Про ту самую лягуху...

Жили на белом свете
Дети не дети,
Дураки не дураки,
А так себе, мужики

Жили не тужили,
Бражу с водкою глушили,
На печи лежали,
Калачи уничтожали.

И беда бы не беда,
Да отец у них балда,
Отправляет сыновей
Жен найти себе скорей.

Говорит, что невтерпеж
Отгулять ему гудеж,
Потому, как стал уж старый
И жениться сам негож.

А жена в дому нужна,
Потому, коль есть жена,
О хозяйстве мужику
Нет заботы ни рожна.

Старик:
- Эй, робяты, подь сюды.
Что не слышно ни балды?
Говорю, подите в хату,
Поведем суды-ряды.


Федька (старший сын):
- Ты чаво орешь, старик?
Аль наехал грузовик?
Аль объелся ненароком
Ты ромашек и гвоздик?

Старик:
- Ты отцу не прекословь,
Иль схлопочешь лаптем в бровь.
Потому, как энтот лапоть
Даже Гришке портил кровь.

Гришка (средний сын):
- Вы чаво там завелись,
И сегодня и надысь?
Вы, наверно, мужики,
Коньяку перепились?

Ваня (младший сын):
- Ну-ка, старшие братки,
Подтяните-ка портки,
И, коль батя вас попросит,
Кланяйтесь ему в носки.

Гришка:
- Ванька, ногу задерешь,
Да портки свои порвешь.

Федька:
- Помолчал бы уж, сопливый,
Ведь умишка ни на грош.

Старик:
- Не ругайтесь и не ссорьтесь,
А пойдите-ка помойтесь,
Причешитесь, приберитесь,
На охоту снарядитесь.
Мы пойдем стрелять ни белок,
Ни куниц, ни голубей,
А пойдем искать мы девок
Постатней да повидней.

Федька:
- Но…

Старик:
- Цыть! Федотка, не груби,
Лучше пузо подбери.
Потому как девки любют
И снаружи и внутри.

Взяли луки сыновья,
Покрестились опосля,
И пошли во чисто поле,
Значит, не на глухаря.

Первым выстрелил Федот,
Думал: «Может, повезет?»
И его стрела упала
У боярских у ворот.

Гришка:
- Оседлали, значить, парня.
Да, Федотка, так-то вот.

Старик:
- Ты, Гришуня, не грусти,
Да стрелу свою пусти.
А тоску по вольной-воле
В чисто небо отпусти.

Вздох наш Гришка не сдержал,
Но стрелу свою достал.
Потому как спорить с батькой –
Это целый криминал.
Ведь не зря ж отец в руках
Лапоть старенький держал.

Гриша в руки взял стрелу,
Потянул за тетиву,
Понадеялся закинут
В кукурузную ботву.

Но его стрела летела
Через поле, через лес
И спустилась, не спеша,
Ко дворянке под навес.

Федька:
- Схомутали нас, браток –
Прям в горлЕ стоит комок.
Не шагнёшь таперь свободным
Через собственный порог.

Тут Ивашка встал с земли,
Потянулся раза три
И стрельнуть собрался тоже,
То, что младший, не смотри.

Старик:
- Ты чаво надумал, Ваня?
Аль башка твоя в тумане?
Аль балдеешь от весны?
Аль объелся белены?

Ты ж совсем ишшо ребенок,
Только вылез из пеленок.
И должон ишшо пока
Слушать батьку-старика.

Не успел сказать отец,
Как Ванюша – молодец
Запустил свою стрелу…
Тут и сказке бы конец.

Но стал Ване свет не мил,
Ведь стрельнул, что было сил,
И своей стрелою прямо
В неизвестность угодил.

Старик:
- Что ж ты, Ваня, натворил?
Ведь тебе я говорил.
Вот жалею я таперя,
Что совсем тебя не бил.

Ваня, сын любимый мой,
Жаль расстаться мне с тобой.
Но коль так случилось, что же –
Надо топать за стрелой.

Делать нечего, Иван
Сунул хлебушка в карман,
Подпоясался потуже
И потопал, словно пан.

Идет Ивашка –
Мятая рубашка,
Через лес, через поле
И не может уж боле.

