕ  ЖАЛКО?
КАКОЙ МЕЧТОЙ ПЫЛАЕТ ГОЛОВА?»


*     *     *

Ах, весна не обидела -
распахнулась душа!
Верба в луже увидела,
как она хороша!

За оградою простенькой
мир прекрасен, широк.
Свежестиранной простынею
отдает ветерок.

И колеблются отблески
от воды -
на ветвях,
на обрыве, на облаке,
на счастливых словах.

И предчувствие нового
возникает в груди,
и смотрю я взволнованно:
что же там -  впереди?



   

*      *       *

Еще сыро в лесу от сугробов последних,
еще прошлое с вьюгой возьмет и придет,
но уже распускается слабый подснежник –
и уходят сомненья под треснувший лед.

Сходят с долгим туманом былые невзгоды,
и смеется и плачет взбурливший ручей.
Словно вешние воды, пронеслись мои годы
суматошных тревог, сумасбродных речей.

Все ушло. Только снова опрятный подснежник
расцветает, весне улыбаясь во сне…
Ветер чувств налетает, веселый и нежный,
веет свежестью в тихой лесной стороне.

Веет первым теплом синева небосвода.
Возвращаются легкие стаи гусей,
возвращается радость бескрайней свободы…
Лишь любви не вернуть улетевшей твоей.


*     *     *

Улыбнулась весне красна-девица
и заплакала, глупая, вдруг
на сугреве, где каждое деревце
так и рвется к теплу из-под рук!

Не печалься, красавица милая,
твои слёзы, как в марте капель, -
ведь зима несусветная минула,
улеглась под сугробы метель.

Ничегошеньки мне не рассказывай, -
грусть исчезнет твоя, наконец,
и про счастье, на ветке раскачиваясь,
песнь исполнит весёлый скворец!


*       *       *

Туманы  тихо снег съедают,
кричат охрипшие грачи,
сугробы с хрустом проседают,
и просыпаются ручьи.
А ночью  долго будет хлюпать
густая, мутная вода,
как девочка, что сладко любит,
и одинокая звезда
над грязной площадью, над рынком
когда сгустятся тишь и мгла,
остроугольной, тонкой льдинкой
уколет сердце,
как игла.


 
*      *      *

Капель сегодня плотницкой артелью
бесперебойно принялась стучать!
И солнце  - вдребезги!
И блики по апрелю
расплесканы!
И некогда скучать!
 
Подтаял снег – 
и  потянуло тесом!
Нет сил в  квартире тесной усидеть!
Мне б на стропила –
в облаке белесом,
под небесами, топором блестеть,

чтоб, как струна тугая при  настройке,
бренчал бы гвоздь, вбиваемый в бревно.
Весна –
веселье,
новоселье,
новостройка!
Весна –
свободы терпкое вино!




*     *      *

Воробьи раскричались под окнами:
"Тает снег! Тает снег! Тает снег!"
И запахло березами мокрыми,
стало небо над крышей синей.

И ушел я, закрыв математику,-
сколько можно уроки учить! -
в ближний лес, где цветет мать-и-мачеха,
где ручей под корягой журчит,

где сползают сугробы весенние
неохотно с нахмуренных круч.
А на сердце такое веселие, -
прикоснулся к нему теплый луч!

Потеплели на сердце проталинки,
блики солнца вспорхнули к лицу!
Что же я улыбаюсь, как маленький?
Что ж я плачу в прозрачном лесу?
   

*      *      *

Весна!
Все двери распахните настежь,
сто тысяч разменяйте по рублю
и  бросьте вверх! -
голубоглазой Насте
вчера сказал я, что ее люблю!

И  сразу вдруг -  ударили капели,
зазеленела первая трава, 
и облака  поплыли, полетели,
и, размечтавшись,  прозвенел трамвай!

Мир покачнулся -
и расцвел от счастья!..
А дел всего-то -
нет, не прекословь, -
что мне в ответ чуть улыбнулась Настя,
чуть приподняла удивленно бровь.





*      *      *

Было многое в жизни потеряно,
было все - и тоска и метель.
Только снова в березовом тереме
разбивается в брызги капель.

В прошлогоднем пальтишке приталенном,
вся в улыбчивых бликах воды
ты стоишь у размытой проталины,
согревая дыханьем цветы.

У тебя от сережек орешника
на щеках зажелтела пыльца...
И качается рощица вешняя,
и касаются ветви лица.

Помнишь, так же цвела мать-и-мачеха?
Помнишь, так же сиял небосклон?
Помнишь, милая, тихого мальчика,
что мечтал, что в тебя был влюблен?

