Каркассон

             


1***
Мой проводник презрительно захохотал
И в спину запустил мне обесцененный пятак:
«Ну, что стоишь? Чего, как дурень встал?
Давай вперед! И мать твою рас так…

Своим безверием давно наказан ты:
Отрезан путь тебе уже и в рай, и в ад, -
Так лёд срезал, как спрут, «Титанику» винты, -
Там, за пустыней, недоступный, обречённый град…»

С трудом нагнулся я, за павшим пятаком –
Весь ржавый, как в крови, Георгий проступал –
Во влажный вжал песок, - в рельефный ком…
Туманный берег. Я один, ничтожно мал…

Да под лопаткой ссадина и кровь, и боль:
Был метким, сильный тот нешуточный бросок,
Тавро, поставив мне, - неведомый для всех пароль, -
Пробил бы череп, попади он в голову - в висок…

Вторично смерть бы принял – и тогда куда
Убийца мой, меня бы, удивившись, поволок?
К той утлой лодочке, - в ней вместо дна вода;
Иль в глубь песка, в пустынный уголок…

А в той пустыне, - это он, надсадно так кричал,  -
Обнял чужие стены ждущий пыльный гад…
А под проломом, вдруг, песок мгновенно ал,
Но потемнел уже и заскоруз. И объявляет: Мат… -

Мне лоцман, превратив весло в заступ,
Обмерил цепким взглядом с головы до пят…
Шепча мне в укоризну, трупу: «Мог бы рубль,
На погребенье утаить…» Да уж изъят

Он тем, земным могильщиком, что в миг
Опустошил, бесцеремонно вывернув, карман,
Не обратив внимание на возмущенный крик…
«Не верьте зрению – все это лишь обман,

Фантом, галлюцинация и призрак, и мираж –
Глотнули, через чур, вы водочки уже,
Спеша на кладбище, - не обрести кураж:
Для вас здесь всё, и навсегда, вчуже…»

Но мой сценарий выписан страшней:
Недостижим, навечно, Каркассон…
Лохмотья парусов, как паутина, с рей –
Летучего Голландца: в вечность, закольцован сон.

2***

В стене напротив, как безумия пролом:
Офорт двухцветный – стены Каркассона.
Но некому узнать, - так что там, за углом,
Вот это башни, что зовут все, загодя, Бессонной.

Названья все же просочились, - вездесущ туман,
В него сгустилась, ореолом, недоступность,
У тайны тоже есть защитный талисман,
Хоть этим стенам имя – неприступность…

Не приступить, вовеки, мне его закон, -
Взбесился путеводный компас звездочки Полярной,
И горизонт завит спиралью, – где же он?
И этот омут, в рамочке столярной,

Висит на гвоздике, - тот шляпку преклонил:
Не в силах он взглянуть на стены града…
Вот так смиренно воды катит мутный Нил,
Вдоль пирамид, где сфинкс и тайная бравада

Химеры этой, - что покой она хранит,
Казалось тоже, недоступным саркофагам:
Кощунство же сплотилось в динамит…
Вот так и я: бреду неспешным шагом.

3***

Так кто ж я? Конунг иль охрипший скальд?
И волн о берег бьется, не сдаваясь, легион,
Да стаи серых, неприветливых ворон,
Хрипящих, как заржавленная сталь…

Не заскрипят, подавшись, никогда,
На петлях кованных, ворота Каркассона,
Добившись, в скрипе страшном, неземного унисона,
Как эти трубы Страшного Суда, -

В Иерихоне лопалась, не выдержав, стена
И башня Вавилона, как из воска, оплывала:
И, не сдержавши дьявольского мадригала,
Краснел кирпич, – признав: его вина…

Луна по снегу, тенью: «Не морочь,
Ты голову Гекубе – не уйти…»
Пылает пропись Млечного Пути
И нотной грамотой сияет ночь.

И не увидеть зарешёченный оскал,
Каким встречает, опустившись, мост…
Поджав облезлый, как крысиный, хвост,
Визжит, невидимый пока, шакал, -

Предчувствует он бесполезность бытия, -
Гермес трусливый обреченного похода, -
Он ждет, что от предательского брода
Я отвернусь, - что ошибусь и я…, -

От тех камней, синоним, чей измена –
Смывает безвозвратно Лета имена
И проступают, высыхая, письмена, -
Взвихренная их лижет жадно пена, -

О тщете так напрасной, но прекрасной цели,
Чей герб геральдику не будет утомлять…
Ненужность карты не придется мне измять, -
В фанфар победных вслушиваясь трели, –

И, скомкав, выбросить, не целясь, в небо:
А на ладони, все богатство – крошки хлеба…

Достиг я, тех, не тронутых ещё подошвой, плит.
Но Каркассона ль флаг, чуть ветер шевелит?..

                3.04.2001