В глазах мутить,
В голове гудить,
В пузе урчить –
В общем, все болить.

Ветки цепляют,
Комары кусают,
Лапти сжимают –
Шагать мешают.

Так и сел бы на пенек
Иль во мху вздремнуть прилег,
Но чавой-то тянет дальше,
А чаво и невдомек.

Вдруг болто впереди –
Хочешь стой, а хошь иди.
Но стрелу искать-то надо,
Хоть годи, хоть не годи.

Сел Ивашка у дубка,
Пригорюнился слегка
И решил ржаного хлеба
Съесть горбушечку пока.

Похлебал воды Иван,
Поглядел в густой бурьян.
Глядь, а посередь бурьяна
Леший, будь он окаянн.

Парень темя почесал,
В помощь Господа призвал,
Покрестился, помолился,
И нечистый вдруг пропал.

Ваня:
- Леший сам пришел сюда,
Знать, какая-то беда.
Разгулялась нынче нечисть,
Вон кружится и вода.

Посередь болта вдруг
Вырос из кувшинок круг.
А посредь кругА лягушка –
Тут Ванюша и пожух.

Хочешь плачь, а хочешь смейся –
У лягушки той во рту
Бедный Ваня запреиметил
Свою личную стрелу.

Ваня:
- Во жана досталась мне,
Аж мурашки по спине.
Лопнет со смеху народец
На родимой стороне.

Лягушка (человеческим голосом):
- Не печалься, милый мой.
Отнеси меня домой.
Буду шить, стирать, готовить,
Буду верною женой.

Ваня:
- Что за чудеса кругом?
Хоть отседа рви бегом.
Тварь болотная бормочет
Человечьим языком.

Лягушка:
- Голубь сизый, не пугайся
И во мне не сомневайся.
Заверни меня в платочек
И до дому направляйся.

Принесешь меня домой,
Стану я тебе женой.
И поверь, тебе не светит
Здесь проблемы ни одной.

Делать нечего, Иван
Посадил жану в карман.
Сам подумал: «Видно леший,
Будь он трижды окаянн».

Вот уж виден дом родной,
Не спешит Иван домой.
Хочет волей надышаться
Опокамест холостой.

Не мешала б и жена,
Будь девицею она.
А таперя, что за жисть? –
Головная боль одна.

Молча, тихо словно вор
Ваня наш вошел во двор.
Постоял, подумал, сплюнул,
В дом вошел и спрятал взор.

Старик:
- Здравствуй, Ваня, дорогой.
Что ни мертвый, ни живой?
С чем пожаловал обратно –
Со стрелою аль с женой?

Ваня:
- Не один приплелся я,
Здесь, со мной, моя семья.
Только можно, я невесту
Покажу вам опосля?

Федот:
- Ты, брат Ваня, не крути,
Не изыскивай пути.
А то можешь ненароком
Оплеуху огрести.

Ваня молча постоял,
Головою покачал.
От родных оборотился
Да лягушку и достал.

Гришка:
- Ну, Ванюша, удружил.
Ну, братуха, насмешил.
Видно, долго по болотам
За стрелою ты бродил.

Федька:
- Обзавидуешься, Ванька, -
И жена тебе, и нянька,
И стряпуха, и прядуха,
Танцовщица, говоруха.

Старик:
- Цить, оболтусы, молчать.
Хватит языком бренчать.
Или мне придется слазить
За ухватом под кровать.

Ты ж, Ванюша, не дичись.
Богу, сынка, помолись.
А обтерписси маненько,
На лягушке и женись.

День прошел, другой почил,
Пир собрать старик решил.
Не раздумывая долго,
Всех знакомых пригласил.

Кликнул он к себе сынов,
Наколоть заставил дров
И с улыбкою довольной
Молвил, что желает плов.

Пусть невестушки покажут,
Как готовят, шьют и пляшут.
Рукоделием своим
О себе, красивых, скажут.

На том и порешили.
По хатам поспешили,
Супружниц ненаглядных
Работой загрузили.

Один только Ваня,
Башка в тумане,
Шепчет под нос
С заковыркой вопрос:

- Где рецепт добыть,
Чтобы плов сварить?
Где жене своей
Мошек наловить?