Не молчи, улыбаясь растерянно:
было все - и тоска, и метель ,
только снова в березовом тереме
разбивается в брызги капель.

Заблудилась душа безутешная -
нет ни края весне, ни конца!
И качается рощица вешняя,
и касаются ветви лица...

   
 
*     *      *

Сбил верстак я под хмурой сосной, - 
на сугроб талый сыплются стружки.
Чуть повеяло теплой весной -
и  холмов  зачернели горбушки.

И рубанок шуршит: “ Хороша
будет новая легкая лодка!"
Ну, так что ж, не боли ты, душа,
коли нас разлюбила красотка!

Рукавом вытру льющийся пот,
и глаза лишь немного  прищурю,
вижу, туча из солнечных сот
тянет мед, позабыв злую бурю.

А вокруг-то все радо весне!
Вот и первая сонная муха,
на недавно обсохшем бревне,
греет спину весь день, как старуха.

И строгаю я, жарко дыша, -
разморила всех нынче погодка!
И рубанок шуршит: "Хороша,
хороша будет легкая лодка!"

Улыбаются лужи весне!
И хоть места не сыщешь, где сухо,
все так чудно окрест!.. Как во сне,
пенье птиц долетает до слуха...




ВОРОБЕЙ

Отступили буйные метели,
распушились ветки мокрых ив.
Серый, как солдат  в шинели,
воробей обрадовался: «Жив!»

Перенес, лохматый, стужу стойко: 
тает  снег, трава кой-где видна, -
и расхорохорился он бойко -
вот-вот вскрикнет весело:
                - Весна






*     *      *

Ну, вот и весны мы с тобою дождались,-
черемухой пахнет, землею, дождями...
Опять я люблю, и опять я волнуюсь,
как будто вернулась счастливая юность.
За окнами месяц заманчиво светит.
А выйду-
                обнимет меня теплый ветер!
Обнимет и что-нибудь скажет такое,
что станет легко.   
                Но не будет покоя...   



*     *      *

Тропинки высохли. Сосед
налаживает свой велосипед:
перевернув его, подтягивает спицы.
И тренькают они, словно синицы,
звенят приятной вестью: "Нет зимы!"
И теплый дух исходит от земли.
На ветке высунулся клейкий лист улиткой...
Сосед задумался и, как слепой - с улыбкой,
все струны спиц перебирает -
мелодию как будто подбирает,
вливаясь в общий радостный оркестр...
И все звенит, и все поет окрест!



ВЕТЕР

Распахнув мои сени,
прямо в  комнату ветер
с  ароматом сирени
залетел на рассвете.

Залетел  после грома,
все развеял печали
и умчался из дома
в просветлевшие дали.

Занавеска качалась,
сердцу радостно было -
просто мне показалось:
это ты заходила.


*     *      *

Веселый май!
Черемуху  ломай
или в метро букет сирени
внеси, девичий взгляд поймай –
и запоют в душе сирены:
«Веселый май! Веселый май!»

Дороги высохли, покрылись  пылью.
Едва  качнётся теплый ветерок –
и полетит любовь на крыльях
в широкий мир
через родной порог!

А что искать в бескрайнем этом мире?
Куда лететь?..
Конечно, к ней!
Конечно, прямо к милой!
К ней – к ненаглядной лапушке моей!

И пролетев, как сон, под облаками,
черемухою, вишней прошуршать –
и всю ее осыпать лепестками,
и всю ее,
как есть,
расцеловать!




*     *      *

Твой дом, как корабль,
                уходил по балконы
                в  деревьев зеленое море,
черемуха  бурно цвела,
   словно пена в кипящей волне за бортом,
и ветер в распахнутой раме
                вздувал, будто парус,
                упругие шторы,
и  мы с тобой плыли,
          не ведая даже, что будет потом.
Мы плыли, мы были с тобой
                в неизведанном мире, -
что было  - то было уже позади,
с настенных картинок слетая,
                амуры бренчали на лире
и стрелы пускали,
        и сладкую боль ощущал я в груди.
Сверкало из бездны. И  мы с тобой были
одни во вселенной,
               и палубой пол уходил из-под ног,
и ночь нас бросала друг к другу!..
                В какую такую мы плыли
кромешную даль -
               я уже разобраться не мог.
Но как бы то ни было,
                ангелы пели нам гимны
и слабые руки твои
         тихой лаской мое остужали лицо,
и я лишь одно понимал:
         нам с тобой будет сладко погибнуть,
мы вместе навек -
      неразрывно случайных событий кольцо.
А утром  - ты помнишь? -
             к нам пчелы в окно залетали
и пахло черемухой…






*      *       *

Светает... Разгорается восток,
и каждый миг волнует все сильнее
и соловьев предутренний восторг,
и аромат качнувшейся сирени.

