Зимняя рапсодия о любви

             
Или: А в Аргентине сейчас июль.

                Поэт, он ведь как скульптор – он ваяет.
                Но редкий дар, кто это понимает.
                И чем стихи мои будут нежнее,
                Тем станешь ты намного красивее.
                Поэт, он видит все иначе:
                Его душа поет. Поет, да так, аж сердце
                плачет.


Где море о берег бьется,
Где солнце сильней смеется,
Где ярче природы картина,
Живет и поет Аргентина.

Там люди совсем другие,
Под солнцем почти нагие,
Там любовь понимают иначе,
Там мужчин называют «мачо».

Там женщин зовут креолкой,
Там торгуют белой футболкой
С десяткою чемпиона,
И с надписью «МАРАДОНА».

И вот в порт Буэнос-Айрэс
Подошло украинское судно,
Оно по пути фрахтовалось,
И шло сюда долго и трудно.

А на нем была дочь капитана,
Звали дочь капитана – Светлана.
И была хороша эта дева,
Как в раю молодая Ева.

И в честь своего приплытия,
Для кого-то еще и события,
После разгрузки товара
На судне зазвучала гитара.

Команда устроила праздник,
И на судно пришли аргентинцы –
Было трудно сдержать соблазна
Познакомиться с украинцами.

Вот уже не считают количества –
Сколько выпито. Праздник в разгаре.
И на палубе жгут электричество,
И команда в хмельном угаре.

Подошел вдруг к Светлане мачо,
С дикой резвостью, как у мустанга.
И вот уж гитара плачет,
И звучит аргентинское танго.

Но не понравился мачо Светлане,…
А был на судне еще иностранец,
Поэт был он и итальянец,
Блокнотик носил в кармане.

В любви ей он робко клялся,
Но не имел ответа.
Сам себе он глупцом казался,
Но красива девушка эта.

И отбил он Светлану у мачо,
И закружил ее в танго,
Но не с резвостью, как у мустанга,
Аргентинец решил дать сдачи.

И, танцуя, поэт Светлане
Напевал песню вот такую,
Итальянскую, жил он в Милане,
И слегка может быть смешную:

«Подставь мне, красотка, губы,
Поэт не бывает грубым.
Поэт может быть только нежным,
Хмельным ветерочком свежим».

И вот уже после банкета,
Когда опустело судно,
А команда спала беспробудно,
Свершилась тогда вендетта.

Не простил поражения мачо,
И действительно дал он сдачи
Выстрелом из пистолета,
Сразив наповал поэта.

И склонилась над ним Светлана.
И открыл он глаза на мгновенье.
И сказал он ей, как желанна,
И пропел ей по-русски свое откровенье:

«Подставь мне Светлана губы,
Поэт не бывает грубым,
Поэт может быть только нежным,
Хмельным ветерочком свежим.

Так подставь мне Светлана губы,
Поэт не бывает грубым,
Поэт может быть только нежным,
Хмельным ветерочком свежим».