Лягушка сидит,
В оконце глядит.
Видит, Ваня идет
На весь мир сердит.

Лягушка:
- Ты чаво, Ванюша, грустный?
Аль облопался капустой?
Аль отец – лихой старик
Сунул лаптем, ты и сник?

Ваня сел на стул
И уста надул.
И не знает, как быть –
Рассказать или скрыть?
И решил: «Что за грех?
Опозорюсь при всех.
А лягушка жена
И узнать все должна».

Ваня:
- Дал заданье отец,
И теперь мне конец.
Плов заставил сварить,
Что б гостей удивить.

Говорит, что жена
Быть хозяйкой должна.
Ты же скачешь по полке
Как солдат в треуголке.

Лягушка: 
- Не кручинься, муженек,
Скушай лучше пирожок.
Отправляйся почивать
На пуховую кровать.

Ну, а завтра спозаранку
Наварю тебе лоханку
Плову и кастрюльку щей
Пожирней да погущей.

Лишь Ванюша смежил очи,
Как лягушка что есть мочи
С полки жахнулась на пол.
Тут туман и дым пошел.

Заклубилось по избенке,
Глядь, посредь стоит бабенка.
Хороша как ясный день
И стройна, аки олень.

Платье синее на ней
И кокошник из огней.
На ногах черевички
Не для талой водички.

А на пальцах маникюр –
Красота «А ля натюр».
С таким плов не сварить,
Только в гости ходить.

Но к печи она не подходит,
Над кастрюлькой перстами водит.
Шепчет дивные речи…
Храп Ванюшкин все крепче.

Что там было дальше,
Не скажу без фальши.
Помню энто смутно,
В сон клонило поминутно.

А только с рассветом
Пловный дух дуплетом
Ударил в нос,
Сон пустил под откос.

Проснулся Ванюшка,
А уж рядом лягушка.
Скачет, не зевает,
К столу приглашает:

- Отведай, муженек,
Душистый пирожок.
С жару плов снимай,
Да к отцу ступай.

Подивился Ваня:
«Мож, была в ресторане?
Да откуда деньги у жабы?
Мож какие сподручили бабы?»

Словом, думал аки мудрец,
Сжевал соленый огурец.
Но решенья не нашел,
Сварен плов и хорошо.

А уж отец сынов кличет,
В солнце пальцами тычет.
Мол, дело к обеду,
Дайте плову деду.

Сыновья спешат,
Жены сзади семенят.
Только младший Ванюшка
Приперся без лягушки.

Федот:
- Что, братишка,
Велик умишко?
Череп жмет,
Спать не дает?

Плов-то сам варил?
Или кто подсобил?
Твоя-то жаба
Без рук и не баба.

Гришка:
- Точно-точно брат
На лягушке женат.
А пойдут сыновья,
Пригодится бадья.

Головастики юркие,
Смотрите, не пронюркайте.
Пойдут дочки,
Готовьте бочки.

СтаршИе заржали,
Да к отцу без печали.
А Ванька затужил,
Снова свет не мил.

Вот приперлись братьЯ,
С собою кутья.
Старший достал кашу
Подал отцу чашу.

Старик отведал,
Отослал соседу.
Настал Гришкин черед,
Вышел парень вперед.

Подал отцу плошку,
Пошла каша кошкам.
Протянул пиалу Ваня,
Отец аж в дурмане:

- Вот уж плов так уж плов,
Для царей и богов.
Передай жене Ванюша,
С удовольствием откушал.

И уж к завтрему пусть расстарается,
Мне рубашку сошьет красавица.
Кстати вас, невестушки старшие,
Это тоже обеих касается.

Толкнул старик речь
И залез на печь.
Видно, плов доедал,
Чтоб никто не видал.

А печальный Ванюшка
Поплелся в пивнушку.
Какая рубашка,
Коль жена лягушка?

А возьмет иголки,
Станет ежик колкий.
Не семья, а зоопарк.
Лучше уж сходить в кабак.

Зоопарк не то слово.
В баре пиво готово.
Выкушал печальный Ваня
Половину в здешнем жбане.

Стал похож на свинью,
Рылом в грязь и адью.
На рогах притащился,
Стал жалеть, что женился.