Спросонок у калитки тополя
лепечут что-то нежное березам,
и веют теплой сыростью поля,
и капли с листьев падают, как слезы...            














«ЕСТЬ ЧТО-ТО ПРЕКРАСНОЕ В ЛЕТЕ,
А С ЛЕТОМ  ПРЕКРАСНОЕ  В НАС» ...



ГРОЗА


Мир опрокинулся –
                дубрава наизнанку,
И облака разорваны грозой,
И каждый куст –
      оборванный
                изгнанник,
согнутый в три погибели,
                и злой                               
внезапный,
                вперемешку с пылью ветер,
деревьям руки выворачивая,
                рвет
кривые кроны накренив,
                и вертит
газет обрывки
                и ревет,
разгневанный, огромный…
Вдруг над домом
Сквозь оторопь
                и судорожную дрожь
Сверкнуло –
                и с внезапным громом
Обрушился
                тяжелый,
                шумный  дождь!
Реви, гроза!
                Лупи по крышам!
Рви на куски
                осточертевший мир!
Наотмашь воронов
                хлещи по крыльям!
Ты – мой восторг!
                Ты – мой кумир!
Переверни все,
                перепутай!
Бей в стены,
                в стекла,
                в медные тазы!
Я чувствую себя
                над этой смутой
неодолимым
                демоном грозы.
Подвластна мне
                громовая стихия:
взмахну рукой –
                и тучи в перекос,
и стихнет дождь,
                и вам прочту стихи я,
в которых пеньем птиц
                заслушался Христос.




 ДАЧНЫЙ САМОВАР


Смолкою душистой веют сосны,
в небе нестерпимо-яркий шар!
Рассиялся, радостнее солнца,
на твоей веранде самовар!

Генерал какой!
Его начистил
кирпичом наш дед -
блестят бока!
Привкус меда, аромат смолистый,
в синеве - как в детстве, облака.

Кто окликнул дни моих каникул,
светлою рукой в окно махнул?
В медной чашке варят землянику,
не смолкает пчел протяжный гул.

Тоненько в лугах звенят цикады -
или это чай уже вскипел?
Угольки трещат - или по скатам
хор сухих кузнечиков запел?

Травостой запах горячим чаем,
и горит, потрескивая, жар;
и кипит упруго и серчает,
весь в медалях, круглый самовар!



ЛИВЕНЬ

Скоро, скоро хлынет ливень!
Тополиный вьется пух.
В легком, трепетном порыве -
радость детская, испуг!

Все в смятенье, все в тревоге!
Капли кое-где  летят,
пыль летит в лицо с дороги,
листья влажно шелестят.

Ветер с привкусом полыни
тянет  за душу в полет.
А веселый дождь как хлынет,
как сорвется,  как польет!

Льется, льется ливень летний
на деревья, на меня
и нахлестывает плетью
распаленного коня!

Льется, льется теплый ливень,
льется, льется с высоты!..
Все спокойней,  все счастливей
рощи, травы  и кусты...
               





КОЛОДЕЦ В ДЕТСТВЕ

Загляну во мрак колодца -
сердце падает в нутро
холодеет и колотится,
как на проводе ведро.

Глубь зыбучая такая
тянет за душу ко дну,
в сладком страхе потакая,
окунуться в тишину.

Сруб гнилой вздыхает сыро...
Я отпряну сам не свой-
и увижу солнце мира
у себя над головой.

 
*     *      *

Лил дождь  беспощадно...
Разбухла земля, захлебнулась.
Река, как нечистая сила, неслась,
срывая мосты и плотины.
Теченьем быков волокло, ломая хребты им.
Крестились старухи: “ Илья одурел! “
И гром оглушительный падал
на головы прямо,
И молния  мрак разрывала,
и снова -
земля содрогалась.
Деревья бурлили, всю ночь беспокоясь...
И выросли травы  за сутки по пояс,
и радуга встала!..
И гром, поворчав в темных тучах устало,
ушел, как лохматый,  сердитый медведь.
И начало все зеленеть!..
На полках монет позабытая медь,
хомут, рукомойник, обломок весла -
все-все зеленело без меры!
У сельского милиционера
горошина из свистка проросла!
И нас потянуло в леса -
                за грибами.
Мы шли, улыбаясь.
Поляны подсохли  и веяли медом,
и  день  показался счастливейшим годом,
и  я выдыхал удивленно:
- Марина!
Смотри, как  от  солнца сомлела  малина,
как  бурно пестреет вокруг разнотравье!
Здесь вольная воля!
Ну, разве не прав  я?
...Ребенок родится - глаза голубые
и русый, как август.
О, как мы любили!
Как сладко  не спали ночами!
И жизнь вся была
еще только вначале!..






