Гладя шорохом ресницы...

Гладя шорохом ресницы, раствориться в заточенье,
Расплескав в эфире время, замереть на острой грани.
И, застынув в безвоздушье, раскачаться на качелях,
Что воссозданы тобою и парят над облаками.

Раскроши глаза-стекляшки и сожги их в ярком свете.
Растопчи ладони чьи-то, что держали, не давая
Уходя, еще остаться; уходя, запомнить вечность;
И вкусить кусочек плода подзапретного из Рая…

В тишине раздастся возглас, искры боли забирая;
Небо звонкою струею слезы честные прорежут;
Нам осталась капля света, нам осталась жажда мая,
Но уйти туда не сможем: нас железной хваткой держат.

Наши руки, словно крылья: нет им места во вселенной,
Ухватились друг за друга и навеки не отпустят.
Но нас держит это время, эти лица, эти стены,
Эти маски безразличья, эти замкнутые люди…

В деревянном заточенье стертых красок с пепелища
Мы уходим в безвозвратность, прорисовывая чувства,
Оставляя их в пространстве… И раздаривая нищим…
А себе оставим память – остальное слишком пусто…

Без прекрасного далека мы останемся на крае,
Мы черту не переступим – наша кончена дорога.
Мы так ждали наше лето, мы глотали воздух мая –
Но у нас забрали время, и теперь так одиноко…

Бог нам помощь не подарит – слишком многим нужно слово.
Слишком многие молились, чтоб уйти из заточенья.
Но а мы не потревожим; мы ушли в свою берлогу,
Словно в спячку, словно в пропасть, как зимой уходит звери.

Безразличье звонких песен в сердце звуком ударяет,
С веток сорванные листья путь схоронят наш последний…
И смотреть мне дико больно, как в костре легко сгорает
День, что счастью не поможет и вычеркивает лето….