Но лягушка хитра,
Уложила до утра.
Квакнула на ушко:
«Спи мой муж, Ванюшка».

Обернулась девицей,
И давай трудится -
Мантры тихо шепчет,
Бисер в короб мечет.

Мулине в клубки вертит,
Да сажает на вертел.
Все бубнит чаво-то,
Словом, идет работа.

Знатна вышла рубаха.
И довольна пряха.
Завернула в рушничок
И к Ивашке под бочок.

А к утру наш парнишка
Встал с тяжелой одышкой.
Опустил глаза долу,
Просит, бедный, рассолу.

Мол, к отцу с такой рожей
Притащиться негоже.
С женитьбой итак
Попал сынка впросак.

Всех расстроил до боли,
Век не видеть бы воли.

- Нет, рассолом, друг любезный,
Здесь лечиться бесполезно, -
Ване жаба говорит.
- Да, и жуткий нынче вид
Ты к отцу тащить собрался.
Ваня даже растерялся.
- Что же делать? – молвил он.
- Бей под Образом поклон,
Да молись покрепче,
Авось станет легче.

Ух, ну жаба и хитра,
До глубокого нутра.
Пока Ваня у икон
Бил челом земной поклон,

В затылок мужу дунула,
Под ноги смачно плюнула,
Лапками постучала…
И опять сначала.

Ванюшка помолился,
К жене оборотился,
Румян, светлоок,
В глазах огонек.

- Может ты и жаба,
Но умна как баба.

Была жена зеленой,
Стала рак вареный.
От счастья плачет,
Смутилась, значит.

- Бери, - говорит, - подарок
Пока чист да марок.
Неси любимому свекру,
Да береги от дождя, что б не мокла.

Ваня счастлив что Балда,
Хвать рубаху и айда.
К отцу милому в гости,
А уж рОные братья кости
Его женушке перемывают,
Аудиенции ждут, скучают.

Федот:
- Что ж один приперся, брателло?
Жаба позориться не захотела?
Ох, и жалко - была б потеха,
Коль обоз бы по ней проехал.

Пред отцом предстал Федька,
Что весенняя редька –
С фонарем под глазом
И зубов нет разом.

А Ванька-дурак
Почесывал кулак.
Гришка ж тИхонько стоял,
И отцов подарок мял.

Вновь Ванюшка в фаворе,
А старшие в коридоре.
Трудились их женушки – лапки,
А работа пошла на тряпки.

В лягушкиной-то сорочке
Старик на пир хочет,
Красота такая мает,
Зазря пропадает.

Старик:
- Любимые сыночки
И сношеньки – дочки,
Собираю завтра пир…
А почти на целый мир.

Приходите все,
Пройдемся по колбасе,
Откушаем медовухи,
В пляс пойдут и старухи.

На том и поставили точку.
Свернул дед новую сорочку,
Что лягушка сшила.
А у самого, что в попе шило.

Не терпится надеть,
Да в зеркало поглядеть.
Авось какая старушонка
Клюнет завтра на рубашонку.

Не смотри, что стар,
Есть еще, где надо, пар.
Авось сгодится,
Готов и жениться.

Старик радуется да скачет,
Ванюшка мается да плачет:
Как с такой женой на пир?
Не поможет и факир.

Но в кабак не пошел…
Бражку в подполе нашел.
Сидит, горюет,
Как зверь лютует.

А лягушка в уголке,
Шьет узоры на платке:
- Не тоскуй, горемычный.
Оденься завтра поприличней
Да к отцу на пир ступай,
И меня не вспоминай.

А как подадут лазанью,
Готовь уста к лобызанью.
Всем объяви, что лягушонка
На пир приехала в коробчонке.

От того так во дворе и грохочет,
То жена зелеными лапками топочет.
Пусть гости не пугаются,
Кушаньями наслаждаются.

Выслушал Ваня лягушку,
Да зарылся в подушку.
Глянул с надеждой в топку,
Жахнул бражки стопку.

И об убийстве мысли
В голове быстро скисли.
Может где-то и груб,
Но совсем не душегуб.

Помаялся чуток
И спать на печку лег.
Там от жару и бражки
Дохли даже букашки.