ЛЕТНЯЯ НОЧЬ

Сырая тень легла на  склон покатый,
туман внизу покрыл поля окрест,
лишь золотой вдали, в лучах заката,
еще пылает колокольни крест.

Крадется по оврагам сумрак синий...
Уходит суета дневная прочь ...
Перекрестись и  попроси  Отца  и  Сына
благословить на отдых эту ночь ...
               
Мгла  тяжелеет, как рыбачьи сети.
День отшумел. Все тонет в пустоте.
Кусты, как расшалившиеся дети,
притихли вдруг в глубокой темноте.

И благостная чистая прохлада
в долину опускается - на дно.
Дохнуло духом глинобитной хаты.
Уютно стало. И  совсем темно...

Спит степь душисто-душная от зноя,
сверчок тоскливо в тишине поет...
Но долгое  томление покоя
мне все равно покоя не дает, -

от лунного, таинственного света
волнуюсь я и что-то жду в тоске
из тех пространств, где остывает лето,
мелькнув звездой падучей вдалеке.


*    *    *

Ночь спустилась. В кювете окурок
дотлевает упавшей звездой.
Потянуло с пригорков бурых
мятой смятой и резедой.

Стихли судороги дороги
и прислушиваются, тихи,
к дальним шорохам на огороде
лопоухие лопухи.

И в домах погасают окна...
Вот померкло твое окно –
стало грустно и одиноко,
и пустынно, и так темно...


НОЧНЫЕ ЦВЕТЫ

Цветы под луной лоснились,
цветы при луне росли
и низко к земле клонились,
тяжелые от росы.

О чем-то они просили,
но лес оставался глух.
А утром - цветы скосили
и стал некрасивым луг.

И  долго поляны снились,
исполненные красоты,
где, грустно склоняясь, молились
заплаканные цветы.



СТАРЫЙ ДОМ

Слегка подрагивает дом,
когда проходит поезд.
Писатель в старом доме том
слагал  о прошлой жизни повесть.

Жужжит оконное стекло,
в шкафу звенит посуда.
А  в доме тихо и тепло –
везде следы уюта.

Но подступает к сердцу мрак
и тишина из переулка,
едва затихнет товарняк
в ночи, сырой и гулкой.

В сознанье плавают стихи,
как рыбы в тесной верше,
и различаются шаги
людей, давно умерших.

Нет в старом доме никого,-
тишь, как вода, стоит в нем ровно…
И слышно, как скрипят его,
под грузом лет, сухие бревна.

Здесь явь загадочней, чем сны,
и веет Русью древней,
и звездной россыпью полны
за рамами деревья.




*      *      *

Жизнь  ускользает, как  меркнущий свет, -
смотришь ей вслед, а ее  уже нет.
Ветер подует, прохладен и нежен, -
слушаю долго  я шелест черешен    
и становлюсь, как ребенок, безгрешен.
Буду во тьму, забываясь, смотреть, -
мне и от счастья легко  умереть.
Не умереть а, скорей, растворится
в отчей земле
и навеки с ней слиться -
стать ее колосом,
                дикой травой,
тихо прохожим
                кивать головой ...





*     *      *

Кажется в июне
По лесной тропе
Радостный и юный,
Я шагал к тебе.

Ты меня любила
Женщин всех нежней,         
Только отбродила
Брага этих дней.

Сгинула в тумане
Молодость давно -
Пью воспоминаний
Горькое вино.

Сердце согревают
Чувства прошлых лет
И в гостях бывают
Те, кого уж нет.



ПОСЛЕДНЕЕ  СВИДАНИЕ

Здесь мы с тобой встречались в мае,
когда вокруг черемуха цвела.
Уходит  лето, с грустью понимая,
что и любовь от нас навек  ушла.

Лишь мы отсюда, словно погорельцы,
уйти не можем - тянет нас сюда...
Тоска такая - хоть ложись на рельсы!
Но в прошлое не ходят поезда.

Склонила ты лицо - как будто ищешь
кольцо свое венчальное в золе ...
Что делать нам на этом пепелище?
Остановились...
И  молчим во мгле...




ПРОЩАЛЬНОЕ

Зачастили дожди, затяжные, косые.
Все грустней у тебя, все задумчивей взгляд.
Скоро с вихрем по всей, по широкой России,
как глухая молва, прошуршит листопад.

Скоро в рощи багряная осень нагрянет
и сугробы листвы вдоль дорог наметет,
и увязнут березы в глубоком тумане,
и всю ночь будет ветер стучать у ворот.

И ты вспомнишь про летнее светлое счастье
и про нежность, которой никто не вернет...
Оттого так нам больно с тобою   прощаться,
оттого так тоскливо гудит пароход.































«ЧТО ТЫ РАНО, ОСЕНЬ,
В  ГОСТИ К НАМ ПРИШЛА?
ЕЩЕ ПРОСИТ СЕРДЦЕ
СВЕТА И ТЕПЛА!»


*      *      *

Развеселое, милое лето, прощай!
Пробежало ты девушкой
                в розовом шелковом платье.
А теперь всюду бродит такая больная печаль,
что мне кажется, дождик
                о радостной радуге плачет.
И цветы улыбаются грустно 
                и гаснут, как звезды к заре,
и летят журавли
                над притихшею черной деревней,
и хотят от нашествий холодных ветров,
                что становятся злей,
золотою листвой на Руси откупиться деревья.
Скачут сытые кони,
                и слышится цокот копыт -
или это в саду осыпаются спелые яблоки?..
Наяву ли, во сне? –
                я стрелою татарской убит,
все растоптано, сорвано, смято, разграблено.


*     *       *

Осенние синицы на задворки
летят, перекликаясь в тишине.
Все веселей сорок скороговорки,
все неизбежнее, все ближе снег.

И все  прозрачней над равниной воздух,
все призрачнее  глушь березняка ...
И опустевшие вороньи гнезда
в сквозных ветвях видны издалека.

Все глубже гулкой осени колодец:
позвал друзей - откликнулись леса!..
И  тиной пахнут днища старых лодок,
и отдаются в небе голоса...


*     *     *

Наверно, у нас все по-старому:
к зиме заготовили дров,
и к вечеру мама усталая
с работы заходит во двор.

Успеет по дому все сделать,
сходить к роднику за водой.
А ветер тихонько застелет
крылечко листвой золотой.

Мать шалью окутает плечи
и смотрит на дождь из окна
и слушает долго, как в печке
растет бормотанье огня.

И верит с несмелой улыбкой,
что в нашем опавшем саду
скрипучая всхлипнет калитка,
и я осторожно войду.


БАБЬЕ ЛЕТО

Веет прохладой с просторов осенних,
ясные дни устоялись давно.
Листья последние тихо осели
в светлых аллеях  на темное дно.

Отшелестела пора золотая,
смолкла, погасла –  стоим средь руин.
Вкрадчивый ветер неслышно вплетает
в пряди твои седину паутин.

Что ж из любви нашей, милая, вышло?
Веря обманчивым ласкам тепла,
ты, как вот эта опавшая вишня,
всё перепутав, опять расцвела.





*    *     *

Тебя назвать бы надо Ефросиньей.               
Скажу: “Прощай, я больше не вернусь!”-
и полыхнут  глазища  синью,
а в них -  промчатся косяки гусиные,
всплеснется светлой Ладогою Русь.

Тебе бы  шли рябиновые бусы
да из бересты легкий туесок,-
и волосы твои по-русски русы
и на губах малины  алый сок.

Любимая, ты -  Лада, ты -  лебедушка...
А я... да что там обо мне!
Осталось мне сложить ладони лодочкой
и кликать свое счастье  в тишине.

Но только эхо вдалеке откликнется,
но только упадет осенний лист.
Пришла вечерняя заря-калинушка,
и лес молчит,  загадочен и мглист.

Прощай, родимая. Все песни спеты,
ушло тепло в чужбинные края,
и улетело с ласточками лето,
а с ним - и молодость веселая моя.

Прости, прощай, хорошая, любимая.
Будь счастлива. Я больше не вернусь.
Но встречусь ли с березкою, с рябиной ли,
тебе, далекой, грустно улыбнусь.



ГЕОРГИНЫ

Наступают ненастные дни,
отцветают в саду георгины,
благородные, как герцогини, -
высоки,  величавы, стройны.

Средь багряных и бархатно-красных,
не касаясь их к дому пройду.
Мало дней остается им ясных
красоваться в опавшем саду.