Тут и Ваню сон сморил,
Склеив грезой пару крыл.
Захрапел паренек,
Грея левый бочок.

И лягуха храпит на лавке,
Скушав на ночь волшебной травки.
Предвкушает сюрприз желанный,
И мечтает о теплой ванной.

Вот и утро настало, братья
Наряжаются в красные платья.
Жены ихние – в сарафаны,
Да кокошники цепят что панны.

Лишь сидит тихонько жабенка,
И на мужа лупит глазенки.
- Не печалься, Ванюша, будет
Хорошо все у тех, кто любит.

И зеленые щеки в экстазе
Надувает, что в бане тазик.
От умильной этой картины
Ваня дунул с порога миной.

Добежал до палат отцовых,
А уж следом стучат подковы.
Собираются гости на праздник,
- Что ж ты, Ваня, такой проказник,

Без жены на гульбу притащился?
И уж глянь-ка, пьяный напился. 
А Ванюша губу кусает,
На вопросы не отвечает.

Что тут скажешь, когда супруга
Как на шее хомут с подпругой.
Словно горб на спине, уродство -
Вот и вышло в семье сиротство.

Будь она хоть какою бабой,
А не скользкой зеленой жабой,
Можно было б умыть, да в сенцы,
А теперь выбивай коленца.

Так Ванюша думал часами,
Грусть-тоску заедал колбасами.
Вдруг вокруг задрожали стены,
Разлетелась от пива пена.

Зарябил холодец мелкой дрожью,
Подавилась курица рожью.
Испужалися гости заныли,
Каждый рвется к своей кобыле.

Лезут, грешные, все в кареты,
Даром что во шелка одеты.
Подолами метут дорожки,
Будто черт показал им рожки.

- Не пужайтесь, князья и графы,
Наливайте вино и штафы, -
Молвил грустно смурной Ванюшка, -
Это скачет моя лягушка.

Изумились гости, сбежались,
В кучу сбились, но все остались.
Гложет каждого любопытство,
Это ж надо какое бесстыдство!!!

Жаба едет в такой карете!!!
Краше не было раньше на свете.
И шестерка коней белогривых,
Длинноногих, ладных ретивых,
В аккурат ко крылечку строят,
Тихо стали и землю роют.

Гости рты широко раскрыли –
Из кареты, не тронув пыли,
Вышла пава красы чудесной.
- Где Ванюша, мой муж любезный?
Я слегка запоздала, простите,
И на пир свой меня пустите.

Расступилися гости в сторонки,
А она как циркач по кромке.
Так изящно, спины не гнула,
Королевою в дом скользнула.

И забыв про чужое мненье,
Ваня челюсть свою в удивленье
Уронил на тарелку с супом,
Двинув ею как лошадь крупом.

Заструились в часы минуты,
Развязали супруги путы.
И про шкуру про лягушачью,
Про судьбу про свою собачью,

Про Кощея злобные чары,
И про годы тоскливой запары
Рассказала жена Ивану.
И не видно в том было обману.

Танцевала жена горлицей,
Удивляла озерной водицей,
Что ручьем из рукав стекает,
Лебедь в озеро то макает

Свою длинную белую шею.
Мудрено ли, что злыдню-Кощею
Красоты такой захотелось?
Двести лет не спалось и не елось.

Получив же отказ от бабы,
Горемычную сделал жабой.

Словом, много всего там было,
Временами б веревку да мыло.
Но на то и русские бабы,
Чтобы даже будучи жабой

И имея жилплощадь в болоте,
Не закиснуть в своей охоте.
Замуж выйти за царского сына,
Кушать мед, почивать в перинах.
Ну а Ваня своим благородством
Снял с жены колдовское уродство.
(Поддавал, правда, слаб душою).
Но его мы простим. С такою

Бабой ладной, как лань красивой
Работящей да не ленивой
Будет счастье ему хмельное,
Вона как пьян такой женою.

На пиру энтом мед давали,
Пива в жбаны всем наливали.
Только даром, что я девИца,
Без усов все стекло в рукавицу.

В рот ни капельки не попало,
Так что ела совсем я мало.
Только нету в том грамма напасти.
Всем любви, красоты и счастья!