На комки размокающей глины
осторожно снежинки летят.
Свои лица склонив, георгины.
слез стыдясь, на меня не глядят.

Сколько горести в их доцветаньи !
На тебя так похожи они!
Я им тихо шепчу: “ До свиданье ”.
Но аллеи безмолвно грустны ...


ОСЕННЯЯ СИРЕНЬ

Легкая, счастливая усталость -
отошли тревоги и беда,
отбурлила, стихла, устоялась
в берега вошедшая вода.

Можно из реки теперь напиться -
видно каждый камешек на дне.
Стало равномерно сердце биться -
та же ясность божия во мне.

День короткий тянется так долго,
будто специально для меня,
чтобы разглядел я, как наволгла
гроздь сирени белой у плетня.

Осень - время светлого прозренья.
Прошлое пришла пора понять,
но душа изломанной сиренью
расцвести пытается опять.


*    *    *

Поспела давно облепиха.
Шагаю, сгребая листву.
Прохладно, просторно и тихо
в пустом облетевшем лесу.

Приятная, светлая осень -
гуляй, улыбайся, дыши! -
но  что-то неслышно уносит
навеки она из души.

Я  понял, о чем при дороге
молчит, облетая, ветла.
И мне стало время дороже.
Как мало осталось тепла!

Последняя бабочка в поле,
последний цветок в полусне!..
И сердце застыло от боли -
и грустно и радостно мне.

Смотрю я на  берег родимый,
куда не вернусь никогда,-
далекою струйкою дыма
ушедшие тают года...



*     *     *

Прошелестят холодные дожди,
и листопад, невидный за домами,
вздохнет и, как последнее  «прости»,
размоется и скроется в тумане.

На лес посмотришь - обомрет душа!
В прогалинах пустых гуляет ветер.
И  лист, на хлипком прутике дрожа,
еще надеется, еще во что-то верит.


*     *     *

Деревенька  дачная
стихла, опустела.
Все давно уехали –
никого не жди.
И кольцо дверное
снова поржавело,               
и приходят в гости
лишь одни  дожди.

За окном все глуше
шорохи и вздохи, -
в них я различаю
грустные слова.
И живу я вроде
на краю эпохи,
на пороге  -
горькая,
мокрая листва.


*     *     *

Ушел в тайгу я, проклятый тобой,
и заблудился – третий день блуждаю!
Бреду сквозь дождь и вдруг перед собой -
не чудится ль? - зимовье различаю.

Дверь распахнул - на полке соль,
пшено и спички мне оставил кто-то...
И отступает понемногу  боль,
а за окном  - бушует непогода.

Там ночь и смерть, а здесь - дрова поют!..
Нет, доброта людская не убудет,
хотя порою близкие не ждут
и  думают о нас чужие люди.


ПОСЛЕДНИЙ ВОЛК

Холодный дождь, холодный мрак.
Последний  волк не  рад судьбе, -
забиться б в глушь, залечь в овраг,
забыть навечно о себе.

И голод мучает, и страх.
Дохнула мгла из-под горы, -
вон там, вон там, - в шести верстах,
слышны по запаху дворы!

За полем хрипло лает пес,
дыханье слышится коров
и лошади жуют овес,
и пахнет жаркая их кровь!

Волк настораживает слух, -
он повернуть уже не прочь,
но сзади лес предзимний глух -
и волк завыл протяжно в ночь.

Завыл, завыл ... И вой летел
в провалах ночи по реке,
и страшным плачем став, слабел,
теряясь эхом вдалеке.




*     *     *

Мне кажется,
я всем в толпе мешаю.
Иду, глазами тычусь наугад.
Не до меня! -
летучими мышами
торчат зонты,
прохожие спешат.
 
И  хлещет дождь –
невыносимый, частый!
Согнуло в три погибели  ветлу!
Да что там я?
Купите, люди, астры
у  девочки, замерзшей на ветру!



ЖУРАВЛИ УЛЕТЕЛИ ...

Окончена в поле работа -
никто до весны не придет.
Лишь пугало  средь огорода.
Кого оно, глупое, ждет?

Зачем оно осенью горькой
стоит на  холме ветровом,
как сторож - в сырой гимнастерке,
и  машет пустым рукавом ...


*     *      *

Захочешь жить, а жизнь прожита.
В полях, где колосилась рожь,
теперь осталось только жниво
и никого там не найдешь.

И в доме нету ни знакомых,
ни милых женщин, ни родни –
исчезли с хором насекомых
при первом холоде они.

Проникла в сердце осень жизни:
к уюту тянет и теплу,
а если дождик мелкий брызнет, -
стекают слезы по стеклу.


*     *      *

Все в парке сорвано, раскидано,
как будто женщина ушла
в слезах, с упреками, с обидами…
И больше нет нигде тепла.

Не крылья – годы за плечами,
и тянет в тяжкий сон  берлог,
и так беспомощно печален
аллей пустынных некролог.

Среди деревьев этих черных
с любимой мы весною шли,
над головой звенели пчёлы,
и липы старые -  цвели!..


*     *     *

У осени плачевные дела,
и в парке пусто, словно в раздевалке,
с которой ты последнею ушла,
оставив номерок болтаться жалкий.

С утра темнеет. Все - теплу каюк!
Кричу в простор, как дурень на погосте:
- Эге-ге-гей! И я хочу на юг!
Хотя бы перышко мне сверху сбросьте…

Но тщетно – птицы гаснут, как во сне.
И все молчит: молчат поля, березы…
И не пойму я: то ли тает снег,
то ль по щекам моим стекают слезы.


*    *    *

Холодно.
Ночью, наверно,
первый грядет снегопад.
Как обнаженные нервы,
ветви неровно дрожат!

С радостью, с горем, с обидами
все по домам разошлись...
Брошены картами битыми
листья ...
Проиграна жизнь.












«СНЕЖНОЕ СОЖАЛЕНИЕ»


ПЕРВОПУТОК

Выпал снег -
веселый и невинный,
чистый, словно детская душа.
Он летел неслышно и наивно,
он всю ночь трудился не спеша:
складывал старательно снежинки,
вылепил под утро города,
где на всю окрестность ни тропинки,
ни души, ни звука, ни следа.
Улицы, окраины, овраги
начисто под утро замело.
Снег лежит,
как чистый лист бумаги, -
переписывай былое набело!


ПЕРВЫЙ СНЕГОПАД

Посыпал снег  - 
легко и густо,
и всю окрестность замело!
Ещё вчера мне
было грустно,
а нынче -  тихо и светло.

Как будто я, как прежде,  молод,
как будто бог, прочтя стихи,
за чистый ландышевый холод
простил мне прошлые грехи.

А снег летит, летит в ладони,
и от мороза так тепло!
И чувство в сердце молодое -
что делать? - снова расцвело!




*    *    *

Теплый мягкий, пушистый снежок,
хоть погладь, - точно плюшевый мишка!
И скрипит и скрипит сапожок,
и бежит, раскрасневшись, мальчишка.

Как светло в опустевших полях
за притихшею серой деревней!
Лишь чернеет заезженный шлях
да за речкой  сырые деревья.

И торчит из-под снега бурьян,
и кричат, пролетая, сороки,
что, наверное, скоро буран
заметет и кусты и дороги.


МЕТЕЛИЦА

          

Вот идут прохожие,
тихие, хорошие,
с  мельниками схожие,
я  и сам такой -
все мы припорошены
снежною мукой.

А вокруг метелица
крутится, как мельница,
все-все переменится
позабудь тоску -
мука перемелется
в белую муку!

Замело нас хлопьями
пухлыми, холодными,
позабылись хлопоты
суеты дневной,
крылья вихря хлопают
прямо за спиной!

Веселей, метелица!
Веселее, мельница!
Пусть все перемелется -
не видать земли!
Пусть все переменится,
пропадет вдали!

Пусть идут прохожие,
с  мельниками схожие,
тихие, хорошие, -
я  и сам такой! -
все мы припорошены
снежною мукой!


*    *    *
Снег валИт - деревни не видать,
не найти тропинок поутру!
Буду здесь, тоскуя, зимовать,
как журавль, прикованный к ведру.

Буду чувства чистые таскать
из глубоких недр души своей.
Отпусти меня, моя тоска,
догонять высоких журавлей! 
    
Все бело. Полей печален вид.
Разгулялась сельская метель.
Кандалами целый день гремит
над   колодцем старый журавель.

Но когда он закурлычет вдруг,
и, расплескивая воду из бадьи,
в небеса рванется из-под рук, -
сердце обрывается в груди!

               



*     *     *

Вьется вьюга, играя,
посредине двора,
а в потемках сарая -
сухие дрова.

Легких, звонких поленьев
в печь подкину - и дом
переполнится летним
позабытым теплом.

Печка жаром веселым
пышет - угли трещат,
а мне кажется, пчелы
над поляной  жужжат.

Мне мерещится, снова
ты проходишь со мной...
Пахнет смолкой сосновой,
земляникой лесной!


РОЖДЕСТВО

Я сегодня пленен тишиной.
Снегом ветки берез перегружены,
А снежинки летят и летят надо мной
И плетут свое легкое кружево.

Все в снегу –  старый кремль, монастырь…
Ой, зима, ты совсем не суровая!
Как веселый румяный снегирь,
По бульвару шагает суворовец.

Снег летит и летит в тишине,
снег летит осторожно, торжественно…
И трамвай, и огни, и герань на окне-
Все мне кажется  сказкой рождественской.


КОТ

Кто к нам в подъезд кота подбросил?
У входа в лифт в мороз большой
он трется об ноги, -  он просит,
чтоб взяли вы его с собой.

Мурчит, дурашка препотешный.
Как, бедолага, похудел!
Вот снизу вверх глядит с надеждой -
ну, кто из нас так не глядел?

А все идут, проходят мимо ...
Поднял я на руки кота:
«Пойдем ко мне, пойдем, родимый.
И у меня была беда.

С тоской разбуженною слажу, -
обид, мурлыка, всех не счесть».
Так говорю, а сам все глажу
его свалявшуюся шерсть.

*     *     *

Что стучишь в мое окно-
нет тебя на свете.
На дворе темным-темно,
воет зимний ветер.

Что же столько зим и лет 
ты меня тревожишь,-
все равно сказать в ответ
ничего не можешь.

И уходишь в темноту
по дороге длинной
за последнюю черту...
А следов не видно.

Холодна моя постель,
печка прогорела
и проклятая метель
мне осточертела.

На дворе темным-темно.
Нет тебя на свете
и стучит  в мое окно
только зимний ветер...


*     *     *

Была больница, как пробел.
Безмолвье зимнее белело.
Я и заплакать не посмел,
пока любимая болела.

И тихо  врач к ней подходил
в стерильном ангельском халате,
и долго капли в склянки лил,
и растворялся вновь в прохладе.

А снег бесшумно,  как во сне,
летел    сквозь мертвый сад больницы,
где в наступившей тишине
скликались весело синицы.



СНЕГИРЬ

До свиданья, снегирь. Вот и кончились сроки
снеговой канители, морозной мороки.

Открывает просторы великие солнце.
Прилетел ты проститься ко мне под оконце.

Как мы славно с тобою, снегирь, зимовали!
Были хлебные крошки –
                всей гурьбой  пировали!
               
Я чуть свет поднимался на твой свист удалой.
Ты скакал по сугробам, как солдат молодой!

И навстречу друзья твои, малые птахи, -
нараспашку летят - в русской красной  рубахе!

А метель как завоет по выстывшим трубам!
Мол, сейчас я озноба поддам жизнелюбам!

Ну и что? Мы от родины не отреклись,
только крепче характером добрым сошлись.

Мы в беде научились беду забывать.
Было весело нам у окна горевать!


*     *     *

За зиму в печь  все брошены дрова.
Беру с земли последние поленья,
под ними, вижу, бледная трава, -
прижатая, она жила в томленье
в потемках долгих…  У меня в душе
вот так же чувство жизни истомилось,
придавленное болью.  Но уже
сквозят лучи из туч -
                как Божья милость.

*     *     *

Чужая жизнь - потемки,
в своей не разберусь:
какие-то поломки,
навязчивая грусть

Нам одиноко вместе,
все валится из рук,
и нет мне в доме места,
и пустота вокруг.

А ты глядишь из окон,
как снег метет зима,
как, вкручиваясь в кокон,
впадает в сон земля.

Впадает в сон неясный.
Весной проснется вновь
и станет вдруг прекрасной,
как первая любовь.


*      *      *

Февраль - заржавленный замок.
Как золотой волшебный ключик,
проник в него веселый лучик -
и зазвенел воды поток.
И, наконец, с тягучим скрипом,
с тяжелым скрежетом, с трудом
открылась дверь -
             грачи по липам
веселый подняли содом!
И зазвенело, засинело и засияло вдалеке,
и снег сошел по косогорам,
и лед помчался по реке,
и птицы грянули вдруг хором,
и столько радостных цветов,
и столько бабочек красивых,
и столько нежных и счастливых
полузабытых вечных слов
навстречу выпорхнуло смело,
что стало на сердце светло!
Все закружилось, зашумело,
заулыбалось, зацвело.
И ты смотрела с недоверьем
на луг, березы и дома:
«Так вот, что за железной дверью
таила долгая зима!»